Великолепная Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина - Страница 45

Движения скользящие, плавные.

— Три шага назад и один вправо…

Я постоянно смотрю себе под ноги, остерегаясь наступить на его. Это не помогло. Когда наступила мужчине на ногу, сразу расцепила руки и отошла в сторону.

— Я предупреждала тебя, — оправдываюсь я.

— Все в порядке, — сказал Джон. Опять протягивает мне ладонь. — Первая неудача — еще не повод бросить все…

Смотрю на него, он смотрит на меня.

Робко делаю шаг вперед. Моя ладонь снова в его руке.

— Шаг шире и чуть быстрее, — сказал он.

Я всегда остерегалась танцев, потому что чудилось, будто выгляжу глупо, силясь повторить неестественные в привычной жизни движения. Все казалось сложным и непонятным. Я чувствовала себя неуклюжей…

Сейчас я тоже чувствую себя неуклюжей. А вот выгляжу я глупо или нет — об этом даже не думаю.

Мне нравится танцевать с Джоном Хэнтоном… Это если быть честной.

Между тем зазвучали низкие ноты, своего рода акцент композиции.

— Когда эпизод повторится — кружись.

— Что? — возразила я. — Нет!

— Только один поворот.

Три шага назад и один в сторону, назад и в сторону. Эта комбинация повторяется снова и снова, пока не наступает момент сделать оборот вокруг своей оси. И в миг, когда я возвращаюсь к его рукам, мы неизбежно сталкиваемся нос к носу. Дыхание только на мгновение становится единым.

Смотрю на Джона. Всматриваюсь в сталь его серых глаз. Ощущаю запах его парфюма.

Из глубин моего сознания вдруг поднялись воспоминания о нас…

«Меня зовут Виктория».

«Джон».

Три шага назад — один в сторону. Поворот, и возвращаюсь к его рукам.

«В юности я искал собственный путь, — как далекое эхо в сознании возник голос Джона. — Обстоятельства привели меня на ферму. Это был суровый и самый полезный урок, который могла преподнести мне жизнь».

Три шага назад — один в сторону.

Я вспоминала лавину в Ханди. В момент столкновения в моем сознании пронеслась только одна мысль…

«Джон».

Три шага назад — один в сторону.

«Любить тебя — сущее проклятие!».

Три шага назад — один в сторону.

«Джон Хэнтон, вы согласны взять на себя обязательство опекуна над Анной Стоун?», — как наяву, слышу сильный голос председательствующего.

Три шага назад — один в сторону.

«Да».

Поворот. Я вернулась к его рукам.

Я чувствую его дыхание.

Когда мужчина склонился ко мне для решительного поцелуя, я сразу опустила подбородок. Отстранилась так, будто испугалась чего-то.

В воздухе возникло напряжение.

Пальцами касаюсь тяжелых век. Я не хочу поднимать взгляд на Джона. Я не хочу опять что-то увидеть в его глазах.

Музыка становится тише. Это не композиция подходит к концу, это я отдаляюсь от источника звука. Мелодию виниловой пластики уже почти не слышно, но громче становится звучание другой… Я узнаю эту мелодию. Этому времени она не принадлежит.

Поменялись ощущения.

Больше нет этого давящего чувства в груди. Мне стало хорошо и комфортно.

Я открыла глаза. Ударил яркий свет. Мне приходится щуриться на солнце.

Перед глазами все плывет. Не вижу контуров. Не понимаю, где я.

Слышу музыку и голоса людей. Звуки становятся громче.

Для того чтобы чувства пришли в норму, потребовалось время. И теперь, когда я вижу… меня бросило в жар и сразу в холод. Стало трудно дышать.

Над головой узкий розовый плакат: «Даниил и Виктория». Между именами изображены сцепленные обручальные кольца.

Во мне будто перевернулась сама душа.

— Выход невесты не сейчас! — на ходу говорит мне женщина в строгом черном платье. Улыбается. — Вернитесь в комнату невесты.

Я не могу издать ни звука. Я как статуя, у которой живыми остаются только глаза, они мечутся от места к месту, с одного лица на другое.

