Босиком по облакам (СИ) - Ардо Маргарита - Страница 11

Но сама любовь... Не уверен, что она существует. Не в смысле глобальном, общечеловеческом. Тут сомнений нет. С некоторых пор я верю и даже иногда чувствую, что есть нечто большое и тёплое, от сердца к сердцу, в глазах людей, в дружеских объятиях и даже в том, что я делаю. Благотворительный фонд у меня был всегда, как только деньги завелись, а последние полгода я сам по больницам езжу. К детям, к старикам заходишь и радуешься, вот она, любовь – когда на твоём оборудовании жизнь спасли.

А ещё в музыке, в настоящем искусстве она тоже есть. Без неё ничего шедеврального не сотворить, только ширпотреб. Я талантливый народ поддерживаю, вижу, как горят их глаза, когда творят, когда получается. Я и сам люблю моё дело. Жизнь люблю. Планету нашу!

Особенно понял это, когда в Перу сорвался в марте этого года, на шаманскую практику со замысловатым названием Аяваска. Для меня она стала откровением. Сначала колбасило не по-детски, а потом я вдруг понял, что мир живой. Дышит. Чувствует всё. Очень хотелось бы повторить! И не пятнадцать минут, а в режиме реального времени. Теперь ищу, как

Но любовь между мужчиной и женщиной? Хм... Верить, конечно, можно во всю эту романтику, лямур-тужур и прочую туфту, но я практик. На мой взгляд, то, что все называют любовью – это инстинкты, программы и манипуляция. Ты хорош, пока кому-то что-то даёшь. Не дал, уже плох.

Так вот, на мой взгляд, между мужчиной и женщиной помимо чисто животного влечения существует извечная устная или немая договоренность: размножение, удовольствие, содержание, в том числе и финансовая выгода. Даже у родителей к детям не любовь, а сплошные инстинкты. Самые древние, первородные — поддержание рода человеческого, сопротивление вымиранию, чтобы мы, как динозавры, не исчезли. Остальное навеяно обществом, запрограммировано. Я это понял, глядя на своих родителей. И решил, что мне такое не нужно. Я их навещаю, по отцу скучаю даже. С мамой... с ней всё сложно. Но винить не в моих правилах. Обвиняют других в чём-то только слабаки. Мне же вполне можно сказать ей «спасибо». Вся моя жизнь — компенсация; доказательство маме, что я ни хрена не ошибка, не тот, кто бывает в тягость. Самодостаточность, уверенность, сила – всё оттуда. И то, как я рвался к успеху и пробился там, где другие руками разводили, тоже компенсация. В тридцать шесть моё состояние равно миллиарду. В рублях, правда, но тоже неплохо.

До некоторых пор было достаточно. Но вдруг стало мало. Офигенно счастья захотелось. Не придуманного, а чего-то такого... Разве выразишь словами? Мудрецы говорят, что внутри все психологические блоки, обиды, травмы, недостаточность закапсулированы, и никуда ничего не уходит. Получается, что я носитель боли в ячейке. Так себе звучит.

Я не чувствую боль, я просто точно знаю, что она есть. Оставишь, прорвётся раком или другой мерзостью. Не хочу. Как практик я решил выкопать из себя всю дрянь и жить просто и счастливо. Такой, какой есть. Без доказательств того, что имею право. И так слишком много было компенсаций.

А вот это оказалось сложно. Не проблема купить что-то, я вон даже самолёт недавно приобрел, побаловался и продал – не моё, зачем держать на балансе? Проблема в том, чтобы просто быть и не заморачиваться, потому что заморочки въелись под кожу. Хочется простоты. Настоящего. Искреннего. Не в светлом будущем, а сейчас.

И странное дело, я приехал не за этим, но рядом с этой девочкой вдруг стало просто. Клёвое ощущение, когда человеку от тебя ничего не нужно. И вдруг понимаешь, что нужно тебе. Вот этого: лёгкого и задорного. Тепла. Как в детстве. И побольше.

* * *

Мы ушли наверх в горы. Пролезли по каменным завалам, помедитировали на внушительных валунах, как на балконе, оставив под собой старый город, дороги и даже море. Потом в сосновой долине, куда вряд ли кто доберётся просто погулять, прокачали дыхание так, что голова начала кружиться от перенасыщения кислородом. Гламурные девицы, что притащились с нами, застонали и отпросились вернуться пораньше обратно. Правильно, не место им тут. Остальные занялись делом. Мастер и Вован контролировали процесс, внимательные, как кондоры над Андами.

