Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 40

О разгроме норвежских банд, прессе и общественности стало известно сразу после того, как, чудом избежавшие плена и уничтожения браконьеры пришли в порт Тромсё. Было их немного, но леденящие душу истории о коварном убийстве мирных норвежских рыбаков, успели облететь всю планету.

Николая называли не иначе чем «Царский палач», рисовали на него карикатуры изображая с огромным мясницким топором, попирающим кучи черепов и прочей мерзостью. Но в целом Российскому обществу была безразлична подобная реакция иностранных борзописцев, и в отечественных газетах, его именовали не иначе как «Спасителем Русского Севера».

Но Общественная Коллегия, которая в числе прочего занималась прессой и радио, тоже не спала, и разослала по иностранным газетам и телеграфным агентствам фотографии варварской бойни, учинённой норвегами в прошлых годах, а также уточнила место происшествия, которое случилось в двадцати километрах от Российского берега.

Николай привёз царю на доклад большое количество фотографий, донесений Пограничной Стражи, полтора десятка военных моряков из числа выживших, и фильм.

Сергий принимал Николая в Малом Зале Приёмов, без особых фанфар, и красных дорожек, но в присутствии двух десятков послов из всех стран, включая посла Норвегии. Высокого худого старика в чёрном фраке, всю грудь которого увешивали ордена.

Николай, как и положено, вошёл, и поскольку царь был в форме, остановившись перед троном, коротко коснулся ковра коленом в поклоне.

— Государь. Ваше повеление исполнено. Бандитский налёт норвежских браконьеров в сопровождении военных кораблей, отбит. Потерь личного состава и мирных жителей не имеется.

— Молодец! — Государь встал с трона, и сделал два шага вперёд, спускаясь с возвышения, на котором стоял трон. — Жалую тебя орденом Сокола третьей степени с дубовыми листьями и мечами. Николай подошёл ближе и склонив голову в поклоне видел, как царь собственноручно прикрутил орденский знак, согласно статуту, на уровне орденов Святого Георгия.

Прикрепив орден, Сергий чуть отодвинулся и оценил коллекцию наград на груди Николая.

— Орёл! — И занял место на троне. — Рассказывай, как там дело было.

— Я лучше покажу. — Николай повёл рукой в сторону музыкального салона, где уже должны были поставить киноаппарат, и закрыть окна плотными шторами.

— Ну, пойдём посмотрим, что ты там приготовил.

Царь действительно не знал, что за зрелище приготовили, и полагал, что там будут трофеи, и пленные, о прибытии которых доложил начальник охраны. Но всё оказалось куда интереснее.

Затрещал кинопроектор, и мощный хорошо поставленный голос начал рассказывать.

— Велика и обильна земля наша. Свободные люди растят хлеб, добывают меха, и делают сложные механизмы.

На экране сменяя друг друга появились кадры мирного труда россиян.

— Но не дремлют бандиты, воры и убийцы, приходящие на нашу землю, за своей воровской добычей.

Кадры сожжённой и так не отстроенной заново поморской деревни, кучи убитых тюленей на берегу, тела убитых поморов.

Переполнилась чаша терпения русского народа, и повелел государь отвадить жадных воров от земли русской.

Кадры военных приготовлений, самолёты, катера, и другая техника.

Дипломаты, и высшие чиновники смотрели фильм в полной тишине, которая нарушалась лишь стрёкотом киноаппарата, голосом диктора и шелестом плёнки в аудионе.

Когда камера показала уходящие вдаль колонны пленных, посол Норвегии в России встал.

— Ваше величество, я, пожалуй, пойду.

— Уже покидаете Россию? — Участливо поинте6ресовался Сергий.

— Россию? — Брови посла полезли вверх.

— Ну да. — Царь кивнул. Такой уход, сравним с внешнеполитическим демаршем, и не может быть ничем иным как прелюдией перед разрывом дипломатических отношений.

— Я доложу своему сюзерену. — Посол несмотря на то, что его потряхивало от ненависти, учтиво поклонился и быстрым шагом вышел из зала, под весёлое звяканье наград на его груди.

Несмотря на то, что окончание фильма было смазано, все присутствующие досмотрели фильм до конца, и даже вежливо похлопали в конце.

