Как-то раз под Новый Год 2020 (СИ) - Ясная Яна - Страница 8

—  Помогло? —  кротко взглянула я из-под ресниц.

—  Нет, — хрипло ответил “больной”.

Я поцокала языком, качая головой: сложный случай! Снова поцеловала — на этот раз, прихватив кожу живота губами, потерев добычу кончиком языка…

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌

​

​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Какой он, всё-таки, вкусный!

Нас разделял только тонкий слой ткани: там, где начиналась его одежда, моя как раз заканчивалась. И сквозь нее я прекрасно чувствовала, что в отдельных местах моя методика имела прямо-таки внушительный эффект!

Цепочка мелких поцелуев привела меня к груди, и я в медицинских целях лизнула плоский темный сосок. И лежа на нем животом к животу, по-кошачьи прогнувшись, вкрадчиво уточнила:

—  Тебе лучше?

Взгляд “пациента” расфокусировался, дыхание сделалось поверхностным и прерывистым…

—  Намного, — выдохнул он. — Намного лучше!

И попытался сгрести, подмять меня под себя.

—  Лежите, больной! —  строго пресекла я эти поползновения. —  Нельзя прерывать терапию!

Поерзала бедрами, оценивая дело губ своих — и оценила весьма высоко.

Тягучее, медовое предвкушение растекалось по венам, обещая удовольствие.

Мужские руки, воспользовавшись моим отвлеченным вниманием, скользнули под футболку, и умело тискали, ласкали мою грудь — добавляя сладкому обещанию веса.

Я, прикрыв глаза, легонько покачивалась в такт его движением, выгибаясь навстречу ласке, подаваясь вперед-назад тазом, стараясь вжаться, потереться, прочувствовать полнее…

Когда расстегнутая молния царапнула нежную кожу внутренней поверхности бедра, я зашипела рассерженной кошкой, и выпала из этого чувственного транса: довольно! Хватит полумер! Пора брать свое удовольствие в собственные руки!

...ну, для начала — руки. А там посмотрим — как пойдёт… Как себя вести будет!

И стянув с Кирилла джинсы, я оттянула резинку боксеров и выпустила на волю… свое удовольствие.

Огладила, очертила пальцем головку — и почувствовала, как внутри живота зародилась дрожь, разбежалась по мышцам, отозвалась в груди…

Надевать защиту Кирилл мне не доверил — сам раскатал по стволу тонкий латекс.

Отобрав у жадины свою игрушку, я приподнялась на коленях, и, нащупав вход, направила член в себя.

Опускалась ме-е-едленно, плавно, чтобы прочувствовать, как он постепенно растягивает меня, как заполняет изнутри...

И, опустившись до упора, замерла, смакуя свои ощущения.

Тесно. Приятно. Сладко.

—  Ну что? Мои размеры вас удовлетворяют? —  ехидно поинтересовалась снизу одна злопамятная личность и сдернула с меня футболку.

—  Не-е-ет! —  протянула я, млея, и сжала-расслабила внутренние мышцы. —  Но сейчас удовлетворят!

Легкие, пробные покачивания — я примерялась.

Прислушивалась к ощущениям.

Скользкое чувство сосущей пустоты, когда я приподнимаю бедра. Сладкое трение члена внутри и снаружи, когда ствол скользит по клитору.

Заполненность — когда он максимально во мне.

Мужские руки на бедрах, придерживают и подсказывают, как приятнее ему — ему приятнее, когда я опускаюсь глубже, прижимаюсь теснее.

А мне… мне приятно по-разному: вверх-вниз, по кругу бедрами, тазом вперед-назад… Так хорошо… Так полно… Так сладко!

Быстрее! Быстрее!

Он впивается пальцами в мои бедра, а мои — стискивают мою же грудь, приподнимая ее, сжимая, лаская соски, обостряя удовольствие.

Напряжение — ало-красное, как свет сквозь закрытые веки.

Кайф невыносимо острый, разнузданный и шальной.

Кирилл прижимает меня к себе, толкается навстречу бедрами, усиливая давление.

И ниточка предвкушения лопается, хлестнув разрядкой по натянутым нервам, разлившись блаженством по телу.

Я выгибаюсь со счастливым вскриком — и в этой нирване, где ничего не важно, успеваю все же почувствовать, как Кирилл, в несколько яростных толчков, присоединяется ко мне.

