О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 26

А вы хороши, мой лорд…

Я слышала, как распахнулась дверь и нарочито медленные шаги зазвучали, приглушенные толстым роскошным ковром. Шёл он неспешно, давая подумать — и, по правде, было над чем. Ведь на сей раз это не зов, не роль, это — полноценное сонное наваждение, где я выгляжу, как в жизни, сильнее его физически и имею право выбора. Кольца наложницы на пальцах — антураж, не более того. На деле же лишь мне сейчас решать, продолжать ли эту игру, которая и так далековато зашла.

Я откинулась на подушки.

Эта ситуация запутывается всё сильнее. Нам хорошо вместе, глупо отрицать — особенно в грёзах, где нет никого, кроме нас самих. Да-да, ни памяти, ни обстоятельств, ни будущего… Но рано или поздно реальность обрушится на нас, и придётся иметь с ней дело.

С другой стороны, мы — взрослые люди и нелюди. Кто говорит о чём-то серьёзном? Мы просто удовлетворяем желания. И играем. Только и всего!

Потому, когда он вошёл, облачённый в роскошный чёрный наряд на южный манер, величественный и отчаянно красивый, я соблазнительно выгнулась, кокетливо повела хвостом и подняла на него полные испуга, волнения и томления глаза.

— Мой господин, чего вам бы хотелось сегодня?

Он усмехнулся, сделал шаг… и тут сон пошёл рябью.

Меня будили, а это не может априори значить ничего хорошего. Крайне ограниченный круг лиц может войти ко мне в спальню, и ни один из них не сделает это без серьёзной на то причины.

Так что я мгновенно проснулась, уставилась, распахнув глаза, на астральную проекцию Джин, поняла всё по её глазам и спросила коротко:

— Кто?

Закрытые общежитие номер три при Ородийском Университете Изменённых было разбужено по чёрной тревоге. Повинуясь регламенту, дети сидели по комнатам. Однако, свет горел всюду. Не было ни одного тёмного окна, а в коридоре, куда я вошла, витал аромат всеобщей тревоги.

Джин, спокойная и отстранённая, как ледяная статуя, встретила меня у дверей в комнату Иваса Дорана, четырнадцати лет от роду. Его брат, Киран, один из моих учеников и самый юный местный преподаватель, стоял тут же.

— Как я понимаю, удалось локализовать? — уточнила я деловито.

— Верно, — Киран держался, но я видела, чего ему это стоило. — Сосед Иваса, Дайнор, создал Аркан Света.

— Вот как? — я нахмурилась.

Мог ли он спровоцировать? Парень произвёл на меня самое положительное впечатление своим поведением во время того разбирательства касаемо нашей рогатой золушки Элин. Да и глава Ночного Сыска, куда я светленького пристроила на подработку, отзывался о нём, как об исключительно достойном юноше. И неудивительно. Задатки истинного светлого мага — это вам не фанатичные паладины и храмовые псы, несущие страх божий неверным и продвигающие идеи добра посредством убийств, пыток да грабежей. Не похож мальчишка на фанатика, желающего истреблять изменённых направо и налево. Но срыв у его соседа…

— Леди Адри, — Киран твёрдо посмотрел мне в глаза. — Что бы вы ни думали, это лишнее. Дайнор очень тяжело переживает случившееся. Он попытался помочь моему брату, как мог.

Защищает его? Вот так поворот… Наметив подбородком кивок, я вошла в комнату.

Или в то, что раньше было таковой.

Пространство было искривлено так, что понять, где пол и потолок, можно было с огромной натяжкой. Окон было пять, и все иллюзорные; скорее всего, настоящее спрятано за гигантской уродливой чёрной массой, пульсирующей на стене. Вся мебель обратилась в труху, но да кто бы сомневался.

В помещении было двое: светлый Дайнор стоял, сжав кулаки, и удерживал Аркан. В ловушке же билась и бешено рычала безумная низшая тварь, которая ещё недавно была милым смешливым парнишкой с двойными рожками на голове.

Я чувствовала спиной полные надежды взгляды учеников, но они должны были и сами понимать: случай безнадёжен. Срыв полный, не частичный, ментальная оболочка в клочья, аура тоже.

— Леди Адри, вы ведь сможете помочь? Судя по всему, это было проклятие или что-то вроде того. Проявилось резко, внезапно, я едва успел среагировать.

Это светлый подал голос. Напряжён, как струна, и пока не понимает, что произошло и что сейчас будет — или, что вероятно, не хочет понимать.