Я с остервенением выполнял всё, что говорили. Ещё бы! Я ехал сюда, стремился с одной целью – выцарапать боль, найти её у себя внутри и обезвредить, как паразита. Я преодолел за эти дни шесть тысяч семьсот тридцать восемь миль. И что бы вы подумали? Стоило закрыть глаза, на тёмном экране сознания появлялась наша крымская Гаечка, позеленевшие глаза или дерзкая улыбка супер-бурундука, мокрый тонкий сарафанчик... Чёрт! Как галлюцинация, как морок. А вместо боли наружу проступало тепло, любопытство и даже азарт. И электричество мурашками по телу. Наконец, я не выдержал, встал и подошёл к инструкторам

– Кто мне объяснит, что делать с навязчивой идеей? С образом? – спросил я у Вована. – Мешает практиковать.

Он улыбнулся, как всегда так, что не поймёшь, плохо это или хорошо, и сказал:

– Что приходит, с тем и работай.

– В смысле? – опешил я.

– Ничто не приходит случайно. Во время дыхательной практики из подсознания всплывает то, что требует проработки. Останься с этим. Просто наблюдай.

Вот оно как, – озадачился я, – ну что ж...

Прикрыл глаза, и снова возникла перед глазами она. Ну, что ж, подышим, девочка, раз уж ты так навязчиво устроилась в моих мыслях? И когда я перестал сопротивляться, по мозгам шарахнуло электричество. Отчаянно захотелось сбежать обратно, сломя голову. Найти её и потрогать, чтобы убедиться, что онареальна, а не плод техник Адлера или Аяваски. Остаться с этим? Ладно, я остался, хотя мозг бубнил: ты тут не за этим, не за этим, болван. Его тоже пронаблюдал. Умвечно бубнит что-то, заткнулся бы уж...

Я продышал, не сопротивляясь и наблюдая всё, что приходит. Я почувствовал бешеный прилив энергии совсем не к мозгу или сердцу, а гораздо ниже. Всё остальное просто снесло. Воображение включилось, развернулось и устроилофейерверк. Оу...

Когда все встали и начали собираться обратно, я чувствовал себя странно. Совсемне так просветленно, как народ вокруг. Наоборот. После всего, что мне тутнапредставлялось, в голове, как заевшая пластинка, крутилась одна и та же дурацкая мысль: «Тяжела и неказиста жизнь у сексо-террориста». Мда, и это тоже был я...

Плохо соображая, я пошёл за остальными. Тело ещё было горячим ирасслабленным, как после реального секса. Теперь оставалось попробовать, как насамом-то деле будет. Я просто обязан, чёрт! Пронаблюдать в реале. И если хотя бы на четверть будет так круто, оу...

Шаг за шагом по сосновому раю, мозг снова встал на место и начал бубнить. Интересно, это мания или прикол подсознания? Ясно было одно: до этого моментая совсем ничего не понимал в компенсациях. Надо срочно, просто наисрочнейше увидеть её и прикоснуться! Иначе решу, что сошёл с ума!

1Вечеринка (англ.)

Эля

Мороз-воевода дозором обходит владенья свои, ну и я ничуть не хуже – обошла, как тёмный властелин, подотчётную недвижимость. Поставила стулья к стене, поправила подушки на диванчиках, выбросила мусор в обнаруженный у ворот бак. И поняла, что я, наконец, предоставлена сама себе и могу заняться чем угодно! Глаза разбежались, чуть не лопнув от жадности – свобода! Ура! Свобода! Дайте три по столько же!

Жалко, море было далеко и с балкона в него не бултыхнёшься. Существенный недостаток нашей гостиницы. Но синее пространство в золотом мареве на горизонте глаз радовало. Я надела кепку, повесила на плечо рюкзак и, заперев ворота, пошла гулять. Так как то, что было у подножия нашего верхотурного «Мандала хауза», я частично освоила, стоило отправиться выше. Любопытно же!

Указатель манил в заповедник. И хотя нога говорила: «Сиди, любимая, ровно», я шагом очень спортивного ленивца направилась на исследование территории.