— Вика, вы меня слышите?

На летней веранде очень красиво. Расставлены круглые столы, повсюду цветы, и я, в длинном свадебном платье, даже стою на лепестках белых и красных роз. Люди, что смотрят на меня сейчас, улыбаются. Большинства я совсем не узнаю.

— С вами все в порядке? — беспокоится женщина в черном. Она, судя по всему, организатор этой свадьбы.

Возникло тяжелое давящее чувство.

— Я успела забыть… — сдавленно изрекла я. Едва сдерживаю слезы.

— Простите, что?

Я успела забыть, как может выглядеть современное компактное фотооборудование в руках фотографа. За столько времени я забыла, какими могут быть люди, не стесненные обязательствами этикета: это заметно по их улыбкам, по их словам и прикосновениям.

Когда я увидела девушку в жемчуге, элегантной розовой рубашке и в рваных джинсах, на моем лице расползлась улыбка, и продержалась она недолго, потому что из моих глаз прорвались слезы. Ее подруга с длинными распущенными волосами тепло прижимается к парню, и когда она уткнулась в поцелуе ему в висок… я почувствовала зависть.

Вокруг так много людей и никто не обратил на них гневный взгляд. Фотограф поймал этот момент и сделал снимок им на память…

Слезы катятся по щекам и падают мне на грудь.

Я вспомнила, какой может быть жизнь!

Я вспомнила, какой она была у меня раньше, и мои слезы — слезы тоски по ней. Я успела забыть это время, а теперь чувствую его как что-то далекое, мне уже совсем не принадлежащее.

— …у нас паника. Маму на летнюю террасу, — тихонько говорит в рацию женщина в строгом черном платье.

Когда среди цветов и столов появилась мама и протянула мне свои руки, сердце едва не разорвалось на куски. Она говорит нежные слова, стирает мои слезы.

— Мама, — выдохнула я. Сомкнула ее в объятии, больше всего на свете желая, чтобы эта встреча не была последней.

Никто во всем мире — ни в этой вселенной, ни в другой — не будет любить меня так, как любит она!

Я посмотрела в ее красивые, любящие меня больше жизни глаза.

— Давай уйдем в комнату невесты, чтобы жених не увидел, — улыбнулась мне мама. Она взяла меня за руку, уводя за собой в высокий старинный особняк.

— Увидеть невесту до венчания — плохая примета! — говорит нам вслед женщина в черном платье.

— Это ерунда, — отмахнулась я от глупого суеверия.

— Но ты же сама только и говоришь о приметах, постоянно, — с улыбкой напомнила мама. Мы вошли в комнату невесты. Когда закрылась дверь, она заботливо спросила:

— Ну, что с тобой случилось?

Не дождавшись ответа, женщина подошла ко мне и приобняла за плечи. Обе смотрим в большое круглое зеркало.

На мне белое подвенечное платье из шелка, кружева и очень мелкого бисера. Элегантное, нежное и очень красивое.

На манекене есть длинная фата. Ее еще предстоит надеть.

— Я счастлива? — вдруг спросила я, а по лицу женщины пробежало удивление. Ей потребовалось время, чтобы осознать, — вопрос серьезный.

— Ну, дорогая, это знать можешь только ты.

— А как тебе кажется?

Всем видом показываю, как мне важно услышать ее ответ.

— Я вижу тебя счастливой, — уверенно сказала она. — Ты влюблена.

Мне было странно и приятно услышать эти слова.

— А Даниил достоин моей любви?

— Ты задаешь мне очень странные вопросы…

— Просто ответь, — прошу я. — Как тебе кажется?

— Если бы не был достоин, разве я допустила бы эту свадьбу? Ты же меня знаешь.

— Конечно, знаю, — я взяла ее за руки. Стараюсь запомнить ее глаза. Ее улыбку.

Я не смогу взять с собой ее фотографию. Она не сможет уйти вместе со мной. Все, что у меня останется, — только воспоминания о ней.

— У папы все хорошо?

— Ну, он перестал ворчать, — весело отмахнулась мама. — Наконец смирился, что этот день настал.