Дженни ниоткуда: Ночные призраки (СИ) - Ветрова Полина - Страница 13

Воспоминания так и не захватили ее полностью, потому что вокруг были люди. Гораздо меньше зрителей, чем на единственном выступлении труппы Бурмаля, и это было правильно, потому что Папаша и детки были лучшими актерами в мире… С другой стороны, людей было достаточно много, чтобы не возникло тягостное недоброе чувство близкой опасности. Ведь в толпе не случается ничего интересного. Когда опасность подкрадывается, когда она рядом и ждет момента, чтобы выскочить — уж тогда рядом точно никого не оказывается.

Сцена уже была готова, и Дженни увидела пару артистов. Один, самый большой, уже показывал собирающейся толпе, как он поднимает гирю. Довольно приличную, хотя и не такую громадную, как на афише. Другой отбивал такт на бубне и покрикивал:

— Подходите, глядите, вот он, великий силач Бимгат! Он подбрасывает гирю, как пушинку, попробуйте так же! Ну, кто поднимет так же ловко?

Желающих не было, публика лениво наблюдала, как мерно поднимается и опускается пузатый чугунный снаряд. Дженни-то поначалу решила, что гиря фальшивая, бутафорская, но мускулы на обнаженных предплечьях Бимгата вздувались и опадали. Это значит, что гиря, может, и полая, но весит все равно прилично.

Потом силач подхватил другой рукой крикуна, который бил в бубен, подбросил над собой, поймал. Тот не сбился с ритма, и публика одарила артистов парой жидких хлопков. Ну, так себе номер. А голосистый актер продолжал выкрикивать:

— А вот жонглеры, Том и Пом. Глядите!

На сцену выскочили еще двое. Надо сказать, что насчет их внешности афиша не врала, лица у всех актеров были выбелены, на щеках намалеваны красные круги, и усы у каждого задорно торчали кверху, что у мощного Бимгата, что у его приятелей, гибких, подвижных и суетливых, словно ратлеры. Потом программа пошла своим чередом, силач, поднимая попеременно то крикуна, то гирю, попятился, а жонглеры сновали по сцене, перебрасываясь булавами, потом в воздухе замелькали ножи, а жонглеры сохранили прежний высокий темп. Уже порядочно стемнело, и свет фонариков сиял на лезвиях.

Под конец еще один актер выволок из темноты на сцену стол с намалеванной мишенью, и все ножи блестящим роем устремились к ее центру. С глухим перестуком вонзились в истыканную столешницу — Том и Пом показывали публике, что, без обмана, играли с опасными штучками, их ножи были остро отточены.

Аплодисменты в этот раз были погуще, Дженни тоже похлопала. Не потому, что ей понравилось, а из профессиональной солидарности.

Силач уже оставил свою гирю, а крикун больше не бил в бубен, пришло время главного номера. Такой всегда оставляют под конец выступления, потому что к этому времени обычно уже темнеет, и можно задействовать кое-какие эффекты, которые лучше смотрятся без света. Вот и у этих тоже так заведено. Еще двое с нарисованными улыбками и торчащими усами, которые прежде не участвовали в представлении, поставили ширмы, зажгли несколько свечей… интересно, что они приготовили?

— А теперь, — трагическим тоном провозгласил крикливый актер, — узрите чудо из чудес! Мастер Гонациус и его говорящая голова! Чудо тавматургии и некромантии, только на наших выступлениях и только для вас!

Хлопки публики, и так не очень громкие, тут же смолкли. Публика приготовилась встречать чудо из чудес. Один из усатых и раскрашенных, на этот раз закутанный в черную хламиду, выкатил столик на колесах. Снизу, на полке под столешницей, горели свечи, а на столешнице было нечто, накрытое белой тканью. Нечто круглое, размером с небольшой арбуз. Или с человеческую голову.

— Мои добрые друзья, — заговорил актер, и нарисованная улыбка никак не гармонировала с его печальным видом, — я расскажу вам ужасающе грустную историю. Некогда жил человек по имени Найсвер, был он бродячим актером, вроде нас, и потешал публику на ярмарках. Он рассказывал веселые истории, все смеялись и кидали Найсверу монеты. Он путешествовал по миру и веселил народ по ту и эту сторону моря. Моряки брали его на борт, не требуя платы, а караванщики кормили и поили в пути, лишь бы послушать веселые байки Найсвера.