— Если женщина что-то хочет, ей надо дать. Иначе она возьмет сама, — торжественно объявил Кирилл, блеснув собственным похвальным знанием доморощенных психологов, и, бухнув на пол длинную коробку, выковырянную с антресолей, принялся вытаскивать оттуда елку.

Он не просто злопамятный, осознала я, когда мы в четыре руки принялись распушать зеленые ветки. Он еще и коварный поработитель и эксплуататор невинных (когда-то в далеком прошлом!) дев.

— ...а шарики? шарики где?

— Там!

— Мне не достать, подсади!

— Если я буду тебя подсаживать, то елка так и останется ненаряженной.

— Ого! Мы же только что…

— Слушай, я еще от бананов не отошел, давай ты не будешь так искренне изумляться.

— Да я что, я ничего, я просто приятное сделать хотела…

— Если будешь делать приятное — точно не нарядим.

— А может и не надо?

— Не-а, хотела — наряжай и мучайся.

— Злы-ыдень.

— Дикарь и варвар, я помню.

— Нет, дикарем ты мне нравился больше! А сейчас без огонька как-то, без огонька… о, молодец, гирлянду нашел!..

...а потом я ловила губами цветные блики огоньков на гладкой коже, и пряталась в спальне от взбешенного “дикаря”, обсыпанного конфетти из большой хлопушки (“ух ты! вот это размер!..”), выгибалась под умелыми руками со связанными мишурой запястьями…

И засыпала слегка придавленная приятной тяжестью, проваливаясь в сон, как в невесомость...

Утро начинается не с кофе.

Утро начинается с того, что ты просыпаешься в совершенно чужой комнате и совершенно чужой постели, и несколько долгих панических мгновений вспоминаешь, где ты и как тут оказалась.

Сквозь неплотно задернутые шторы сочится серый зимний свет, из гостиной прилежно продолжает подмигивать огоньками елка, а ты совершенно голая валяешься под боком у мужчины, тоже не утруждавшим себя переодеванием в пижаму.

Из солидарности, не иначе.

Воспоминания и осознания сквозь дрему прорвались быстро, а вместе с ними — и сожаления. О том, что ночь закончилась.

И не только ночь.

Я медленно и осторожно села на постели, стараясь не потревожить спящего мужчину. Обернулась.

Кирилл спал крепко, даже не пошевелился от моей возни, и я позволила себе окинуть его еще одним болезненно-любующимся взглядом. Короткие густые ресницы, чувственные губы, и все, что ниже такое… такое…

Аррр…

Надо было пользоваться моментом и уходить, а я продолжала сидеть и смотреть, борясь с желанием прикоснуться напоследок. Нет, не буду я его трогать! Вот сейчас только одеяло чуть-чуть отодвину, чтобы целостную картину в памяти запечатлеть (то ли за телефоном сбегать, не надеясь на память?..) и…

...и из-под одеяла мне прямо в ладонь упруго прыгнул… Кирилл. Слегка проснувшийся отдельными своими частями!

Ну, раз уж оно тут само в ладонях оказалось, что ж теперь — взять и бросить что ли?

Я обхватила пробежалась пальцами по полувосставшей плоти, и ее движение навстречу моей руке отозвалось приятным еканьем внизу живота. Бархатистая нежная кожа и гладкая темно-розовая головка…

Это было просто выше моих сил! Я наклонилась — и коснулась ее губами. Потерлась, слегка разомкнула их и облизнула самый кончик языком, как будто слизывала подтаявшее мороженое. С внутренним восторгом ощутила, как стремительно твердеет член в моей ладони.

Понимая, что делаю глупость, но не в силах победить искушение, взяла в рот уже всю головку, посасывая ее как большой чупа-чупс и испытывая примерно такой же от этого восторг. И даже тихий уже совсем не сонный вздох, раздавшийся со стороны подушек, меня не напугал.

Я только подняла глаза, встретила сонный серый взгляд и демонстративно провела языком от основания до самого кончика. Ловя ускользающую ласку, Кирилл рефлекторно толкнулся бедрами вверх и запустил пятерню в мои волосы, ни к чему не принуждая, а просто сжимая их до приятного покалывания от затылка по всему позвоночнику.