Граничник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 34

Импу, до то того времени стоявший, присел рядом с лежащим человеком. Тронул пальцем жилку у него на шее, аккуратно поправил разметавшиеся волосы. Отличный кандидат. Тренированный, сильный, с огромным потенциалом.

— Давай спросим его? — предложил он. — Свобода воли, ты же веришь в нее? Пусть сам скажет, хочет ли он умереть или согласится служить мне. Если второе, ты отключишься.

— А если нет?

— Мы попробуем извлечь из его головы тот кусочек камня, что держит тебя на этом свете.

— И ты мне говоришь про свободу воли?

— Его воли. Не твоей. Ты не человек.

— Так ты же этого самого выбора ему не оставляешь! Воистину — уста лживые, злоречивые! Нет никакой разницы между тобой и демонами, а уж как вы от Творца отошли — не суть важно. Одни бунт подняли, другие ослушались, девами прельстившись. На Суде один у вас приговор!

Импу вскочил. Подавил ярость, внезапно вцепившуюся в его горло костлявой рукой, отошел от пленника.

— Буди, — коротко приказал одной из ведьм.

— И наказание будет одно! — напоследок выкрикнул мертвый Страж.

А потом старуха положила на голову молодого человека руки и выпустила толику Силы.

«Не бойся! — сказал я Стефану, едва почувствовал его пробуждение. — Главное, ничего не бойся. Это демон, пусть и не самый обычный, но демон. Что мы с тобой — демонов не видали? Держись за веру свою, парень, и не позволь себе в искушение впасть! А уж он искушать тебя будет, так и знай!»

Говорить про запасной свой план на тот случай, если воспитанник не совладает с искушением и малодушно выберет служение Анубису, я ничего не стал. Поскольку никто из Стражей не знал этого и не должен никогда узнать. Иначе не последняя это надежда на спасение души получится, а погибель ее. Самоубийство — смертельный грех.

Мальчишка пришел с себя довольно быстро. