Бумажный тигр (I. - "Материя") (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 12

Вязальные спицы, старомодные серебряные кулоны, бусины, столовые приборы — Лэйд с отвращением убедился в том, что убийца, побывавший на Мэнфорд-хаус перед ними, обладал нечеловеческой изобретательностью относительно того, как можно использовать тысячи обыденных вещей из домашнего быта таким образом, каким это никогда не приходило в голову редакции «Журнала по домоводству миссис Пинч».

Шляпные булавки с большими металлическими горошинами испещрили шеи и плечи, точно миниатюрные стилеты. Аметистовые серьги, бывшие когда-то предметом гордости хозяйки, торчали в ее распоротом животе, точно осколки шрапнельного снаряда. Изящные серебряные ложечки, столь старые, что на них можно было рассмотреть вензель Георга Второго, вонзились под ключицы. Слишком много, подумал Лэйд, слабовольно закрывая глаза. Слишком много всего. Щепки от мебели, стеклянные осколки, зубочистки. Бритвенные лезвия, ключи, катушки. Скрепки, карандаши, спички…

Лэйд заставил себя открыть глаза, но на мертвые тела смотреть больше не мог. Оперся взглядом на каминную полку, словно это могло придать устойчивости самому телу.

— Мистер Лайвстоун… — Саливан не лишился чувств, но выглядел как человек, которого пригласил на чай сам Карнифакс, Кровоточащий Лорд, — Какой кошмар… В жизни ничего подобного не видел.

Крепкий, уважительно подумал Лэйд, копаясь в карманах. Карманов было много, открытых и тайных, но пальцы предательски дрожали, оттого он терял больше времени, чем было допустимо. Где-то в затылке зазвенела натянутой струной мысль, такая острая, что резала как по-живому — прочь. Прочь из Мэнфорд-хаус. То, что здесь произошло, не имеет отношения к тебе. Быть может, это часть чужой истории, чужой игры, а ты, Лэйд Лайвстоун, оказался здесь лишь случайно, по велению обстоятельств.

Лэйд стиснул зубы. Душевная слабость лишала равновесия, мешала четко видеть. Показалось даже, что гостиная, погруженная в трещащие, разбрасываемые камином, тени, сама вдруг украдкой зашевелилась. Едва слышно дрогнула бронзовая вазочка на каминной доске. Шелохнулся выпавший на пол кусок угля. Тревожно зашелестела сухая веточка флердоранжа, приколотая к шторам.

Не бежать, приказал себе Лэйд. Он только этого и ждет. Это ухмыляющееся невидимое чудовище, чующее его, Лэйда Лайвстоуна, страх. Древнее, уверенное в своих силах чудовище. Создание слишком древнее даже для окружающего его непроглядного океана.

Едва ли Саливан ощущал то, что ощущал сам Лэйд, но безотчетно чувствовал что-то скверное, как домашние мыши безотчетно чувствуют приближение тропического урагана. Достоинство и полицейская форма Ее Величества не позволяли ему отступить, но Лэйд ощутил, как обмякла мощная фигура под синим сукном. Грозная дубина в дрожащей руке выглядела не опаснее спички.

— Подождем снаружи, Чабб, — сквозь зубы произнес Саливан, пятясь, — Я постою у двери, а вы бегите сломя голову в полицейский участок. Он еще здесь. Посмотрите на камин, его недавно топили. Он еще здесь, Чабб.

Лэйд вздохнул, продолжая доставать из кармана мелкие вещицы и предметы. Некоторые из них выглядели вполне обыденно, другие больше подходили для карманов уличного мальчишки из Клифа, чем благообразного джентльмена. Были и третьего рода, еще более причудливые, один вид которых вызывал истинное отвращение.

— Мистер Хиггс говорит, никогда нельзя спешить, если готовишь гренки по-валийски. Хлеб может не прожариться должным образом, а сыр подгорит.

— Что? — Саливан был слишком напуган, чтобы воспринимать метафоры, — Что это значит?

Флердонарж вновь дернулся на своем месте. В корзине с углем уже явственно можно было различить шевеление.

— Спешить уже поздно. Вы правы, Эйф, убийца все еще здесь. Возможно, он находится здесь гораздо дольше, чем мы думаем. А еще мое оружие, скорее всего, здесь не поможет.

— Ваше… оружие?

