Темный путь (СИ) - Кос Анни - Страница 18

Агейра на месте не оказалось, зато Кит был дома и очень обрадовался приходу друга.

— Ты вовремя, — махнул Кит рукой, приглашая Халу разделить с ним свой восторг. — Только сегодня доставили. Смотри, какая красота.

На столе посреди комнаты лежал лук, но крайне необычный. Длинный, выше роста человека, верхнее плечо лука было заметно больше нижнего. Странная и несимметричная конструкция вызывала больше вопросов, чем восхищений.

— И как это работает? — скептически спросил Хала.

— Ещё не знаю, — глаза Кита светились истинно детским восторгом. — Но скоро попробую и поделюсь. Мне о таких рассказал один торговец с востока. Говорит, видел их в деле, стреляют далеко. Я не поверил, попросил привезти. Ждал всю зиму и, завидуйте, — первый в наших краях экземпляр принадлежит мне.

— Выглядит так, будто из него можно стрелять, только стоя на месте.

— Да, с таким не поскачешь и не побегаешь. Зато если тот торговец не наврал, то и подойти к лучнику будет непросто — очень уж этот красавец дальнобойный и точный. Впрочем, — Кит вернулся из мечты в реальность, — ты же пришёл не на это диво посмотреть? Пошли на двор, там сейчас дышится легче, и после обеда кое-что осталось, присоединишься?

— Не откажусь, — улыбнулся третий всадник дворцовой стражи. — Тем более, что мы давно не виделись, расскажи, как твои учения?

Двое друзей перебрались на свежий воздух и расположились за столом, уютно спрятавшимся в кружевной тени небольшого дерева. Приятный ветерок перебирал листву на ветках, умиротворительно нашептывал что-то на своем древнем языке. В высокой кроне порхали и суетились мелкие птички, оживленно болтали между собой, обсуждая, без сомнения, важные птичьи дела. Кит принес из подвала холодный кувшин и с видом довольного жизнью кота расселся на лавке.

— Как обычно: забрались подальше от людей и просидели по оврагам и холмам три недели кряду. Нашпиговали местные кусты стрелами, как застоявшееся озеро — комарами. Потом собирали правда эти стрелы по полдня, хорошая это была идея — покрасить учебные перья ярче, иначе снова больше половины растеряли бы, а так — не больше пары десятков на человека, да и то часть просто разбили о камни.

— Когда следующий рейд?

— Через луну. Новички осваиваются, им и стрельбища тренировочного пока хватает. А ты как тут?

— Скучно, — честно признался Хала. — Никаких событий, никаких визитов. С весны тихо, никаких выездов, сижу в городе. Рутина и однообразие уже месяц. Леди Йорунн пропадает под ворохом бумаг, конунг столицу не покидает, мне остаётся слушать сплетни кухарок и стоять под закрытыми дверями, в ожидании приказаний.

— И впрямь невесело, — согласился друг. — А что в городе? Я только вчера приехал и не успел осмотреться.

— В городе полно пришлого люда, вчера драка большая была, какие-то фанатики бродят, про веру свою рассказывают, народ смущают.

— Это не в шкурах, лохматые такие, немытые? — Кит чуть склонил голову к плечу, как делал всегда в минуты задумчивости.

— Сам не видел, но по описанию похожи. Ты их, что ли, знаешь?

— Видел парочку, даже слушал немного. Неприятное зрелище, а речи так и вовсе полубезумны. Мы встречали подобных, ходят от поселения к поселению, народ смущают. Хотели и новобранцев мне развлечь своим представлением, но я не позволил, выгнал взашей. Хотел по хорошему, но они странные, словно специально ссоры ищут.

— А где это было? — что-то в словах друга не понравилось Хале.

— К северу отсюда, и чуть западнее, около старой крепости. И второй раз около Серых ручьев, в деревне Мирво.

— Далеко от столицы.

— Пожалуй, но уже и сюда добрались.

— Интересно, откуда они идут? И зачем.

— Фанатики, — Кит пожал плечами, — а вот откуда, это я и сам хотел бы знать.

— Может пройдемся по городу, послушаем? А затем зайдем к начальнику городской стражи, он что-то хотел от меня, все утро мялся, не знал, как разговор начать, а теперь к себе вызывает, записку передал.

