Идущий вопреки (СИ) - Ра Дмитрий - Страница 12

Гнум, быстрее, чем возможно было в его состоянии, оглядел себя и окружение. Он точно понимал, что происходит и сколько ему осталось. Он схватился за рукоятку моего кинжала и потянул его от себя. Глупо. От этого ты умрешь практически сразу же, а так мог бы хотя бы попытаться…

Гнум вытащил кинжал из груди. Густая кровь брызнула фонтаном и раскрасила волосатый рыжий живот багровыми цветами. Изо рта у него пошла слюнявая красная пена. Он не упал мгновенно и не пошел на меня с оружием. Он развернулся лицом к своему другу человеку и свалился на него лицом вперед. Его рука крепко держала мой кинжал, который сейчас торчал в ляжке человека. Протыкая широкую ногу человека острым лезвием, Харн, напоследок, позаботился не задеть ни одной жизненно важной артерии. Гнум был мертв и истекал кровью и слюной на своего давнего друга. Огромный клаахат Тарек открыл глаза.

Клаахатами называли изгоев, мародеров, убийц и просто неугодных тем, кто жил в Срединном Поясе. Темницы считались привилегиями богатых и влиятельных преступников. Только те, кто оплачивал свое пребывание в заточении — оставались в Срединном Поясе. Остальных же, незаконопослушных представителей цивилизации, отправляли в изгнание в Низинный Пояс. Зловонные и глубокие топи, москиты и ядовитые змеи — вот что ждало преступников без денег. Разумеется, если ты своровал яблоко на рынке, то можешь вернуться домой всего через месяц. Убийце же грозило десятилетие пребывания в гиблых болотах. Сотнями лет Строгас, Владена и Хашаар отправляли преступников на болота, где Время было очень благосклонно ко всем: за год пребывания там, ты старел лишь на полгода. Короли не могли нарадоваться своей гениальности. Это очень удобно и не требует вложений, а содержание немногочисленных тюрем оплачивают сами же заключённые. Тем более, выжить в Низинном Поясе — огромное достижение; а значит и преступников будет меньше.

Но однажды все изменилось. Серийный убийца и каннибал из Хашаара — Клаах-Тар, был осужден на пожизненное изгнание. Он не помер на болотах через месяц-два как все остальные. Он ждал у границ других преступников. Молодых и слабых бродяжек, что по глупости своей крали с прилавков финики хашаарских торговцев. Они должны были вернуться домой через неделю, отделавшись лишь небольшим малокровием из-за многочисленных москитов. Но судьба решила по-другому.

Их сожрали. Развести огонь в топях было крайне тяжело, поэтому употребили их в сыром виде. Первый клаахат Клаах-Тар был человеком весьма и весьма аморальным. В сфере своих профессиональных интересов, он прекрасно понимал, как нужно поедать того или иного представителя цивилизованной расы, чтобы он подольше оставался живым. Ведь мертвая плоть так быстро портится в тёплом и влажном климате болот.

С сильными мира сего он вел себя хитрее и представлялся мелким торгашом, что задолжал банку ссуду за аренду рыбацкой шхуны. После знакомства и понимания того, с кем он имеет дело, Клаах-Тар принимал решение. Разойтись с миром или принять в ряды единомышленников-каннибалов?

Как это ни странно, но очень многие присоединились к Клаах-Тару. В Низинном Поясе, у границ государств, образовались охотничьи угодья клаахатов. Неудачливые преступники и те, кто пытались обойти Строгасский Разлом через топи — пропадали без вести. Когда политиканы поняли, что они натворили, то перестали высылать нарушителей за границу, но ничего уже не изменилось. Многочисленные клаахаты стали охотиться друг на друга. Перенаселенный Срединный Пояс теперь был заполнен бандитами, которых приходилось содержать за счет королевской казны. Мало того, каннибалам каким-то образом нередко удавались вылазки в Срединный Пояс. После нескольких реформ пытались ввести смертную казнь, но доля тех, чей приговор оказывался смертельным, была незначительна, а рубить головы за ворованные яблоки было чревато последствиями. Темница все равно были переполнена мелкими преступниками и рыночными воришками.