Затем все подошли к большим столам, где были разложены длинные палки, с шипами которыми убивали тюленей, флаги захваченных военных кораблей, судовые дневники, где с норвежской скрупулёзностью отмечался маршрут и координаты и прочие трофеи.

Всё это безусловно свидетельствовало о том, что набег был браконьерским и грабительским и пресечён в территориальных водах России.

Пока Николай отвечал на вопросы дипломатов, руководитель кинодепартамента Общественной Коллегии, отозвал в сторонку Дзигу Вертова, и начал о чёт-то с интересом его спрашивать, но Вертов покачал головой и показал на Николая.

— Что-то не так, господа? — Николай вывернулся от очередного дипломата, и подошёл к кинорежиссёру.

— Да, вот, — Вертов несколько нервно рассмеялся. — Господин Кирпичников предлагает по сто рублей с каждой прокатной копии. А я говорю, что все права на фильм принадлежат вам, как человеку, который оплатил всю сьёмку из собственного кармана.

— Я полагаю, мы можем сделать так. — Николай улыбнулся. — Давайте оформим бумагу, по которой Внутренняя Стража будет получать деньги до тех пор, пока не закроются мои расходы, и расходы Внутренней Стражи. А всё что будет получено сверх того, пусть уже поступает в счёт господина Вертова. Это ведь возможно?

— Да, разумеется. — Чиновник энергично кивнул. — Тогда попрошу от вас бумаги с расходами, и расходные книги.

— Всё будет предоставлено в течение суток.

— Сто рублей с копии! — Глаза у Вертова стали словно две плошки. — А ведь это не менее ста копий!

— Да что вы такое говорите! — Николай видевший на коробках имперских кинопередвижек пятизначные копийные номера, негромко рассмеялся. — Меньше десяти тысяч, даже не думайте. У Общественной Коллегии примерно двадцать передвижек на среднюю губернию, и по сотне на такие как Нижегородская, Казанская и подобные. Плюс кинотеатры, и полевые лагеря Военной Коллегии, Коллегии по делам воспитания, и прочих. Так что можно считать, что вы — уже вполне богатый человек. А если не будете ловить ворон, то не просто богач, но богач с перспективой.

Из Кремля, он выехал около трёх пополудни, и прихватив с собой и киномехаников и угощения для Лавра Георгиевича, поехал в Центральный Военный Госпиталь.

Несмотря на внушительную толпу, их сразу пропустили, и пока механики распаковывали аппаратуру и готовили просмотр, Николай угощал Корнилова и руководство госпиталя северными деликатесами и рассказывал какие-то смешные истории, а после все вместе посмотрели пятнадцатиминутное кино, которое закончилось аплодисментами врачей. Николай Нилович Бурденко, попросил оставить кинооператора с помощником до утра в госпитале, с тем чтобы показать кино другим врачам и пациентам.

Наконец их с Корниловым оставили в покое, и Николай с начальником уединились в его отдельной палате, и Лавр Григорьевич, который уже выглядел значительно лучше, прилёг, но не на кровать, а на диван, рядом с которым стоял столик с фруктами.

Сначала Николай начал докладывать о состоянии дел в Страже, но Корнилов остановил его.

— Послушайте, Николай. Вы ведь не в претензии что я называю вас так запросто? Ну так вот. Я хочу сказать, что подал государю прошение об отставке. Последняя экспедиция вышла настолько тяжёлой, и так сильно ударила по моему здоровью, что я вот совершенно не чувствую сил чтобы взвалить на себя Внутреннюю стражу. Император приезжал сюда, ко мне в госпиталь, и мы имели долгую беседу, где он и рассказал мне о разгроме норвежцев, и о чудовищном потоке лжи, что на нас обрушили. Но это всё мелочи. — Лавр Григорьевич, махнул рукой. Главное то, что государь принял мою отставку, и сейчас дело за оформлением бумаг, и прочее. Он предложил мне занять место в государственном совете, и я его принял. Так что меня, как начальника смело можете вычёркивать из раскладов.

— Да. — Николай вздохнул. — Мы, если честно, на вас очень рассчитывали. Ваш авторитет, и влияние очень бы пригодились Страже.