— Вы были с ним, — сказала я, игнорируя первый вопрос. — Расскажете, что произошло?

— Всё было спокойно, — словно через силу проговорил светлый. — Я клянусь Отцом, я не делал с ним ничего. Мы… препирались. Даже не ссорились, просто поддевали друг друга. У нас сложились неплохие отношения, но немного своеобразные.

Парень замолчал. Тварь в Аркане визжала. Я не торопила — спешить, увы, некуда.

— Я пошутил что-то насчёт того, что скоро в свалке под его кроватью заведётся не просто жизнь, а жизнь разумная, — продолжил Дайнор. — Мы обменялись парой реплик, а потом это случилось… я даже не знаю, как описать. Чувство, будто из него во все стороны хлынула Тьма. И не такая, как у вас, например, а… неправильная. Простите мне такое невежественное определение, но я сказал бы — грязная.

Я понимающе кивнула.

Объективно, разумеется, есть на небе одна луна, окутывает землю одна тьма и озаряет один свет. Нюансы стоит оставить для поэтов.

В колдовстве, однако, всё не так однозначно. Существует множество лун, будь то ргатый полумесяц, полная Госпожа-луна или оборотная её сторона, Чёрная Луна. Существует разный Свет — и согревающе-тёплый, и спасающе-ласковый, хранящий дарованную матерью жизнь, и обжигающий, и испепеляющий, и вносящий ясность, и ослепляющий.

И да, разумеется, существует разная Тьма. Есть мать, баюкающая жизнь в своей утробе, есть ночь, зажигающая звёзды, есть пелена, опускающаяся на глаза у Последнего Порога, есть покрывало, скрывающая и голодных татей, и страстный шёпот, и потаённые желания, и страшные преступления…

И есть тьма, в которой прячутся монстры. Не та, что создана природой, но та, что порождена больным разумом. Отравленная, как весьма точно сказал мальчик, грязная тьма.

Именно из неё и сотканы низшие сущи, сила одного из которых изменила некогда беснующегося в Аркане мальчика.

— Я полагаю, это проклятие, — гнул свою прямую линию светлый.

Ох, если бы.

— Джин, уведи ребёнка, — попросила я спокойно. — Киран, выйди тоже. Позже нам предстоит разобраться, почему никто не заметил у малыша настолько нестабильного ментального фона, но не сейчас. Я тут уже не могу сделать ничего, и тебе не стоит видеть дальнейшее.

Я спиной почувствовала, как заледенел ученик. Он надеялся… на что, спрашивается? Но любовь слепа.

Опять же, это шок для него. Для всех нас! Срывов в Академии не было уже давно, таких сильных — и вовсе лет десять. Мы научились справляться, контролировать ментальное поле детей, замечать опасность заранее и помогать неофиту обуздать рвущуюся силу. А тут… кто-то ответит за халатность, да. Но мальчика это не вернёт.

— Что вы имеете в виду? — просто так уходить Дайнор не захотел. — Что вы сделаете с ним?

Что же, всё равно он узнает.

— Убью, — пояснила я.

— Что?.. — он предсказуемо вскинулся. — Это ведь шутка? Провокация? Послушайте, это проклятье, я уверен!

— У него срыв, — сказала я негромко, успокаивающе. — Я уверена, ты слышал о таком. Полагаю, вам рассказывали о безумии тёмных тварей. Вот, полюбуйся — ты стоишь у истоков мифа. Мы стараемся этого не афишировать, но при определённых обстоятельствах наша магия выходит из-под контроля, уничтожая и носителя, и то, что под руку подвернётся. Обычно это можно предотвратить, следуя довольно простой технике безопасности, но тут что-то пошло не так. Такое бывает, к сожалению. Ты молодец, ты сделал всё, что мог, и не позволил ему кого-либо убить. Но больше тут ничего не исправишь. Взгляни на его ментальный фон, на ауру, на энергетический кокон… что тебе доступно, не знаю, но что-то точно. Взгляни и скажи — можно ли это восстановить?

Дайнор сжал губы. Мне было его в этот момент по-настоящему жаль. Ситуация, что уж скрывать, была тяжёлой и сама по себе, но для мальчика и вовсе невыносимой. Ребята вроде него, то бишь носители истинно светлого призвания, не принимают насилия, если оно не направлено на самозащиту. А уж убийство некогда разумного юного существа, которое не виновато в сложившейся ситуации, и вовсе противно его природе.