Регент. Право сильного (СИ) - Кос Анни - Страница 29

— Вы до этого не пили вино? — Ульф приподнял одну бровь.

— Редко. На юге это не принято. Слишком тяжелый напиток для жары. Конечно, наемники, торговцы и путешественники своим привычкам не изменяют, но я родился в Золотых Землях и многие ваши традиции не разделяю.

— Похоже, местная стража состояла из наемников. В любом случае, вряд ли вода тут свежая, а пить затхлую я бы вам не советовал.

Илияс тяжело вздохнул и устало облокотился о стену, регент между тем продолжал:

— На самом деле я всерьез подозревал вас в двойной игре. Однако есть маленькая деталь, которая все портит. Деталь, о которой знаете вы, но которая неизвестна заговорщикам: Адиль не последний магически одаренный представитель семьи Фаррит.

— Вы имеете в виду ребенка леди Мейрам, сестры Сабира?

— Верно. Малыш Саад унаследовал силы матери. И вы отлично знаете, что эти силы были огромными, хотя и запечатанными. Если умрет Адиль, трон достанется его двоюродному брату.

— А если на Саада совершили покушение также, как и на Адиля?

— С ним все в порядке, это я знаю наверняка, — Ульф отрицательно качнул головой. — Мейрам и Малкон уже несколько дней в городе. Малыш под их надзором, и ему ничего не угрожает. Из оставшихся в живых после войны, о ребенке знают четверо: я, Арселия, бен Хайри и вы. И ни один из нас ему не опасен.

— Я так больше не могу! — едва не взвыл Илияс. — Пытка какая-то. Озвучьте уже, чего вы от меня хотите?

— Мы сейчас выйдем отсюда. Оба. И поднимемся наверх. После этого ваша семья покинет город. Мои люди проводят их в любое безопасное место, которое вы выберете. Если хотите, могут даже остаться с ними как личная охрана. Меньше всего мне нужно, чтобы наши враги получили хоть малейший шанс давить на вас. Затем вы передадите мне все, что необходимо для проверки разрушенных магических источников. Продолжите искать способ восстановить разрушенную магию храма, чтобы Стихии вернулись в равновесие. И будете искать того, кто обладает достаточным задатками, чтобы претендовать на трон. Но запомните: мы должны создать очень убедительную иллюзию если не вражды, то хотя бы отчуждения. Пусть все видят, что наш союз дал трещину.

— Значит, вы верите, что я не враг вам? — на лице Илияса смешались недоверие и облегчение.

— Да, — твердо ответил Ульф. — Верю. Очень хочу верить. Потому что без вашей помощи у меня слишком мало шансов победить.

— Спасибо… — Илияс на несколько мгновений спрятал лицо в ладонях, пытаясь справиться с чудовищной слабостью.

— Знаете, — Ульф встал и протянул верховному жрецу руку. — Один очень важный для меня человек сказал, что жить в вечных подозрениях нельзя. И, пожалуй, я прислушаюсь к этим словам.

Что случилось единожды, может никогда больше не повториться. Но то, что случилось два раза, непременно повторится и в третий. В этом Джалил Вали Шаб был уверен больше, чем в том, что солнце взойдет поутру на востоке.

Предавший дважды не остановится, а довериться слову лжеца — что самому положить голову на плаху.

Старший евнух отчаянно корил себя за то, что проявил слабость и позволил чувствам взять верх над разумом, видимо, злую шутку сыграла с ним бессонная ночь и тревога после допроса. Нет бы затаиться, проверить свою догадку тихо и незаметно. А он бросился в омут, выдал себя с головой, вложил в руки Виддаха самое опасное оружие — знание.

После памятного разговора в доме Зафира вар Ияда старший евнух потратил немало времени на то, чтобы собрать больше информации о главном своем противнике, Ульфе Ньорде. Его интересовали и слухи, и правда, и даже старинные документы, полученные за баснословную сумму от архивариуса императорской библиотеки.

О да, теперь Джалил Вали Шаб понимал, каким обманчивым было его первое впечатление о северянине. Как он сказал тогда? Слишком человечный? А между тем на его счету жизнь и свобода более тридцати опасных преступников: насильников, дезертиров, изменников, неугодных власти аристократов. Некоторых из них годами не мог поймать ни один охотник за головами на службе империи, а Ульф Ньорд, едва оперившийся птенец, лишь недавно переступивший порог между юностью и молодостью, справился.

