Выбери любимый жанр

Время и Меч (СИ) - Васильев Андрей - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Андрей Васильев

Время и меч

— Кой черт понес тебя в этот Вышеград? — в который раз спросил я у хлюпающей носом девушки. — В центре вон красота какая! Елки стоят, фонарики горят, музыка играет. Людей полно… Пусть даже и странных. Вот чего тебе надо от нас, горемыка?

Назойливый уличный музыкант, одетый пестро и нелепо, выдал забавное танцевальное коленце, дунул в дудку и дернул правой рукой, прижав ее к телу. Из подмышки раздалась резкая трель, там, как видно, находилась еще одна дудка. После всего этого он требовательно протянул ко мне ладонь, давая понять, что за зрелище ему надо дать денежку на хлеб.

— Видишь, у меня подруга слезы льет? — попробовал пристыдить его я. — Она в печали, нежелательная беременность у нас!

— Да тьфу на тебя! — тут же сменила тон Анька. — Только этого мне еще и не хватало!

— Давай я ему правду расскажу! — немедленно предложил ей я. — Она его повеселит еще больше.

— Один хрен он тебя не понимает, — снова шмыгнула носом девушка. — Откуда ему русский знать? Слушай, Саш, да дай ты ему евро, он не отвяжется. Жадность — грех.

— Это не жадность, — возразил я. — Это справедливость. Сыграй сей менестрель хорошую музыку, я бы и два евро не пожалел. А за этот «плач малютки-привидения» он мне приплачивать должен!

— Держите. — Вытерев рукавом лицо, Анна достала из кармана монетку и протянула ее попрошайке. — И идите. Не до вас нам.

Это да. Это точно. Музыка сейчас была совершенно некстати, как ни печально. И вплотную подступавший новогодний праздник, которому так радовался люд, запрудивший улицы Праги, тоже прощально помахивал нам рукой в пушистой варежке. И все потому, что кое-кто вместо того, чтобы пить вкусное пиво или какой другой напиток в одном из местных кабачков, поперся к берегам Влтавы, пожелав взглянуть на великую чешскую реку. Нет, не я. Речь вот об этом ходячем недоразумении по имени Анна, моей землячке, с которой я несколько дней назад познакомился при довольно забавных обстоятельствах. Впрочем, обстоятельства можно и опустить, следует только добавить, что знакомство продолжилось в кафе, а после как-то само по себе перешло в более дружеские отношения. Скажем так — более тесные.

Все было отлично до сегодняшнего дня, и продолжалось бы таким образом аж до конца недели, когда я бы проводил ее в аэропорт, подарив на память миленькую цепочку с подвеской, с наложенным на нее заклятием здоровья, которое целый год будет действовать, если, конечно, Анна это украшение не потеряет или кому-то не передарит. Хорошее такое заклятие, из старых и почти забытых, меня ему Генриетта научила. Кто такая Генриетта? Это тоже отдельная история, о которой я не очень хочу распространяться. Да и видеться с данной особой не сильно рвусь после нашего последнего разговора. Не получился он. Точнее — наоборот, слишком получился. Мы отлично поняли друг друга, вот только после этого точки взаимного соприкосновения исчезли напрочь. Разные у нас с ней оказались понятия о жизни и месте ведьмака в ней.

Не хочу, а, похоже, придется. Сам я с навалившейся на Аньку бедой не справлюсь. Просто потому, что мне за ответами на вопросы обратиться не к кому. Был бы я дома — нет проблем, там есть к кому стукнуться и кого попросить о помощи. Но тут… Чужой город, чужие законы. И я сейчас не про уголовное право и административную ответственность речь веду, они тут ни при чем. А Генриетта знает очень о многом, настолько, что я сначала только диву давался. И при этом она не ведьма, за которую я при нашем знакомстве сначала ее принял, она что-то другое, но что именно — не знаю. И знать не хочу.

Нет, можно набрать Нифонтова, или даже Ровнина, они, возможно, сведут меня со своими коллегами, которые тут точно имеются. Прага — город древний, непременно здесь аналог отдела «15-К» есть.

Только этого мне хочется еще меньше, чем идти на поклон к Генриетте. Нет меня для них, ни для кого. Исчез Смолин, растворился в мировом пространстве, и пусть все так и будет до той поры, пока я не вернусь домой. А вернусь я нескоро, меня устраивает то, как я сейчас живу. Ну а после поглядим.

Если бы еще не Анька со своей любознательностью…

Вот кто на нее такое заклятие наложил, что меня аж трясет, когда я ощущаю его флюиды? Кого она умудрилась так разозлить? Что это была за «маленькая тень, которая что-то пропищала, а потом меня как молотком по голове ударили, и теперь вот!»

