Треск Цепей II: Белый Ворон (СИ) - Тихий Даниил - Страница 32

К моему сожалению, пришлось признать, что оставаться на поляне нельзя. Кто знает кого ещё привлёк мной же созданный маяк?

Споро собравшись, я снова встал на снегоступы. Впереди меня ожидала затерянная деревня, горячая кузня, тёплый отвар и живые люди. Всё-то по чему я порядком соскучился.

Распахнутые врата в нынешние времена — плохой знак. Если видишь врата распахнутыми издали, велика вероятность что за ними уже нет живых.

Но в моём случае живые всё же были. Мёртвые не гогочут на всю округу и не плачут.

Рыдания, хохот, крики и мат.

Я шёл к деревне и всё больше злился. Это место должно было стать тихим углом, отдушиной после всех моих злоключений. И тот, кто пытается испортить его, по определению вызывал у меня раздражение.

Моя щека дважды дёрнулась, когда глаза приметили кровавые метки у ворот в деревню. Частокол был пуст, ни одного наблюдателя, ворота распахнуты, повсюду множество следов и воткнутые в снег стрелы. Кое-где со стены свешиваются покрытые узлами верёвки.

Кто-то взял деревню штурмом и сделал это быстро.

С холма разглядеть что-либо не вышло, пришлось спускаться. Я шёл не торопясь, но и не медлил. Приметил колею от трёх саней, и сами сани, брошенные у частокола.

Враг скатился к ним на санях, и к тому времени, когда деревенские похватали оружие, уже был на стене и распахивал ворота. Люди — это не тупорылая низшая нежить. В причинении зла нам нет равных.

Первые трупы лежали прямо за вратами. У всех разбиты черепа и порублены руки-ноги. Интуитивно я понял, что это посмертные травмы, кто-то очень постарался чтобы мёртвые не восстали полноценной нежитью. Расчленение в таких делах было хоть и грубым, но вполне себе действенным способом.

Но мне не было дела до мёртвых, да и до живых если честно — тоже. Просто местные были частью этого места, и их смерть могла сделать моё прибывание здесь неудобным. С тем же успехом я могу заночевать в любой другой брошенной деревне.

Кстати, убитые не успели околеть, а значит умерли — недавно.

Разбойники не таились. Прямо напротив ворот тройка смеющихся мужиков вытаскивала из дома крупную бабу. Они постоянно оскальзывались и падали. Крестьянка визжала и упиралась, в какой-то момент им это надоело и один из бандитов с размаха пнул её в бок.

— Фу ля! Март ну ты чё? Она же обоссалась!

Март не ответил. Его голова, чисто срезанная моим мечом, покатилась по снегу.

Я пнул фонтанирующее кровью тело в спину, и оно упало на тучную бабу и того, кто говорил с убитым. Третий за пару секунд до этого нырнул в дом и не видел происходящего. Я же ударил ещё раз, протыкая мечом всю эту кучу-малу, и обоих бандитов и женщину.

Хрип, клёкот, бульканье… частые спутники смерти. Я прошёл к крыльцу прямо по умирающим и шагнул в дом. Третий захватчик гремел чем-то в домашнем сундуке, склонившись стоял задницей к двери и даже не понял, что смерть уже пришла за ним.

Я рубанул его по жопе, и когда он с криком завалился в сундук — заколол. Грязно, конечно, кровь наверняка зальёт все вещи.

В этот момент я вдруг понял, что давно забыл про молитву концентрации. Она была просто не нужна. Даже ярость не нарушала моего спокойствия, я спокойно шёл и делал дело, ровно так же, как если бы мой разум был скован молитвой.

Хмыкнув на это наблюдение, я окинул взглядом избу и заметил под одной из лавок ребёнка. Пацан смотрел на меня широкими как блюдце глазами. Я улыбнулся ему и сам не зная зачем кивнул, прежде чем выйти вон.

ИскИн засыпал интерфейс оповещениями, но я до поры отмахнулся от них не желая отвлекаться.

В той груде окровавленных тел, которую я устроил у крыльца, оказался выживший. Проткнутый мечом бандит беззвучно разевал рот и пытался уползти прочь, оставляя за собой кровавый след. Я не стал его преследовать, с такой раной он долго не проживёт.

Сняв с плеч рюкзак, я швырнул его далеко в сугроб в самом углу двора. Туда не ведут следы, искать не буду, а случайно вряд ли наткнуться. Мне же лишняя тяжесть на плечах была некстати.