Это принесло ему известность в узких кругах посвященных в тайные дела империи, мрачную и пугающую славу безжалостного охотника, следопыта и разведчика. А еще прощение его собственной попытке самовольно покинуть службу. И прозвище: Волчонок. Выходец с Зеленых островов и был похож на едва прирученного зверя: немногословный, резкий, нелюдимый, словно бы озлобившийся на весь мир. С огромной рваной раной в душе. Так и не вернувшийся на пепелище своего дома, потерявший семью и родину.

И лишь много лет спустя, после того, как милостью судьбы Ульф Ньорд перебрался в Недоре и принял покровительство Хальварда Эйлерта Эйнара, обидное прозвище превратилось в титул, а оскаленная клыкастая морда — в герб на знамени. Одинокий Волчонок стал Черным Волком, первым воином герцогства, правой рукой сильнейшего мага Тьмы, тем, кто годами возглавлял войска северян. Теперь его цветами стали черный и синий, а не золото и красно-коричневый, что носят все, связанные клятвой покорности роду Фаррит.

Его верность Хальварду вошла в поговорки, а за глаза Ульфа стали называть Черным Псом, преданно лижущим руку своего хозяина. Северянин только плечами пожимал и отвечал, что лучше быть псом на службе у достойного человека, чем человеком на службе у пса.

Старший евнух ни капли не сомневался, что вскоре регент отыщет предателя. Как не сомневался и в том, что на первом же допросе Виддах расскажет все, утягивая в могилу и его, Джалила вали Шаба, и почтенного лорда Зафира вар Ияда, и стихии ведают, сколько еще людей, так или иначе причастных к планам старой и новой знати.

А потому Виддах должен был замолчать раз и навсегда до того, как на него обратится взор регента. Хорошо бы, если с наглым изменником произошла трагическая случайность где-то в городе, ведь бывает, что одинокий прохожий попадает под копыта спешащего всадника или пьяный тонет в мутной реке, упав с моста. Тогда и тайна бы сохранилась, и тень подозрения не пала на Джалила.

Но шансов на то, чтобы покинуть гарем в ближайшие дни, не оставалось, а действовать надо было быстро. День, от силы два — и все будет потеряно. Четки равномерно постукивали в такт мыслям. Идеальным решением выглядело самоубийство Виддаха, но тот не подпустит к себе никого, несущего хоть малую угрозу. Да и это неминуемо заставит Ульфа Ньорда стать еще внимательнее.

Джалил хмурился, взвешивая и оценивая разные варианты, перебирая их и так и эдак. Жаль, не с кем было посоветоваться, даже краткое письмо не передашь ни лорду Зафиру, ни Вафи бен Зирьябу.

Внезапно старший евнух выпрямился и даже четки отложил. Конечно же! Ответ был очевидным, лежал на поверхности с самого начала! Да, это огромный риск, но все же меньший, чем пустое ожидание в четырех стенах. Джалил торопливо рылся в ящике стола, убирая ненужные письма и записи, а потом извлек из потайного отделения небольшой ларец и отпер его ключом, висевшем на тонкой цепочке на шее. На алом бархате лежал пузырек с жидкостью, прозрачной, как дождевая вода.

Старший евнух аккуратно спрятал пузырек в складках одежды, стараясь не касаться голыми руками закрытого пробкой горлышка, а затем, убрав все лишнее и разложив по местам бумаги, подошел к двери.

— Передайте Зинат, чтобы принесла мне завтрак! — приказал он слуге, дежурившему в коридоре. — И пусть поторопится, солнце уже высоко!

***

Поспать Сурии удалось лишь несколько часов, да и то из неглубокой дрёмы ее постоянно вырывали непривычные звуки: голоса, тяжелые шаги воинов, обрывки каких-то команд, приглушенные всхлипы подруг. Приходу утра Сурия обрадовалась так, будто видела солнце впервые в жизни.

Гарем спал, отдыхая после безумной ночи. Девушка тихонько спустилась в кухню и наскоро перекусила тем, что осталось от ужина, благо повариха всегда готова была побаловать заглянувших к ней гостей свежеиспеченным хлебом с маслом или даже чем-то поплотнее.