«Теперь вот» — это чернота, которая добросовестно расползается по ее телу. Она чем-то похожа на ту дрянь, которой в свое время хотели прикончить господина Ряжского, но ей не является, это точно. Я помню симптоматику, помню то, что тогда говорила и делала Вика, так что диагноз верен — это не банальная порча. Нет, сам процесс лечения тогда без меня проходил, но все остальное я на ус намотал.

Тут что-то другое… И этот странный цвет, будто в черноту кто-то блесток сыпанул. К чему бы он?

Но одно ясно точно — судя по направлению, динамике роста и остальным признакам, жизни моей новоявленной подруге осталось в аккурат до новогодних колоколов. Потом — все.

Единственный плюс происходящего заключался в том, что вся эта экзотика доказала материалистично настроенной Анне не вполне естественную природу ее заболевания. Как и всякий нормальный человек, в сглаз, порчу и прочую мишуру она не очень верила, но тут против факта не попрешь.

Вторым аргументом выступил Родька, безвылазно сидевший в гостиничном номере, куда я Анну и привел. При виде моего слуги девушка чуть дар речи не потеряла, а когда тот, выслушав меня, не очень дружелюбно буркнул: «заголяйся, дура», она начала истерически смеяться, но указанное все же выполнила, как видно, смекнув, что лучше начинать верить в то, чего не может быть.

Хорошо хоть Жанну она не видит, а то бы и вовсе у нее в голове шарики за ролики зашли. Впрочем, она уже дня три как не появлялась. Запропала где-то моя постоянная спутница, загуляла. Небось, по модным магазинам шляется.

— Плохо дело, хозяин, — потыкав ноготком в черноту, просопел мой слуга. — Я такого не видал, но чую — старая волшба. Сильно старая. Тебе ее не осилить, как ни старайся. Может, тетка Дара смогла бы, да и то не уверен.

— А что же делать? — хныкнула Анька.

— Не знаю, — развел лапы в стороны Родька. — Мое дело маленькое, что знал — сказал.

И отправился обратно к телевизору, мультики смотреть. Ему очень глянулось творчество местных аниматоров, некая бесконечная сага про крота, зайца со странной формой головы и прочую лесную живность. Под это дело он пожирал соленые крендельки килограммами, запивая их местной газировкой, и время от времени почему-то кричал «Юююю!!». Короче — ему точно было хорошо. Но оно и понятно — мне лично ничего не угрожает, а на Аньку этому товарищу плевать, она не в его юрисдикции.

Ну а мы отправились в ближайшее кафе. Просто мне надо было хоть немного причесать мысли, а лучше, чем еда, ничто не концентрирует на проблеме.

Разумеется, проще всего было бы сказать, что я пойду и возьму себе еще порцию бурштов, чтобы лучше думалось, а после выйти через другую дверь и раствориться в людской толпе, только… Жалко мне ее. Хорошая девчонка, открытая, светлая. Опять же — землячка, как-никак.

Да и не хочу я еще один грех на душу класть. И так там уже всякого хватает.

Значит — надо вызывать такси и гнать на окраину Праги, хоть и не хочется. Время дорого, и оно сейчас работает против нас.

Когда мы добрались до нужного места, уже совсем стемнело. Все же хороша чешская земля в ночной зимней тьме, волшебна и загадочна. Одно плохо — любоваться ей некогда, дел много.

— Жжется, — пожаловалась мне девушка, потирая живот. — Неприятно так.

— Мне тоже. — Я подошел к воротам великолепной ажурной ковки и нажал клавишу звонка. — Ты даже не представляешь себе, как неприятно.

Воистину — никогда не говори «никогда». Совсем недавно я уже побывал в этом странном доме с цветными витражами и башенками, вызывавшими смутные ассоциации то ли с рыцарскими романами Вальтера Скотта, то ли с мрачными историями, на которые были так горазды Гофман и Гауф, причем не скажу, что мне тут понравилось. И разговор с Генриеттой, как я уже упоминал, вышел нехороший, и само это место было какое-то непонятное. С самого начала и до той поры, пока я его не покинул, во мне жили неясная тревога и ожидание неприятностей, порой даже казалось, что они легкой, почти невесомой поступью ходят за дверью комнаты, где мы с девушкой решали, как дальше существовать станем — вместе или по отдельности. Отчасти именно это повлияло на то, что был выбран последний вариант. Не люблю я всего того, что вызывает у меня тревогу.

1
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело