По праву закона и совести
(Очерки о милиции) - Панчишин Игорь Николаевич - Страница 18

Если уж быть точным, «нелегалы» давали о себе знать и раньше, стоило только повнимательнее отнестись к некоторым заявлениям. Вот сейчас Логонский дотошно изучал милицейские сводки о происшествиях в районе за последние годы и не мог отрешиться от мысли, что некоторые из происшедших событий теперь можно было объяснить.

Вот, скажем, со скотного двора колхоза «Искра» пропали сразу две овцы и теленок. И еще десятки подобных краж скота, оставшихся темными. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что почти все эти кражи ежегодно совершались в позднее осеннее время, — не похоже ли это на заготовку мяса на зиму? Колхозники отнесли пропажу скота на разбой волков, благо тех в районе за годы войны развелось множество, да и в милиции склонялись к этому. Но почему тогда не было обнаружено ни одной приметы волчьего пиршества: ни кровинки, ни шерстинки, ни рогов, ни копыт?

Но если скот еще можно как-то, с натяжкой, списать на волков, то как объяснить другие случаи? Так, у жителя деревни Гришино было украдено несколько пудов меда. Тоже волки? А кража из библиотеки восьмидесяти книг — тоже нераскрытое преступление. Или соль, таинственно исчезавшая из животноводческих ферм. Пропадали на фермах и молочные бидоны. Скот, мед, соль, бидоны — тут было о чем поразмышлять.

Искать преступников в лесу казалось безнадежным делом. Только в одном Барановском лесничестве семнадцать тысяч гектаров леса, сплошные леса по всему району, местность сильно заболочена — попробуй отыскать иголку в стогу сена.

Логонский решил выяснить, с кем из местных жителей в первую очередь могли встречаться отец и сын Ивановы. Несколько недель было потрачено на выявление тех, кого следовало проверить. Одних только дальних родственников Тереха набралось девятнадцать человек.

Теперь следовало установить: входил ли кто из них в контакт со скрывающимися.

Сотрудники Куньинского райотдела милиции приступили к выполнению разработанного плана. Оперативники действовали осмотрительно, крайне осторожно, дабы, с одной стороны, не обидеть ненароком людей незаслуженным подозрением и не спугнуть преступников, если те выходят на связь — с другой стороны.

Логонский вместе с начальником РОМ Ильиным направили в другие районы Псковской и соседние Калининскую и Смоленскую области ориентировки о возможном появлении нелегалов. Сообщались и приметы разыскиваемых: отец — среднего роста, плотного телосложения, носит седую бороду, имеет привычку скрести затылок. Сын — высокого роста, костляв, лицо смуглое, широкое, с выпирающими скулами, волосы темные. Хотя, признаться, все эти приметы — по меньшей мере пятнадцатилетней давности.

Уголовно-розыскное дело стало пополняться донесениями: проверен Д-ев, данных о его контактах с лесными обитателями не имеется, проведено наблюдение за Р-вой, связи с разыскиваемыми не установлено, проведена беседа в В-вым, жители его деревни общений с преступниками не имеют.

Одновременно велось негласное наблюдение за тремя родственниками Тереха, часто отлучавшимися из своих деревень.

Два года, не считая коротких наездов в Псков, провел Логонский в Куньинском районе. А потом он серьезно заболел и был отозван областным управлением.

15 мая 1963 года поиск «усмынских духов» возглавил майор Копылов. Начал он с изучения розыскного дела, которое к тому времени изрядно-таки распухло — более 300 документов! И чего только там не было! Спецдонесения, справки, отчеты и — сводки о продолжающихся в Куньинском районе таинственных кражах: в деревне Тетеревни пропал ягненок, в деревне Дымово исчез бычок, из библиотеки в деревне Лигово украдено 26 книг, географическая карта, патефон и 36 пластинок к нему. Но не в меньшей мере внимание Копылова привлекли сообщения иного характера. Как бы осторожно ни действовали оперативники, местному населению стало известно об интересе милиции к Тереху и его сыну и появились такие донесения.

«Жительница д. Сутеки Д. выбирала из стога сено и наступила на ногу спавшему в стоге неизвестному мужчине. Тот выматерил женщину и убежал в лес».

