Диана. Найденыш (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 26

***

Хорошие получились рисунки! Мама была рада! Диана видела, как мама улыбалась! Она такая красивая! Такая замечательная! Даже с синяками красивая! Даже с разбитой губой! У-у-у… противные дядьки! Хорошо, что с ними так получилось!

Как именно получилось — Диана не знала, да и не задумывалась над этим. Получилось — ну и получилось. Она захотела, чтобы дядьки умерли — они и умерли. А почему бы им не умереть? Дядьки плохие, а плохим быть не надо. Вообще не надо! Чтобы их не было совсем! Чтобы были только хорошие! Такие, как мама и Диана. И как Кахир.

Она снова посмотрела на рисунок, добавила пару штрихов и довольно вздохнув, подумала — а может добавить еще пару чудовищ, которых мама побила ногами! Она ловкая такая — просто как в кино про ниндзя! Да-да, мама настоящая ниндзя!

Нет, чудовищ рисовать не будет. Ведь это неправда! Чудовищ не было, были только плохие дядьки. А врать Диана не хочет. Она вообще не любит врать. Хотя иногда и приходилось.

Открылась дверь, впуская клуб белого морозного тумана, Диана оглянулась — так, на всякий случай, вдруг злодеи все-таки вернулись?! Хоть мама врать не будет, но Диана видела в фильме, как мертвые ходили. Они назывались зомби. Вдруг и эти встанут? И что тогда делать?

Но это были не зомби. Это была мама. Красивая, хоть и в синяках. Диана соскочила со скамьи, подбежала, обняла ее, уткнулась лицом в тулуп. Мама подхватила ее на руки и пощекотала в подмышках. Диана взвизгнула и захохотала. Хорошо! Как хорошо! Тепло! Рисовать можно! Мама рядом! И Кахир! Только он опять убежал, хулиган какой! Небось опять медведя хочет покусать. Надо будет ему сказать, что медведей кусать нехорошо. Может он с первого раза не понял?! Диана ему говорила, но… собаки наверное такие забывчивые.

Мама бледная вся, и мокрая. Вспотела! Болеет, да. Дядьки ее побили. У-у-у… гады! Она им хорошую песенку спела! Такую, чтобы у них попы лопнули! Будут теперь знать, как обижать маму! Диана никому не даст ее обидеть! Никому! Никогда!

«Так жалко маму… надо ей спеть песенку. Хорошую песенку, чтобы она сразу выздоровела! Хочу, чтобы мама выздоровела! Хочу, чтобы у нее не было синяков! Чтобы она стала розовая и красивая! Нет — она и так красивая, но пусть ее губка станет прежней! И щечка! И глаз! Пусть синяки пройдут! И все у нее перестанет болеть!»

И Диана запела. Тихонько, почти не слышно… звуки были низкими-низкими, как шепот, как дыхание… но потом стали выше, громче, сильнее… Маму вдруг выгнуло дугой, она затряслась, задергалась, широко раскрывая глаза и хватая воздух разинутым ртом, но мелодия не прекращалась, Диана ничего не видела — она сидела на краю кровати закрыв глаза и пела, пела, Пела!

— Хватит, дочка! Хватит!

Диана открыла глаза и увидела, что мама снова стала прежней! Лицо розовое, даже красное, а синяков уже нет! Совсем нет! И глазик, который стал красным — теперь снова темный и чистый, как и был! И губка теперь не раздувшаяся, а прежняя, розовая и красивая! Ура-а! Получилось! Диана знала, что если очень-очень сильно чего-то захотеть, то оно обязательно сбудется! ТЕПЕРЬ знала. Наверняка знала!

***

До дома Уна дотащилась на последних каплях жизненной энергии. Все-таки ей внутри что-то отбили. Очень уж болело. А когда она присела у кустика (приспичило помочиться так, что не утерпела до дома) — на снегу осталось красное пятно. В общем-то, она чего-то такого и ожидала — уж очень сильно били, почки точно пострадали, но похоже что все было гораздо хуже, чем думалось. Ее подташнивало, бросало то в холод, то в жар, она покрылась потом, стала мокрой, как будто попала под дождь и тут же начало трясти так, что зубы отбивали дробь. Плохо дело! Не было сил даже приготовить снадобье. Придется немного отлежаться, и только после заняться самолечением.

— Дочка, что-то мне нехорошо! Я полежу немного, ладно? Поиграй пока… порисуй. Я немного полежу, отдохну, и встану…

И провалилась в полубеспамятство. Сколько она пролежала — Уна не знала. И вышла она из забытья только тогда, когда ее тело начало корежить. Вдруг, ни с того, ни с сего — бросило в жар! Ощущение было таким, будто Уну целиком, со всеми потрохами засунули в печь и закрыли заслонку, и теперь она пропекается до самой последней частички ее организма!

