Чужой выбор (СИ) - Кос Анни - Страница 5

Когда луна в небе совсем исчезла, затем родилась вновь, достигла своего полного лика и иссохла в тонкий серп, Уттуннике поняла, что пора двигаться в обратный путь. Провожать их высыпало едва не половина города. Саяны понравились местным жителям, песни их на странном и непонятном тягучем языке старательно учили, даже не понимая слов. А целебные травы, которые в обилии заготавливал этот кочевой народ, стали самым настоящим сокровищем. Вместе с саянами уходило и двое местных молодых людей — они не нашли в себе силы расстаться с прекрасными темноглазыми кочевницами. Теперь им предстояло вести совершенно новую жизнь в северных землях, зато рядом со своими любимыми.

После этого в город нет-нет да и заглядывали сани, запряженные оленями. Иногда гости прибывали по одному, иногда целыми семьями. Со временем к саянам привыкли настолько, что стали воспринимать их как жителей любого удаленного городка или горной деревушки.

Однако в этот раз прибытие гостей вызвало всеобщее возбуждение. Во-первых, уже около пяти лет никто из северного народа не приезжал в город, предпочитая торговать на границе, а во-вторых, сегодня гостей было неожиданно много, саней тянулась длинная вереница.

Горожане предвкушали богатый торг, а детвора — диковинные сказки и игрушки, все вокруг приободрились и восторженно перешёптывались.

Навстречу гордо вышагивающей Уттуннике выехал небольшой отряд. Человек, возглавлявший его, спешился, не доезжая десятка шагов до шаманки, затем подошел и низко поклонился ей, приветствуя от имени правителя.

Уттуннике важно склонила голову, принимая приветствие, а затем по-матерински обняла воина и провела ладонью по непокрытым темным волосам.

— Рада тебе Ульф, ты уже совсем мужчина стал, или мои старые глаза обманывают меня?

— Рядом с вами, матушка, я всегда буду лишь глупым мальчишкой, — с теплой улыбкой ответил он. — Простите, что не встретил раньше, правитель не отпустил.

— Знаю, знаю, — закивала она, — вы, южане, все время торопитесь куда-то, спешите, вероятно солнце напекает ваши головы и заставляет ноги бежать без отдыха. Но я рада видеть тебя живым и здоровым. Расскажи мне, как жил эти годы?

Так, ведя неспешную беседу, они вступили в город. Многие саяны были здесь впервые и разглядывали улицы и дома с неприкрытым изумлением, Уттуннике смотрела только в лицо Ульфа. Он изменился, возмужал, стал суровее за минувшие годы. На лбу заложились маленькие морщинки, но из глаз пропала затаенная печаль, которую шаманка помнила по прошлым встречам. О важном не говорят на дороге, его обсуждают в кругу семейного очага, в тепле и неге, потому Уттуннике не стала спрашивать ни о чем, предоставляя Ульфу право рассказать только то, что он считал нужным. И все же, ее привело в город дело, и дело это требовало серьезного разговора.

— Я должна поговорить с Хальвардом. Он в городе? — спросила шаманка.

Ульф кивнул.

— Он придет к тебе, когда ты отдохнешь после дороги.

Но Уттуннике лишь покачала головой.

— Я не так стара, чтоб греть свои ноги у костра день и ночь, да и дороги у вас хорошие. Передай ему, что я жду у шатра уже сегодня вечером или сама приду туда, где мы можем долго говорить. Многое я хочу поведать твоему господину, а если он позволит, то и ты приходи. Иногда простой охотник увидит то, что мудрец не заметит…

— Приду, если приглашаешь, — серьезно ответил Ульф.

Внезапно, хитрая улыбка озарила круглое лицо шаманки.

— Так просто согласишься сидеть всю ночь в моем шатре? Неужели не ожидает тебя к вечеру молодая жена? До сих пор так сам и живешь, как дерево на скалистой вершине?

— Я все жду, пока мне улыбнется удача, и ты отдашь за меня одну из своих чернокосых красавиц, — засмеялся воин. — А нет — так и останусь всю жизнь одиноким, разве что ты, матушка, всегда будешь в моем сердце.

— Ох, мальчишка, — Уттуннике аж ногой притопнула, — правильно Великая Мать не дала мужчинам права решать, когда следует род продолжать! Всё не о том думаете, да важное на потом откладываете, а жизнь, как речка быстрая: течет вперед, не догонишь.

