Чужой выбор (СИ) - Кос Анни - Страница 38

Виала скептически подняла бровь, но комментировать не стала.

— А еще я слышала, что тут отличная медовая выпечка.

— Да? И от кого же?

— Арен рассказывал как-то. Вроде это место принадлежит одному пасечнику из долины Миаты. Вот и проверим.

Проверять, по всей видимости, Йорунн решила обстоятельно. Когда на стол один за другим были выставлены медовый пирог с орехами, плетенки, маковые булочки и еще какие-то слоеные коржи, усыпанные сладкими зернами алого цвета, Виала, наконец, поняла, что дело нечисто.

— Скажи мне, ты нарочно это делаешь?

— Что? — удивление на лице Йорунн было самым искренним в мире.

— Ну все это: кормишь меня сладким, развлекаешь, расспрашиваешь обо всяких глупостях.

— Не понимаю о чем ты. Разве тебе не понравилось?

— Промерзнуть до костей, потратить полдня на абсолютно бесполезные вещи, устать и проголодаться до полусмерти, а потом объедаться сладким? — возмутилась Виала, а затем, выдержав внушительную паузу, улыбнулась радостно и открыто: — очень понравилось!

И они обе рассмеялись — от души, до слез, до пустоты внутри и невозможности вздохнуть. Посетители трактира оглядывались на них с любопытством, у многих на лицах тоже заиграли невольные улыбки.

— Только вот домой я уже вернуться не смогу, придется тебе меня на руках нести, — выдохнула, наконец, Виала. — У меня сил ни на что нет. Тебя-то Ульф может и подготовил к подобным испытаниям, но я лишь слабая женщина.

— Кхм, — раздалось рядом вежливое покашливание.

Девушки обернулись — рядом с ними застыл Арен. Виала отчего-то смутилась и опустила глаза, а вот Йорунн, наоборот, обрадовалась:

— Какая удивительная случайность — мы как раз говорили о тебе. Составишь нам компанию?

— Прошу простить, леди Йорунн, леди Виала, что прервал вашу беседу, — теперь смутился уже Арен.

— Не надо обращаться ко мне, как к леди. Мне кажется, после всех моих позорных падений и проигрышей на тренировках, это неуместно. А вот по имени — гораздо привычнее. Присоединяйся, — и Йорунн отодвинулась, освобождая место на лавке.

— Я в общем просто хотел спросить, не нужна ли вам помощь? — уточнил Арен, присаживаясь. Он неотрывно смотрел на темноволосую красавицу. — Я случайно услышал ваши слова, леди Виала, что вы устали, а дорога в замок отсюда не самая близкая.

— Я… — Виала растерялась. — Да, я немного утомилась, но, наверное, сейчас отдохну и справлюсь. Вы напрасно беспокоитесь.

— Путь верхом был бы легче, мне по дороге, могу проводить вас. Или лучше попросить стражу выделить вам пару коней?

— О нет, — Йорунн решительно покачала головой. — Я еще не закончила со своими делами и до заката в замок не вернусь. Но, наверное, Виале не помешает компания. Ведь так?

Ответом ей стали два внимательных взгляда, только в одном читалось удивление и робость, а в другом — скрытая благодарность.

— Наверное, я приму ваше предложение, — наконец согласилась сестра Ульфа поворачиваясь к воину.

И что-то почти неуловимое прозвучало в ее тоне, отчего Йорунн поняла — подруга вовсе не против этой помощи.

А потом Йорунн смотрела, как Арен и его спутница неспешно удаляются по заснеженной улице, ведя тихую беседу. От утренней тоски не осталось и следа. Виала улыбалась, что-то говорила Арену и, в свою очередь, внимательно слушала его слова. Воин посадил девушку перед собой и заботливо придерживал ее за талию. Немного крепче, чем это было необходимо, но мало кто заметил бы это.

Йорунн закрыла глаза и глубоко вдохнула — колючий зимний воздух был совершенно чист и лишен всяких ароматов. Но девушке на миг показалось, что для кого-то сегодня в нем проснулись первые запахи весны.