Дженни украдкой огляделась, как принимают эверонцы начало истории? Первая половина выступления прошла более или менее гладко, однако монетками в карманах никто не бренчал. Вряд ли усатые здесь много заработают. Может, вторая половина исправил положение? Пока что слушают и помалкивают, это хороший знак.

— Одна слабость имелась у Найсвера, очень уж его тянуло к красивым женщинам, просто никакого спасения им не было. Он умел интересными историями смутить их, всякой встречной красотке хотелось слушать его хоть ночь напролет… и пусть уж ваша фантазия подскажет вам, чем заканчивались такие встречи.

Рассказчик сделал многозначительную паузу.

— Однажды выпало ему выступать со своими рассказами в вольном городе Тарене, о котором вы, конечно слышали. Великий торговый порт, куда приходят суда со всего мира. Там можно встретить торговцев и путешественников из самых далеких и экзотических стран. Не удивительно, что Найсвер решил посетить такое место…И надо же было такому случиться, что в то же самое время Тарен посетил Ледяной Корабль, на котором путешествовала Хозяйка Льда по имени Золантия. И бедняга Найсвер пленился ее холодной красотой. Золантия не раз и не два сходила на берег, чтобы послушать его истории, но ее ледяное сердце осталось равнодушным, а улыбка ни разу не тронула ее губы. Впервые Найсвер потерпел неудачу! Тогда он тайно пробрался на ее Корабль, но Золантия поймала его. «Жить не могу без тебя, я просто потерял голову, — сказал ей Найсвер, — ради одной-единственной твоей улыбки я готов вечно сопровождать тебя и рассказывать свои истории».

Последовала новая пауза, чтобы слушатели успели проникнуться трагизмом ситуации.

— «Будь по-твоему, — сказала Золантия. — Ты потерял голову, это верно». Она кликнула слуг и велела обезглавить Найсвера. А его голову заморозила так, что сохранила возможность говорить. «Ты будешь странствовать со мной, рассказывая истории, до тех пор, пока я не улыбнусь», — вот что придумала эта ледяная ведьма.

Толпа разразилась вздохами и возгласами — слишком уж мрачной оказалась история. Очень неожиданно после легкомысленных трюков первой половины выступления. Пока зрители ахали, мастер Гонациус сорвал покрывало, и всем открылась голова на столе. Она лежала на широком блюде и… моргала. И лицо размалевано точно так же, как у остальных членов труппа, только здесь в белила подмешали немного синей краски, так что «голова мертвеца» казалась холодной и змерзшей.

— Мой прадед участвовал в войне с Хозяевами Льда, он заполучил это, как трофей, — закончил свой рассказ Гонациус, — нашел среди льдов и отогрел. К Найсверу вернулась способность говорить, и его первыми словами, сказанными прадеду, были: «Так ни разу и не улыбнулась, стерва!»

Вокруг раздалось несколько неуверенных смешков. И еще эверонцы перешептывались: смотри, под столом пусто, там же свечи горят, что же, вправду живая голова? Дженни отлично знала, как устроены подобные трюки, как раз это ее не взволновало. Другое дело, история… какая-то она была слишком уж трагическая и серьезная. И, опять же, в ней участвовали Хозяева Льда. Неужели они в самом деле настолько бессердечные? Нет же, Ингвар был совсем не такой. Да, и потом! Она же сама наполовину Хозяйка Льда, так вот у нее с сердечностью все в порядке. А вдруг нет?.. Глупости, не может быть, ведь Дженни отлично ладит со всеми. Вон уже сколько живет на Горшечной улице с человеком и гоблином под одной крышей, а до сих пор головы у них на месте.

Она покосилась на Квестина, тот пробурчал:

— Эта история не из тех, что подобает слушать девушкам твоего возраста.

— Я на ярмарках и не такое слышала, — шепотом ответила она.

А некромант и тавматург Гонациус велел голове:

— Тряхни стариной, друг, расскажи свои истории почтенной публике.

Голова поморгала энергичнее, что вызвало новую серию ахов и вдохов в толпе, потом хрипло откашлялась… и заговорила. Большую часть историй, которые рассказывал Найсвер, Дженни уже слышала. На ярмарках в самом же деле полно продавцов забавных рассказов. Парочка сюжетов показалась ей новыми, но как раз они-то были самыми скучными. Скорее всего, именно их этот тип сочинил сам, чтобы разбавить стандартный репертуар.