— Не сердись на меня, просто я не встретил еще свою судьбу, да и много горя могу принести я своей избраннице. Хотя в одном, матушка, ты угадала — есть кому ждать меня дома. Я отыскал и вернул сестру, с которой не виделся около пятнадцати лет. Теперь она живет тут, в городе. Я обязательно познакомлю вас.

— Сестра? — ахнула шаманка, — ты не говорил о ней.

— Боялся поверить в то, что она выжила. За столько лет почти потерял надежду, и все-таки мы с Хальвардом нашли ее.

— Ну что ж, буду рада ей, как родной дочери. Наш очаг всегда согреет и ее, и тебя.

Ульф тепло обнял шаманку, простился с ней и отправился вверх, к замку.

В тот же вечер устроили грандиозное празднование. На улицах играла музыка, перекатывался громкий смех, холод не заставил весельчаков разойтись по домам, даже когда белые звезды усеяли небо. Над огнем дымились котелки с горячим вином, обильно разбавленным медом, а рядом с кострами уже вовсю обменивались новостями, рассказывали невероятные истории или просто болтали о жизни в городе и пустоши.

Матушка Уттуннике, приняв официальные приветствия, незаметно удалилась в свой шатер, предоставив молодежи возможность веселиться хоть до утра. Юным сердцам нужны и смех, и гулянье, ни к чему холодному взгляду старости остужать радость встречи. Однако тревога грызла изнутри, неспокойно было на душе у шаманки.

Тихонько выйдя из шатра и обогнув краем горящие костры, около которых толпились люди, Уттуннике вышла из под сени деревьев на открытое место и присела на заснеженную скамейку, стоящую у дороги. Прикрыв глаза, она наслаждалась тишиной и красотой звездной ночи. Здесь, южнее гор, зима была гораздо мягче, чем в ее родных краях. Ледяные северные ветра, перевалив через горы, теряли чуть ли не половину силы. Солнце, хоть и ползло днем невысоко по небу, каждое утро исправно появлялось из-за горизонта, а не пряталась на долгие дни от людей.

В ночной тишине шаманка уловила едва слышные шаги, а затем словно вспомнив что-то давно забытое, улыбнулась. К Уттуннике шли трое, закутанные в плащи с капюшонами. В одном по характерной мягкой походке шаманка сразу признала Ульфа Ньорда, второй, самый высокий из троицы, несомненно был правителем, а вот третий был ей незнаком, невысокий и гибкий, рядом с двумя рослыми воинами он выглядел почти совсем ребенком.

В сотый раз она полетела на землю, сбитая с ног не сильным, но очень точным и потому слегка издевательским ударом. В сотый раз, сцепив зубы и сдерживая разъяренное шипение, готовое сорваться с губ, встала в стойку. В сотый раз начала атаку, потом закрылась, увернулась, сделала выпад — и снова полетела на плиты пола.

- Еще, — привычно скомандовал наставник. — Продолжай.

Этот спокойный, прохладный тон выводил Йорунн из равновесия не хуже, чем коварные толчки, подножки или стремительные атаки. Каждый день она упрямо приходила в тренировочный зал, чтобы раз за разом проигрывать, глотая горькую обиду. Наставник был сильнее, опытнее, точнее. Он не щадил и не делал скидок, каждый раз отдаваясь занятиям в полную силу.

— Следи за ногами, контролируй положение рук, держи баланс, — повторял он изо дня в день, наблюдая за ее жалкими попытками сражаться на равных. — Почувствуй ритм противника, но меняй свой, не стой на месте, предсказуемость — твой враг.

Их первый бой окончился едва ли за четверть минуты. Наставник обезоружил ее одним небрежным ударом, больно отбив при этом кисть руки, приставил край лезвия к шее и сказал равнодушно: “Ты мертва. Сначала.” Вторая схватка продлилась на несколько секунд дольше и завершилась, когда Йорунн получила ощутимый укол концом тупого тренировочного меча между лопаток. “Мертва. Сначала.” Третья попытка и вовсе порадовала позорным падением на пол из-за нелепой подножки. “Ты мертва. Сначала.”, - наставник даже с дыхания не сбивался.