Лучшие враги (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 43

Волшебный запах каким-то чудесным образом распутывал обжигающий узел, завязанный в животе, тушил комок пламени, застрявший в груди. Сердце перестало заполошенно биться, голова прояснилась. Исчез мучительный образ полуобнаженного чародея с маленьким звездочками вокруг башки и рельефными кубиками на прессе, которые в реальности были не такими уж и рельефными. В фантазии их число постоянно менялось от шести до десяти, что физически было невозможно и эстетически, если смотреть трезвым взглядом, тоже выглядело паршиво. Впервые за два дня я почувствовала себя абсолютно, совершенно здоровой, но главное, в своем уме!

В этот ясный ум немедленно вернулись темные, но очень ясные мысли. Вспомнился поцелуй на кухне старого дома бабки Грэм, как я цеплялась за плечи Калеба, пыталась закинуть на него ногу…

— Прокляну скотина!

Рациональная особа внутри меня мгновенно вспомнила, что он два дня достойно держал оборону, хотя я вовсе не облегчала ему задачу. Но ведь старалась! На самоизоляцию ушла, в столицу уехала.

— Так вот и держал бы дальше! — ответила я собственным мыслям и вдруг осознала, что с энтузиазмом, явно достойным лучшего применения, жую горьковатый розовый лепесток.

— Гадость какая! — скривилась от отвращения и эту самую гадость немедленно проглотила. Стоило признать, что пока я нервно вышагивала туда-сюда по комнате, половина розового бутона оказалась общипанной и съеденной, словно меня не кормили семеро суток.

Пока от злости не слопала ещё и вазу, с самым мрачным видом я отправилась к светлому чародею, посмевшему меня поцеловать в уязвимом состоянии, чтобы выяснить отношения. Или проклясть. Как разговор пойдет.

Кабинет Калеба находился на первом этаже, сразу после портретной галереи Истванов, и раньше принадлежал Парнасу. Картины были живые, и давно ушедшие на тот свет колдуны беспрерывно улыбались, хмурились или подмигивали, а известный пьянчуга дядька Артур икал. Арветта клялась, что в три часа ночи на картине обязательно появлялась бутылка.

С кабинетом у меня тоже были связаны кое-какие воспоминания. Однажды спряталась от Эбигейл в его шкафу, а потом пришлось ждать, когда Калеб уйдет. Вылезать из убежища при свидетеле было ужасно стыдно. Но он сидел за столом, что-то писал, чертил и читал, словно специально хотел меня помучить. В конечном итоге я так утомилась бояться, что заснула, а когда открыла глаза, обнаружила себя накрытой пледом. Вряд ли это сделал Вайрон.

Но на пути к Калебу меня ожидала преграда в виде пятерки безымянных чародеек с розовыми шевелюрами. У одной из девушек волосы походили на голые веточки плюща, свернутые мелкими-мелкими пружинами, и торчали в разные стороны. Похоже, именно ей досталось утреннее проклятие, чуточку подправившее мне настроение.

— Хотели что-то спросить? — остановилась я. — Кстати, прекрасный цвет волос. Наверное, очень модный в столице, да? Я плохо разбираюсь в таких вещах, но мне нравится. Смело и оригинально. Кудряшки особенно хороши.

Кудрявая чародейка невольно вскинула руку и потрогала воронье гнездо у себя на голове.

— Раз вы молчите, пойду, — мило улыбнулась я и только хотела отправиться в сторону галереи, как увидела Эбигейл, стоящую возле квадратной колонны. В отличие от товарок, она по-прежнему оставалась блондинкой.

— Куда ты собралась? — тихо спросила она и начала приближаться с видом королевы. В гулкой тишине разносился стук высоких каблуков.

На долю секунды показалось, что мы вновь вернулись на девять лет назад. Меня загнали в круг, чтобы осыпать насмешками, а потом устроить травлю. Я даже не подозревала, как хорошо все запомнила.

— Вообще-то, хотела кое-какого проклясть, но, пожалуй, могу и с вами остаться, — усмехнулась я, чувствуя, как темная магия внутри начинает биться в истерике от счастья, что сейчас ей дадут чуточку повеселиться.

— Я просила тебя вести себя тише, Эннари, но что мы видим? — Она театрально развела руками.