Саливан удивленно смотрел на ладони Лэйда, где лежал его арсенал, больше похожий на сокровища из разоренного сорочьего гнезда. Потертые монеты, причудливо изогнутые куски проволоки, медная гайка с полустертыми гранями, крупная ракушка с выцарапанным на ней странным символом, скрученный кольцом гвоздь, ржавая игла, старая табакерка, лезвие от перочинного ножа…

— Я думал, это проказничает Брейбрук, — неохотно произнес Лэйд, — Или кто-то из его подданных. Такие фокусы весьма в духе Лукавого Жнеца. Но это не он. Брейрбрук проказник и любит навести страху, но если он гневается на кого-то из своих подданных, то выбирает менее… изощренные способы казни.

Несмотря на то, что воздух в гостиной был сырым и неподвижным, тяжелая портьера вдруг колыхнулась на своем месте. Где-то позади них скрипнул старыми дубовыми створками сервант. Зазвенело невесть чем потревоженное стекло.

— Копченый судак! — выругался Саливан, теряя остатки выдержки, — Вы рехнулись, Чабб? Брейрбрук? Талисманы? Я думал, вы-то слишком серьезны, чтоб верить в кроссарианские бредни!

— Когда-то я тоже считал их бреднями, — рассеянно заметил Лэйд, медленно отступая в сторону выхода, — Пока он не дал мне возможность убедиться в обратном.

Несмотря на все напряжение, чуткий слух Саливана мгновенно выделил из его фразы слово, которое было произнесено с отличной от прочих интонацией.

— Он? — резко спросил констебль, — Кто — «он»?

— Новый Бангор, Эйф. Новый Бангор собственной персоной.

— Вы нашли неуместное время для шуток, Чабб. Давайте мы закончим с этим, потом вернемся в «Глупую Утку» и выпьем по стаканчику «Пэдди», и там уж вы…

Лэйд резко обернулся на звон, раздавшийся со стороны каминной полки. Ничего. Только острые тени подсвечников дергались на фоне дубовых панелей. Интересно, миссис Гаррисон успела заметить что-то подобное? А если да — успела ли понять, с чем имеет дело?

— Возможно, мне не представится случая рассказать вам об этом. Глупо было бы не воспользоваться возможностью, верно? Новый Бангор — куда больше, чем остров на окраине света, Эйф. Куда больше, чем может вообразить человеческий разум. Даже мой — а я изучаю его уже не один год и, смею думать, многое о нем узнал.

— Что?

Лэйд вытащил россыпь ржавых рыболовных крючков, спаянных в сложной формы амулет и, помедлив, бросил на пол. Он чувствовал — сегодня это ему не пригодится. Зло, свившее себе логово в Мэнфорд, было иной природы. Сейчас ему крайне важно было определить — какой.

— Этот остров — не совсем то, чем кажется, — следом за крючками на пол отправилась медная гайка, каждая грань которой была украшена сложным глифом, похожим на астрологический знак, — Наверно, вы замечали в нем какие-то странности, но они всегда казались вам мимолетными, не стоящими внимания и, в конце концов, забывались. Никогда не складывались в цельную картину. Не переживайте, это нормально. Крупинке краски на холсте никогда не осознать себя частью «Мона Лизы», а капле воды не представить себе океан.

— Мистер Лайвстоун, если вы считаете, что выбрали подходящее место и время для шутки…

Лэйд вздохнул, сбросив с ладони крошечный «куриный глаз»[17] из олова, в центр которого был впаян мутный опал. Снова не то.

— Уж извините, Эйф, но вам никогда не познать истинную природу Нового Бангора. Не потому, что вы невнимательны, уж я-то уверен в обратном. Просто вы, как и десятки тысяч его жителей — часть Нового Бангора. Часть острова. Плоть от его плоти. В отличие от меня.

— Вы сегодня, случайно, не ели рыбы, мистер Лайвстоун?

Лэйд хохотнул, стараясь отвлечься от окружающих его звуков, которых делалось все больше и которые медленно затапливали гостиную подобно тому, как забортная вода затапливает крошечный, отрезанный от всего мира, корабельный отсек.

— О, я не рыбоед. Кстати, вы знали, что только здесь, в Новом Бангоре, рыба является ужасным галлюциногенным алкалоидом, несущим чудовищные трансформации для сознания и тела? Во всем прочем мире с удовольствием едят ее безо всяких последствий. Скумбрию и ставриду, сельдь и форель… Впрочем, вы многого не знаете об этом острове, мистер Саливан. Бьюсь об заклад, очень многого.