Наш Известный Мир стал «цивилизованным». Благодаря серийному убийце, красть финики никто больше не хочет. Уж лучше помереть с голоду в экскрементах канализации Нырата, чем на клаахатской кухне, где месяцами от тебя будут отрезать кусочек за кусочком. Говорят, что их кулинарное мастерство впечатляет. Из мигающей пустыми глазами головы с открытым ртом торчит позвоночник. Хребет этот представляет собой подобие виноградного стебля. Плоды — это пульсирующие свисающие органы, которые все еще можно срывать до определенного момента. Когда это тело умрет? Мертво ли оно уже? Если мертво, то, когда эта смерть наступила? Что для него является смертью?

Правда это или нет — мало кто знает. Я считаю, что ни один организм не в состоянии пережить такое. Но зерно истины в этой истории есть — клаахаты поедают людей, и так как еды крайне мало, то она не должна портиться. Поэтому дикари сильно преуспели в том, чтобы жертва не помирала достаточно долго. Как это ни печально, но именно эти обстоятельства стали инструментом манипуляции сознанием цивилизованного общества — преступности в перенаселённых государствах практически нет. Люди больше не преступники не потому, что осуждают аморальные поступки. Они не преступники, потому что боятся.

— К-какого?.. — Тарек вылупил глаза на окровавленное тело гнума. Он совершенно не обратил внимание на кинжал в своей кровоточащей ноге. — Харн, дружище? Ты…

Я, молниеносным движением страдающих от боли ног, ринулся на проснувшегося врага. Если он успеет сориентироваться — мне конец. Я слишком слаб для того, чтобы бороться с огромными клаахатами. Насколько я помню — он сильный, но медлительный…

Я попытался ударить его ногой в челюсть. Он не смотрел на меня, но успел подставить обе руки для защиты. Похоже, что чувством дезориентации при столь болезненном пробуждении из наркотического сна Тарек не страдал. Он оказался всесторонне быстрее чем я думал. А я оказался безмозглым идиотом. Может быть в лесу он лишь изображал неуклюжесть?!

«Дурак! Истукан! Кретин!» — полоскал я себя в отчаянии. «Рыцарь мести чертов! Гнумья мать! Разбирайся теперь с клаахатом!» — выругался я про себя фразами убитого гнума.

Я отскочил в сторону, а окровавленный чужой кровью человек, как ни в чем не бывало поднялся. Бездыханное тело гнума свалилось навзничь. Перед смертью он закатил глаза, поэтому виднелись только желтые белки.

— Знал же, что убить тебя надо было… — человек не смотрел в мою сторону. Его глаза были направленны на гнума. В них как будто бы даже читалась тоска. — И почему он тебя так испугался? Может ты расскажешь, гаденыш? — Тарек резко развернул голову в мою сторону. Глаза его горели злобой.

На кинжал в своей ноге он, как будто бы, совершенно не обращал внимания. Кровь медленно стекала по его штанам. Я не ответил человеку, а пытался думать. Голова пыталась найти решение проблемы, в которую я, по глупости своей, влип. Убежать, а потом попытаться избавиться? Потеряю очень много времени, а человек уже будет наготове. Притом, он никак не должен уйти отсюда живым. Слишком много я наследил. Застрелить, когда отвернется. Из метательного оружия у меня есть только утяжеленное воронье перо. Убить этой игрушкой крепкого и настороженного человека очень тяжело. Не вариант.

Была не была. К моему счастью, на клаахате не было никакой защиты, кроме обшитых наплечников. Преодолевая боль во всем теле, я ринулся вперед. Человек попытался ударить, но промахнулся. Попытался еще раз. Опять промах. Все мое страдающее тело было напряжено как струна, глаза следили за каждым движением врага. Шаг в сторону, вперед, шаг назад, перекат. Я попытался выдернуть свой кинжал из ляжки Тарека. Не получилось — он догадался, что мне нужно и ударил здоровой ногой. Я мгновенно прижался к холодной земле и услышал свист над головой. Тарек попытался схватиться за свой огромный меч, но я, не вставая с холодной земли, кинул в него лежащий рядом камень. Тот удачно попал в локтевой нерв правой руки.