— Что теперь у всех твоих недалеких подруг стойкая окраска розовым цветом, — усмехнулась я. — Хорошо, что они не попытались испортить притирки для лица, страшно представить, как бы сейчас выглядели. И главное, заметь, я даже не ответила толком, хотя очень-очень хотела…

Кто-то из девиц рядом возмущенно пискнул, я резко подняла указательный палец, из кончика пальца струился черный полупрозрачный дымок заклятия, лишающего голоса.

— Тихо! Ничего личного, девушки, но умный человек никогда не полезет в покои к темному чародею.

— И что нам теперь делать?

— А что, предполагалось, должна была делать я?

Девицы нервно переглянулись, покосились на предводительницу, сохранявшую потрясающее спокойствие.

— В общем, понимаю, что совет поумнеть с вами вряд ли сработает, — усмехнулась я. — Вспомните, насколько стойкую краску использовали и запаситесь терпением. Когда-нибудь она несомненно смоется.

— Почему мне одной сделала такие вот волосы?! — обиженно выкрикнула кудрявая и подергала себя за космы. Конечно, страдать всем коллективом не так обидно. Благословите святые демоны женскую солидарность!

— А ты просто под дурное настроение попала, — поморщилась я.

— Это не вышло расколдовать! — пожаловалась она.

— Тогда попроси госпожу директрису, — не без ехидства предложила я. — Уверена, она справится с заклятием. Оно элементарное… или у нее не вышло?

Эбигейл пождала губы и тихо процедила:

— Расколдуй ее! Сейчас же!

«Нет, ну, если очень хочешь это… эту в прислужницы, то я, конечно, не против заключить договор, но тогда уж точно кровью, пусть помучается… — вяло шевельнулась внутри меня темная магия, — но ты ещё разок хорошо подумай, ладно?»

— Эбигейл, без обид, но у меня даже темная магия отказалась принимать с тобой сделку, а она жадна до невозможности, — поморщилась я.

— Я не собиралась с тобой заключать никаких сделок! — Она решила задавить, что называется, ростом и, будучи на целых полголовы выше, решительно надо мной нависла. — Ты меня очень, очень разозлила, малышка Энни, а когда я злюсь, люди вокруг страдают…

— Ты злишься без защитного амулета, люди вокруг тебя тоже страдают потому, что не носят защитных амулетов. Я понимаю, Боуз бессмертный, но вы-то, девушки, почему не озаботились? — перебила я, осознав, что она действительно пошла «на дело», не нацепив ни одной побрякушки.

Нервы у госпожи директрисы оказались не к демону, и она ударила. Вернее, попыталась. Вспыхнувшие голубоватым светом пальцы мгновенно окутал черный дымок. Меняясь в лице, Эбби пыталась пошевелить рукой, но не могла.

— Это так мило до сих пор думать, что из нас двоих ты самая страшная ведьма. Розовые волосы, изрезанная одежда. Как ты еще навредишь своим подругам? Мне даже напрягаться не приходится, ты все сама делаешь.

— А как же я?! — снова захныкала кудрявая.

— Сейчас же берешь иголку и чинишь испорченное платье! — рявкнула я. — И тогда, если настроение будет нормальным, я сниму заклятье!

— Что у вас за собрание, дамы? — прозвучал из коридора голос Калеба. — Устроили клуб любительниц кройки и шитья?

Я оглянулась через плечо. Он стремительно приближался и выглядел ужасно грозным. Интересно, он кого торопился спасти: меня от розовых куриц или наоборот? Вообще, последнее дело влезать в женские ссоры, так недолго получить сковородкой по голове, потом оказаться прикопанным очень нужной в хозяйстве лопатой, но Калеба спасло то, что ни сковородок, ни лопат гений торговли и народной песни нам продать не сумел.

Хотела ему посоветовать не лететь вприпрыжку, ведь мы почти закончили обсуждение новых фасонов, но вдруг Эбигейл звонко хлопнула в ладоши практически над моим ухом. Я отклонилась, мало ли, что светлым ведьмам приходит в голову, а она вдруг взвыла, словно ей отдавили ногу высоким каблуком:

— Эннари, за что ты меня ударила?!

— Я?! — честно говоря, я настолько опешила, что не нашлась, чем ответить. Ну, кроме реальной оплеухи, само собой, но ударить сразу было бы странно. Вроде как сначала вмазала, а потом еще сверху накатила, чтобы вообще госпоже директрисе мало не показалось.