Моя желанная студентка (СИ) - Чи Майя - Страница 32

Однако вскоре стыд уступает место смущению. Станислав Юрьевич смотрит на нее с удивлением, затем переводит взгляд на меня.

Вселенная замирает. Все вокруг растворяется, исчезает, уносится прочь. Остаемся только мы с ним. Вдвоем. Одни. Его глаза, в которых можно увидеть тысячи невысказанных слов и мои, запоминающие каждую черточку на мужественном лице. Сердце щемит от острых, как лезвие ножа, чувств. Они пробуждают во мне неодолимое желание, перехватывают дыхание, словно окунают в бездну, где высокое давление сдавливает грудь, а тьма поглощает безвольное тело.

Он отводит взгляд в сторону, и стрелки часов с удвоенной скоростью запускают свой ход. Хочется закричать: Нет! Смотри на меня! Однако я всего лишь набираю воздух в легкие и медленно выдыхаю в попытке унять громко бьющееся сердце.

Мы терпеливо ждем, когда Станислав Юрьевич объяснит Диане то, что ей следовало знать еще в школе, и радуемся, когда наступает перерыв. Я провожаю его взглядом и решаю, что после второй пары обязательно извинюсь. Непременно остановлю его!..

Рядом со мной мечтательно вздыхает Диана.

— Ника, кажется, я влюбилась.

Смысл ее слов доходит до меня очень медленно. Будто вдали звенит тревожный звоночек, а потом он же набатом бьет по вискам.

— В кого? — уточняю на всякий случай, чтобы не ошибиться с выводами.

— В Станислава Юрьевича. — Она улыбается, и я замечаю хитрость в глазах. — Надо срочно его завоевать.

— Зачем?

— А ты разве не понимаешь? — На меня смотрят, как на дуру. — Ника, он же такой красавчик! — произносит шепотом. — Да, это наш куратор, и он старше нас, но ты только вдумайся, каким горячим может быть такой мужчина!

— Диан, он только развелся… — Сообщаю ей в надежде поумерить пыл, но делаю я это зря.

— Тем более! Одинокий, страдающий мужчина — это же как мишень посреди поля! К тому же, мне кровь из носу нужен высший балл по всем предметам.

— Он не дурак. И какие чувства между вами не вспыхнули, подставляться перед коллегами не станет.

— Ох, Ника. Вот сразу видно, что ты девственница.

— А по тебе сразу видно, что ты — нет.

Не готовая к подобной наглости со стороны одногруппницы, я беру в руки тетрадь с учебниками и пересаживаюсь на другой ряд.

— Не поняла. — Недоумение Яковлевой замечают все, однако я игнорирую его и, мило улыбнувшись, отвечаю:

— Избавляю тебя от конкурента. Дерзай!

Кивнув, сажусь позади Григорьева, нервно поправляющего очки и видимо пребывающего в шоке. Первый раскол в группе только что произошел, но то ли еще будет!

Конечно, мой поступок может вызвать неуместные вопросы, однако терпеть ее надменность, сидеть рядом и улыбаться, в сердцах ревнуя и тихо ненавидя — слишком не в моем характере. К тому же, стоит представить Диану в объятиях Графа, как руки начинают дрожать. Может, эта химия, возникшая между нами, у него случается с каждой женщиной? А я просто наивная девочка, которая влюбилась, совершила кучу ошибок и теперь ищет понимания?

Связь с реальностью теряется. Влюбилась? Я? В него?

Станислав Юрьевич возвращается со звонком. Я опускаю голову и всю последующую пару смотрю исключительно в тетрадь, лишь изредка обращая внимание на доску.

Когда звенит очередной звонок, куратор первым покидает зал. А Диана, отказав одному из ребят в походе в кафе, громко заявляет, что идет искать Графа. Общее недоумение вскоре улетучивается.

— Он обещал мне индивидуальные задания. Надо убедиться, что не передумал.

Я не смотрю на нее, делаю вид, что мне это не интересно, но чувствую колючий взгляд спиной. А едва стук ее каблуков удаляется, то Григорьев, вновь поправив очки, говорит:

— Дополнительные занятия ей точно понадобятся.

— Это ж надо, не знать программу десятого класса, — удивляется еще кто-то.

— Зато она, в отличие от меня, на бюджете, — произносит третий.