Потом начались судороги — Уну подбрасывало, свивало узлом, внутренности выворачивало так, что казалось — сейчас они просто вылетят у нее изо всех дырок! Боль была невыносимой, дикой, ослепляющей, до искр из глаз, до воя, до беспамятства! Но и в беспамятство она не могла уйти — не позволяла себе. Потому что слышала рядом Голос — могучий, пронизывающий, ласковый и безжалостный — Голос. И Уна ЗНАЛА кто это Пел. Знала, и ее пронизывал страх — женщина, которая не умеет контролировать свой Голос, и при этом обладающая такой мощью — просто опасна. Опасна для того, кого лечит, опасна для себя — потому что Голос забирает силы Певицы. И при такой мощи она может вычерпать себя до дна и умереть.

Уна нашла в себе силы пробиться сквозь надвигающееся забытье и боль, привстала и коснулась головы Дианы, которая сидела с закрытыми глазами и Пела, легонько раскачиваясь из стороны в сторону. Это была мелодия без слов, это было колдовство высшего уровня, недоступное никому — кроме этой маленькой, смешной ушастой девчонки. Ее, Уны, дочери.

— Хватит, дочка! Хватит! — только и сумела выдавить из себя Уна. И когда Диана с радостным криком бросилась ей на шею, обнимая, целуя и гладя по волосам, Уна счастливо улыбнулась — спасибо, боги! Все-таки вы меня не забыли своей милостью!

Через несколько минут Уна уже стояла на ногах. Она разделась, осмотрела себя со всех сторон — от синяков не осталось и следа. Потрогала лицо — ничего не болела, распухшая было губа приобрела нормальный размер, и по ощущениям — внутри, с органами было все в порядке.

Дочка показывала нарисованную ей картинку, взахлеб что-то говорила Уне, но та ее не слышала — только улыбалась и кивала, силясь осознать происшедшее. Рядом с ней находится женщина… девочка — необычайной силы, необычайной магической мощи. И эта девочка — ее, Уны, дочь. И если пустить на самотек ситуацию — неизвестно чем все может закончиться. Рассердится девочка — и убьет живое во всей округе.

Захочет вылечить кого-нибудь, и вычерпав себя до дна скончается в мгновение ока, как это бывало, и не раз, с неопытными, забывшими об осторожности Певицами.

Уна обо всем этом много, много раз читала. И первое, о чем предупреждали трактаты: «Умейте контролировать свою Силу — иначе вам конец!»

Три дня прошло с момента нападения разбойников. Уна уже отошла от потрясения, восстановила силы, и занималась исключительно хозяйством. А именно — варила вкусные супы и каши, пекла хлеб, кормила Диану и ела сама. А еще — спала и учила Диану.

Да, у девочки то ли открылся, то ли уже присутствовал — удивительный дар, выражавшийся в том, что она могла запоминать любые слова, любые действия с первого раза. Достаточно что-то произнести, рассказать, продекламировать — и Диана тут же запоминает, да так, что может это воспроизвести с точностью до запинок, до интонации.

Уна не знала — то ли это врожденный дар, то ли дар открылся после того, как она применила заклятие памяти (Уна читала про такие случаи), но вообще-то какая разница? Есть определенный факт, и его нужно воспринимать так, каков он есть. Она все равно не узнает, что там случилось в мозге у девочки — то ли сдвиг от потрясения, то ли снадобье сработало и не перестало действовать, то ли… да мало ли что может быть! Дар богов, к примеру! Ну просто так — дар, да и все тут! Где простым людям разобраться — с какой стати боги дарят что-то тому, или иному человеку?

А в общем и целом им с Дианой было очень хорошо. Просто замечательно! Давно Уна так хорошо не жила. Утро у них начиналось с гимнастики и медитации: выходили на свободное место, и начинали принимать позы — изгибаться, становиться на голову, отжиматься, приседать, подпрыгивать и вертеться. То, что Уна учила годами — Диана схватывала и запоминала с первого раза. Другое дело, что она не понимала, для чего это делает. Для нее пустыми были слова: «магическая энергия», «жизненная энергия», «каналы магической энергии» и все такое, и все прочее, связанное с магией и ее последствиями. Уна как могла рассказывала Диане о магии, о том, чему и как она служит, но честно сказать — Уна и сама до конца не понимала, почему работает Голос, что это такое, и откуда берется. Хотя кто в мире точно знает, откуда что взялось и как работает? Уна сильно сомневалась, что и самые мудрые из мудрецов знают истину о природе магии. Люди, какими бы они ни были умными, недалеко ушли от животных, не задумывающихся над тем, откуда взялся мир и почему он именно такой, каков он есть. Отличие только в том, что люди задумались над происхождением вещей, а животным на это наплевать.