Я не пошёл к центру деревни. Оттуда доносилась основная масса шума и крика. В воздухе воняло горелым мясом и волосами, кажется, там кого-то сожгли.

Мой путь лежал через дворы по большому кругу. Вдоль заборов, вдали от глаз, в охоте на отдельных чужаков я снова почувствовал себя лучше. На моих тонких губах поселилась улыбка, а мир прибавил в цветах.

Те, кого я условно окрестил разбойниками, искали забившихся в подполы и сараи людей. Вытаскивали, били и тащили к центру деревни. Туда, где стоял дом старосты и поднимался столб дыма.

Они действовали парами и тройками. Мне удавалось оставаться незамеченным лишь потому, что пришёл я с тыла, от ворот в посёлок и по всей видимости меня что называется — не ждали.

Следующих своих жертв я встретил у одного из крестьянских дворов. Угрожая оружием, они вывели наружу детвору и женщину. Один как раз распахивал калитку, когда я в неё шагнул.

— Спасибо.

Остриё клинка вошло в переносицу щекастого мужика, который как будто специально открыл калитку — с едва слышным хрустом. Я слегка сдвинул рукоять и клинок покинул его череп, а обмякшее тело рухнуло к моим ногам.

Постаравшись улыбнуться как можно более милой улыбкой, я встретился со вторым вооружённым мужиком взглядом, и проговорил:

— Привет.

Но воин любезность не оценил. Метнул в меня топор и признаться честно, метнул очень быстро и метко. Я успел сдвинуться всего на ладонь в сторону что конечно же ни в коей мере не помогло. Топор удалил в грудь и едва не сшиб меня с ног. Благо за спиной оказался забор и помог удержаться на ногах. Несмотря на то, что подобный удар не смог пробить зимнюю одежду и кольчугу, воздух из лёгких всё равно выбил.

А мог ведь и рёбра сломать, гад…

Он рванулся ко мне через весь двор срывая со спины круглый щит и похоже рассчитывая таким образом повалить меня на землю. Я успел приметить длинный нож в его второй руке и решил не связываться. Тот, кто умеет метать оружие с такой точностью может оказаться слишком хорош в ближнем бою.

Я просто сунул руку в поясной мешочек и сжав один из мелких кристаллов позволил его силе влиться в мою нейронную сеть. Чёрная вспышка снесла и хлипкий забор, и подбегающего врага. В этот раз меня не выбросило из тела, лишь на секунду навалилась дезориентация и головокружение.

Я пришёл в себя стоя на коленях и упираясь руками в снег. То, что пережил лидер дома Мягкой лапы, оказалось не по зубам обычным людям. Воин что бежал на меня выставив щит, лежал на снегу, согнув руку в локте и будто продолжая прикрываться щитом, покрытый струпьями и сгнившей одеждой. От круглого щита осталась лишь середина, остальное торчало в разные стороны огрызками досок. Деревянная щепа разносортными обломками застряла в лице трупа.

Меня вывернуло, но не от близкого вида привычной уже смерти. А от дурноты, что шла рука об руку с выбросом сырой энергии.

ИскИн снова завалил периферию сообщениями. И чтобы он отстал пришлось обратить туда свой внимание.

Зафиксирован сдвиг психики!

Многочисленные отклонения от нормы!

Зафиксированы масштабные личностные изменения!

Я хотел спросить, что за херню он несёт в такой опасный для нас момент, но наткнулся взглядом на детские трупы и внезапно всё понял. Я только что, чтобы победить врага убил женщину и кучу детворы. До этого проткнул мечом крестьянку просто потому, что так было удобно. Улыбнулся ребёнку, даже не подумав ему помочь. Ворвался сюда, убивая на лево и направо, но ведь таким образом я сам своими руками перебью крестьян… а это не дело. Их жизни нужно сохранять, иначе деревня потеряет свою привлекательность.

— Ты «старый» стал бы их спасать не ради личной выгоды. А потому что таковы твои моральные принципы, а также понимание, что является злом, а что добром.

Впервые на моей памяти ИскИн обратился ко мне на ты. Само по себе это привлекло мой внимание к его словам. Хотя если честно я не совсем понимал с чего такой переполох. Всё течёт, всё меняется. Я пережил многое и возможно очерствел немного. Но эти крестьяне мне не кто, почему я должен переживать за их шкуры? Люди гибли и раньше, если я не перебью нападающих наверняка погибнут вообще все. Но и ИскИн раньше меня никогда не подводил.