— Пойдём, только плащ накину.

Долго гулять не пришлось, искомый святоша обнаружился на первой же торговой площади, удобно расположившись прямо на земле. Рядом с ним в пыли лежала корявая палка, видимо выполняющая роль посоха, и куча грязного тряпья. Человек был в огромной мохнатой шапке, надвинул поглубже на лоб, несмотря на ласковое тёплое солнце. Лица было толком не разглядеть, но руки проповедник мыл с полгода назад, под обломанными ногтями скопилась грязь, да и вообще пахло от него пылью, потом и старым вином. Хала поморщился и чуть придержал друга за руку, чтобы остаться в стороне и не привлекать к себе внимания. Рядом с бродягой уже собралось кольцо из слушателей, а вещал он так громко, что даже прохожие оглядывались и прислушивались к странным речам.

— Вы спросите, почему именно сейчас? — вопрошал проповедник у слушателей, — я отвечу вам, что свящённое время настало. Мы долго блуждали во лжи и служили тем, кто обманом захватил власть. Мы забыли о славной крови предков, что обитали в этих местах до нас. И славно они жили! Не ведали страхов, сомнений, хворей. Они жили так, как завещал им истинный бог, а потому беды обходили их стороной. Годами, десятилетиями внушали нам, что их путь был темный и мрачный. Но я говорю, что идущий истинным путём пойдёт им и во тьме ночной, не отступая ни на шаг. Братья мои, вспомните о своих корнях! Берите в руки оружие и ведите других за собой, верните себе то, что принадлежит вам по праву рождения!

Из кольца слушателей вышел невысокий мужчина с крепкими и сильными руками. Хала узнал его — это был кузнец с Крутой улицы, что над рекой. Хороший, работящий и толковый мастер, некогда служивший в войске конунга, но вышедший на покой из-за ранения ноги.

— Ты призываешь нас взяться за оружие и отобрать у других то, что мы посчитаем своим? — мрачно спросил он, глядя из под нахмуренного лба. — Никто не должен зариться на чужое добро, если сам его не заработал.

— Право рода и крови священно! Оно выше людских законов! А мы — те, кого истинный бог избрал своими детьми.

— То, что ты предлагаешь — обычный грабеж и разбой, — упорствовал кузнец.

— Разве вернуть своё — это воровство? — проповедник склонил голову и обвёл всех присутствующих внимательным взглядом. И кое-кто в толпе даже был с ним согласен. Правда были и те, кто опустил глаза, соглашаясь с кузнецом. — Разве восстановить утраченную честь — это разбой? Защитить свои права — грабеж? Эта земля исконно наша, а не самозваных властителей. Пусть ответят мне, по какому праву они забрали ее себе?

— А по какому праву требуешь ее себе ты? — спросил кузнец.

— По праву первородства, по праву наследия, как и любой из вас! Ибо нет ничего, священнее древней крови!

— Что ты можешь знать о первородстве? — поддержал кто-то кузнеца. — Мы все получили трудом, своим трудом, своим потом и кровью. Почему ты хочешь забрать у нас наше?

— Значит ты, — грязный палец проповедника указал прямо на говорившего, — тоже погряз в обмане и ложном служении. Но время ещё есть, ты можешь открыть своё сердце истине.

— Ты безумен, речи твои — речи смутьяна и предателя. Уходи отсюда и не смущай горожан, не то позову стражу.

— Откажешь мне в праве свободно говорить? — святоша встал и с вызовом поднял руки к небу. — О истинный бог, дай мне терпения! Ибо видишь ты, как невежественны в своём неверии эти люди! Я — истинный сын Великой Степи, уста мои рекут волю бога, а тебе, деревенщина, не место рядом с потомком великих. Ступай отсюда в свой хлев и служи тем, кого называешь хозяином. И вы все, — гневно обвел он рукой собравшихся, — ступайте ползать на брюхе, как побитые псы, перед господами своими. Если не хотите для себя свободы, если вольные ветра не овевают вашу душу, вы останетесь рабами до тех пор, пока не признаёте истинного Бога и путь его!

Толпа неодобрительно загудела, однако нашлись и те, кто поддержал бродягу возмущенными выкриками:

— Не позволим сделать из себя рабов!