«Жительница д. Войлово М. пять лет назад возвращалась с сенокоса и у озера Турсы встретила мужчину, похожего по приметам на Терентия Иванова. Тот побеседовал с ней и ушел в лес».

«Возле урочища Волчья Гора в районе Страшновского Мха к пастуху В. А. Володченко подошел и попросил спичек обросший большой бородой мужчина».

А вот еще довольно-таки любопытная информация.

«10 ноября 1962 года в 14.00 со стороны дер. Страшные в сторону д. Войлово прошла подозрительная женщина, одетая в телогрейку, черную юбку, повязанная темным платком так, что были видны только нос и глаза. За плечами женщина несла корзину. Через 10 минут в том же направлении прошла вторая женщина в таком же одеянии. По фигурам обеих женщин пастух К. определил Терентия Иванова и его сына».

Попадались и более захватывающие воображение донесения.

«Жителя д. Комасы Р., собиравшего в лесу орехи, схватили 8 вооруженных мужчин, продержали в качестве заложника трое суток и отпустили».

Были сообщения и из других районов области.

«В деревне Перелазы Невельского района ночью в бане жителя В. мылись двое неизвестных».

«На большаке Глубокое — Опочка двое мужчин, вышедших из леса, гнались за колхозницей П., но той удалось убежать».

По каждому из этих сообщений была организована тщательная проверка. В результате — блеф, досужие домыслы деревенских сплетниц. Да и трудно было поверить в то, что лесные бродяги, так тщательно маскировавшиеся более полутора десятка лет, просили бы спичек или вступали в разговор с первым встречным, Тем не менее Логонский не оставлял без проверки ни один поступивший сигнал.

Но среди потока «шелухи» попадались и похожие на достоверность свидетельства. По одному из таких сообщений Копылов еще раз сам передопросил двух мальчишек-второклассников. Те чуть свет направились за ягодами и когда подходили к лесу, то на опушке в стлавшихся космах тумана вдруг увидели…

По словам ребят, вновь переживших сейчас давнишний свой испуг, в тумане проплыли два призрака, у которых вместо голов возвышались остроконечные колпаки. И еще успели заметить мальчишки, что над колпаками торчали стволы не то ружей, не то винтовок.

Вот это уже похоже на правду, несмотря на внешний мистицизм: если уж и попали в поле зрения лесные затворники, приобретшие за долгие годы звериные повадки, то вот именно так — бесшумно проплыть, проскользнуть, словно призраки, а не спать в стогах и не просить спичек у встречных. А что касается остроконечных колпаков, так напугавших ребят, то это наверняка капюшоны брезентовых плащей, что носят лесники и рабочие леспромхозов.

В том, что нелегалы продолжают скрываться на территории Куньинского района, Копылов теперь был уверен абсолютно. Об этом свидетельствовали и продолжающиеся, правда не так часто, как осенью, уже после начала розыскных мероприятий, кражи: со свинофермы в деревне Ольховатка пропал поросенок, со склада молокофермы в деревне Прихабы исчезло два молочных бидона, из библиотеки при долговицкой школе — книги.

Да, нелегалы продолжали ночные набеги из своего логова, запасались продуктами, вели свое немудреное хозяйство (молочные бидоны, выделанные овчины в том, покинутом ими, бункере), даже заботились о своем досуге (книги из библиотеки, патефон с пластинками).

Оставался неясным до конца вопрос: имелся ли у них хоть какой-то контакт с местными жителями?

Копылов видел по документам розыскного дела, что Логонский хорошо поработал в этом направлении.

Еще в январе 1961 года Логонский заслал в Усмынский сельсовет под видом столяра-шабашника сотрудника милиции из другого района, благо тот умел и плотничать, и столярничать. Копылов читал подробные письменные указания: в каких именно деревнях «столяр» должен особенно долго застрять, кого особо необходимо разговорить на нужную тему, каким образом присылать свои отчеты.

Несколько месяцев «столяр» «шабашил» в деревнях, прислушивался к разговорам, сам заводил с очередными своими хозяевами беседы — и тщетно: ни единой зацепки на нелегальную связь с лесными затворниками.