Вот так барабанщик! - Каменский Александр Владимирович - Страница 6

А курица как ни в чем не бывало разгуливает себе по двору, кудахчет, сзывая цыплят.

А Галка стала хохотать и скакать на одной ножке, будто клад богатый нашла!.. Но когда моя мать позвала Галку чай пить, она напыжилась, заважничала, сложила губы бантиком:

— Спасибо, мне недосуг…

И убежала.

А на нашей улице Галку здорово уважать стали. Еще бы! Она вылечила петуха, которому в драке другие забияки поранили пышный красивый гребень. А потом Галка выходила стриженка, который из гнезда выпал. А еще Галка, как люди говорят, поставила на ноги гуся. Он наглотался какой-то гадости и от этого три дня на пищу даже не глядел. Галка пошепталась о чем-то со своей матерью и влила в горло гусю какую-то темную жидкость. А на второй день после этого гусь весело загоготал.

Я слышал, как мой отец сказал матери, что «врачихина дочка Галка — весьма способный человек, и это у нее от природы». Но вот какой случай недавно вышел. Зима лютая была. Птицы и те на лету гибли. Даже воробьям, на что уж они морозов не боятся, крепко досталось.

Как-то бежал я из школы домой и заметил на тропе серый комочек. Нагнулся: воробей! Глазки закрыл, лапки вытянул. Стал я его своим дыханием согревать, а потом сунул в рукавицу и побежал.

Отогрелся воробей, ожил немного, но весь какой-то невеселый, нахохленный, зернышки не склевывает, воду не пьет. И помчался я к Галке.

— Лечи, — говорю, — воробья.

Но Галка заартачилась:

— Стану я каких-то воробьев лечить!

— Не каких-то, а одного воробьишку, заболел он, знаешь, сам не свой…

— А какой он, твой воробей?

— Да самый обыкновенный, — говорю, — серый, только больной он.

А в эту минуту как раз Галкина мать в комнату вошла…

— Куда вы, друзья-приятели? — спрашивает.

— Воробей страшно заболел, — отвечает Галка. — Да я быстро.

У Галки мать, скажу вам, понятливая, сразу сообразила, что дело-то необычное:

— Ну, раз воробей заболел, лечить надо. Ступайте.

И мы без оглядки помчались к нам в дом.

Только ничего на этот раз у Галки не вышло. Не выжил воробей. Качался, качался на своих тонких, как соломинки, ножках, да и упал, прижав лапки к животику. Минька в это время был у меня.

— Вот и не стало нашего воробышка, — сказал он, шмыгая носом и глядя куда-то в сторону…

А Галка заревела:

— Не буду, не буду, не буду больше птиц лечить! Не умею, не умею, не умею!..

А когда немного успокоилась, вытерла слезы рукавом:

— Учиться мне, мальчики, надо. Вот вырасту и выучусь, тогда уж буду лечить разных птиц и зверят.

Мы с Минькой, конечно, согласились, что без учебы никак нельзя.

Как-то весной в комнату, где мы все втроем готовили уроки, влетел голубь. Окошко-то было открыто. Шумно хлопая крыльями, птица села на спинку стула, а оттуда слетела на пол. И как хозяйка стала разгуливать по комнате, чуть-чуть припадая на правую лапку.

— Да это же он! — ахнул Минька, разглядев на лапке алую ленточку. — Наш голубь, ребята, факт!

А Галка раскрыла рот от удивления и не может слова выговорить. Потом очухалась:

— Гуля, гуленька ты мой, да иди же ко мне, иди же, гуленька…

И жил тот голубь у Галки целое лето. А потом опять улетел.

А Галку мы с Минькой зовем птичьим доктором.

Этого маленького зверька с гладким и длинным приплюснутым телом, с таким же длинным круглым хвостом в наш дом принес Николай Васильевич Дымко, охотник и рыбак.

— Вот вам любопытнейший экземпляр, детеныш убитой кем-то выдры, — сказал Николай Васильевич, разворачивая полосатую тряпку, в которой лежал похожий на щенка слепой выдренок. — Любите и жалуйте сироту.

— А где вы, дядя Коля, нашли его? — спросил я, разглядывая малыша.

— Нашел я вчера выдренка на берегу Обвы. Он, бедняжка, дрожал и тихо по-своему что-то наговаривал: «Гиррк, гиррк».

— Выдра… выдренок… Вот тоже мне название! — сердито сказала мама. — И не выговоришь. Надо придумать ему какое-то имя.

— Это же девочка. Дайте ей любое женское имя, — подсказал Николай Васильевич. — Хотя бы Кирочка.

Мама взглянула на меня:

— Нравится?

— Очень!..

Тогда мама объявила:

— Быть по сему — Кирочка так Кирочка!.. Ну, что же мы будем делать с Кирочкой? Ведь зверек пока что совершенно беспомощен.

Когда мы рассматривали выдренка, около нас, мурлыча, ходила кошка Машка. Поводя тонкими, будто леска, белыми усиками, она ласково терлась пушистым боком о мои ноги, точно хотела сказать: «Покажите мне, что вы там такое разглядываете?»

— А знаете что, — сказала мама, — у меня появилась мысль: пусть Машка кормит сироту. Ведь кошка недавно котят родила, и молока у нее много.

— Хорошо придумано! — сказал Николай Васильевич. — Вот и будет выдра Кирочка молочной сестрой вашим котятам.

Так и росла вместе с котятами наша Кирочка. Глазки-изюминки весело глядели на белый свет. Она охотно ела булочки с молоком и сливочным маслом.

Отец, возвращаясь из дальней командировки, — он плотокараваны по Каме водит — расспрашивал, как я дружу с Кирочкой.

А Кирочка, словно понимая, что говорят о ней, осторожна выглядывала из-за комода; живые как ртуть глазки поблескивали, забавно шевелились крохотные, едва заметные, черные ушки, на нижней губе белело пятнышко, тупой нос был влажным — на нем блестели маленькие крупинки пота.

— Это от волнения, — заметил отец, — зверек этот очень пугливый, обращаться с ним надо бережно…

И верно: сперва выдренок был очень пуглив, он вздрагивал при каждом звуке, прятался и часами просиживал за комодом. А когда вылезал из своего угла, все время озирался по сторонам: такой трусишка был…

Но бояться Кирочке было некого: все ее любили.

Всем нравилось на нее смотреть. Быстро и ловко передвигалась на своих коротких ногах наша Кирочка, извиваясь змейкой и немного переваливаясь с боку на бок.

…Наш полукаменный домик стоит на берегу Обвы, которая впадает в Камское море. В одной половине живет наша семья, а в другой — лесничий Матвей Архипович Красных со своей дочкой Тоней.

Я очень радовался, что мы живем на берегу реки: ведь наша Кирочка — зверек речной и не может жить без проточной воды!

Я выпросил у мамы старую железную ванну и наполнил ее прохладной речной водой — вот и получился хороший плавательный бассейн.

Летние каникулы еще не кончились, и я целыми днями пропадал на реке и на лесном болоте, возле Медвежьего урочища. Из этих мест возвращался домой с мелкой рыбешкой, рачками, лягушками. Всем этим я угощал Кирочку.

Когда отец бывал дома, то сверял свои круглые старинные часы-луковицу по Кирочке, как по радио. Ведь она в одно и то же время просыпалась, в одно и то же время купалась в ванночке и гуляла по квартире и во дворе. Только в одном была неаккуратна Кирочка: есть она могла в любое время суток. Вместе с кошкой и котятами она ела колбасу, котлеты, вообще мясо, а я даже научил ее гречневую кашу есть.

…Как-то вечером, вдоволь поплавав в своей ванночке, Кирочка выбежала во двор. Не прошло и пяти минут, как к нам с криком вбежала Тоня. А вслед за нею появилась Кирочка. Ее белые острые зубки были оскалены, короткая серо-бурая шерсть на спинке стояла дыбом. Тоня вскочила на табуретку, а выдра, извиваясь змеей, кружила вокруг табуретки с оскаленной мордочкой, пронзительно и сердито трещала и шипела. Мы бросились на помощь девочке.

Чем же вывела из себя Тоня нашу обычно добродушную Кирочку?

Выкупавшись, Кирочка отправилась путешествовать. Мокрая, она забрела к нашим соседям и стала преспокойно разгуливать по недавно выкрашенному блестящему полу. Ну, и конечно, наследила. А маленькая Тоня, увидев следы, схватила папин ремень и стегнула Кирочку по спине. Обозленный зверек решил, видимо, постоять за себя. Он яростно бросился на свою обидчицу и прогнал ее из комнаты.