— Ой, да ты еле-еле вытянул тройку на экзамене. Скажи спасибо, что вообще приняли.

Их пререкания я предпочитаю больше не слушать. Удобнее перехватываю книги и направляюсь в соседний корпус. О том, что сейчас может произойти между Яковлевой и Станиславом Юрьевичем, даже не хочется думать. Меня слегка потряхивает даже от упоминания о них. Я знаю, Диана пыталась меня задеть, поэтому и сморозила глупость, слегка подставляя себя и вызывая неуместные мысли у своих одногруппников, но ее слова все равно выбивают почву из-под ног. Перед глазами пролетают кадры того, как именно могут проходить индивидуальные занятия. Я вспоминаю взгляд Графа, устремленный на бывшую, и о том, как глупо жалела, ревела и воспринимала его боль, как собственную. В те мгновения мне казалось, что никто не способен понять чувства брошенного мужчины. И что в ответ? Он тут же возвел между нами стену и поставил меня на место. Так стоит ли искать с ним встречи?

Сердце бьется. Нет, не как это бывает обычно. Иначе. С волнением.

Ну и глупая же ты, Ника. Я останавливаюсь посреди пути и решаю отныне не страдать. Подумаешь, сорвался пару раз, поцеловал… Так ведь мужчины устроены иначе! Это вовсе не значит, что он выбрал меня. Совсем не значит.

В расстроенных чувствах я кое-как отсиживаю еще три пары. Меня задевает то, что Яковлева появляется только к последней, сияя от радости. Ну просто донельзя довольная! Но я беру себя в руки и продолжаю с интересом слушать лектора. Что бы не случилось между ней и Графом, это касается только их. И пусть отчаянно хочется плакать — не буду. Не мое это дело! И вообще!..

Заметив, что до начала моей смены в танцевальной школе остается лишь тридцать минут, я вылетаю из аудитории, едва звенит звонок. Если опоздаю на этот рейс автобуса, то рискую получить выговор во второй день официального трудоустройства. Осознавая возможные последствия, прибавляю ход, однако уже на полпути приходится остановиться.

— Вероника! — кличет кто-то позади меня и, прежде чем я оборачиваюсь, рядом, словно по мановению волшебной палочки, оказывается Краснов.

— Привет, Лимонная Девочка. — Он протягивает мне белую розу, перевязанную салатовой ленточкой, а я смотрю еще на одну счастливую мину и начинаю тихо ненавидеть всех, кто в этот момент счастлив. — Это тебе.

— Я не люблю розы. — Хмурю брови и с видом сурового тракториста направляюсь на автобусную остановку. Глаза застилают слезы, но я со злостью их смахиваю. Не нужна мне романтика! Не сегодня. И уж точно не сейчас, когда приходится перейти на бег и махать руками водителю, чтобы дождался опаздывающего пассажира.

Граф

Я покидаю аудиторию, едва раздается звонок. Больше не в силах смотреть на опущенную голову Валевской, ловить на себе взгляды Яковлевой и слушать лепет студентов, которые сегодня напоминают дохлых рыб. Для кого я распинался две пары? Зачем? Непонятно.

Отвратительный день!

Останавливаюсь посреди коридора и думаю, что сделал не так. Не винить же магнитные бури. Может, моя подача страдает? Или я слишком занят мыслями об одной девчонке? Вот уже вторую пару думаю, не вернулась ли она домой? Это было бы замечательно, если бы не одно обстоятельство: собственный отец сравнивает ее со шлюхой, и в таком адском прессинге мало кто выдержит. Тогда откуда у домашней девочки средства на все эти шмотки? Причем видно же, что не дешевые. Ухажер? Вишневский понял, что не завоюет свою крепость и переключился на запасной вариант? Не может такого быть!

Кто-то ударяется о мою спину, и на пол падает телефон.

— Ой, — слышится позади знакомый голос, и я оборачиваюсь, зверея на пустом месте.

Диана опускается на корточки, демонстрируя мне свой бюст, затем виновато качает головой.

— Простите, Станислав Юрьевич, не заметила вас.

— Меньше надо в телефоне копаться, Яковлева. К тому же, посреди коридора напороться на человека… — смотрю на нее с осуждением.

— Ой, у меня и не такое бывает. А у вас сейчас пара? — переводит неожиданно разговор в иное русло, все больше напрягая своим явно не случайным появлением. У них же занятия в другом корпусе.