Покои первой наложницы императора были одним из самых защищенных и, одновременно с тем, безнадежных мест всего дворца. Госпожа Арселия занимала несколько комнат, к ее спальне примыкал крохотный личный садик, окруженный со всех сторон высокими каменными стенами, увитыми плющом и яркими ползучими розами. В ее подчинении находилось более десяти женщин, основным занятием которых было доведение облика госпожи до почти небесного совершенства. Для Арселии готовили отдельные повара, одежду ей шили из тончайших тканей баснословной стоимости, украшения сплошь состояли из драгоценных камней, оправленных в белое и красное золото, под дверями покоев день и ночь дежурили на посту вооруженные охранники. При этом госпожа Арселия чувствовала себя до безумия одинокой и несчастной.

Судьба ее, как и многих уроженок южных пустынных регионов, была известна наперед с самого начала. Рожденная в семье с жестким главенством старших мужчин, она должна была расти покорной, послушной, хорошо воспитанной и незаметной. Когда ее тело проснулось, ей стали подбирать жениха, разумеется исходя из потребностей рода и выгод, которые мог принести этот брак. Арселия, тогда носившая еще данное при рождении имя — Нура — не протестовала и не спорила. Ей бы не пришло подобное в голову, ибо так было заведено издревле.

Женщина — тень мужа, услада и продолжательница его рода. Стать женой и принести в дом нового хозяина мир и покой — единственная цель, данная ей в жизни. Потому, когда дед и глава рода вызвал ее, укутанную в многослойные покровы, чтобы известить о дате свадьбы, Арселия не решилась спросить, кто он и откуда. Зачем? Все узнает на торжестве. За нее уже внесли традиционный выкуп и оставалось только выждать положенные две недели до дня перехода в новую семью. Ей шел тринадцатый год.

Впрочем, в планы деда вмешалась судьба, и предполагаемый жених Арселии, нестарый, богатый и уважаемый человек, трагически погиб на охоте, сломав себе спину при падении с лошади. Свадьба не состоялась, и на девушку смотрели с затаенной жалостью. По законам пустыни она считалась почти вдовой и мало кто осмелился бы вновь предложить ей новый брак. Теперь она могла бы стать разве что третьей, последней женой какого-нибудь старика, а то и вовсе наложницей.

Дед был раздосадован, ведь недобрая молва запятнала прежде всего честь главы семьи. Утешением служило то, что родственники жениха не стали требовать выкуп назад, оставляя его своеобразной платой за расстроенные замыслы. Самой Арселии из этих денег не полагалось ни одной медной монетки, поскольку она по-прежнему жила в родовой общине и не стала хозяйкой своего дома.

Минул год и шесть лун. Сестры Арселии покидали родительский дом, оставляя ее одну. Юная вдова искренне радовалась тому, что их жизни сложатся иначе, и терпеливо ждала решения, которое примет дед в отношении нее. Время тянулось, как липкий мед, однако, ветер перемен подул совершенно неожиданно, а судьба приобрела вид странника, с ног до головы затянутого в дорогие, шитые золотом белые ткани.

Нежданный гость явился на порог дома накануне большой пылевой бури, когда небо уже стало красно-коричневым из-за поднявшегося в воздух песка. В непогоду домой пускали всех, даже отверженных и изгнанных, кровных врагов и обидчиков, подчиняясь древнему священному закону гостеприимства. Никто в это время не мог вести боев, обнажать оружие или даже просто браниться. Суровые условия жизни во многом определяли и жесткие нормы морали, которых люди придерживались неукоснительно.

Впрочем, страннику в доме Арселии были рады, он был не разбойником или бродягой. Мушарафф бен Рушди назвался купцом и главой школы рабов, собирающим живой товар для перепродажи на лучших рынках империи. Покупателями тут были не обычные свободные граждане, а лишь избранные счастливчики: знатные вельможи, богатейшие из торговцев, знаменитые маги. Да и рынками по сути эти места не были: товар подбирали индивидуально под каждого клиента, уделяя максимум внимания как внешнему, так и внутреннему наполнению.

Арселию в этот день позвали служить гостям. Юная девочка прислушивалась к реву стихии за пологом шатра, думала о том, как разгневанные пески стараются иссечь плотные кожи, которыми накрывали сверху мягкие шерстяные кровли домов пустынного народа. Опоры иногда подрагивали под неистовыми ударами стихии, но стояли накрепко, врытые в песок более чем на половину своей высоты.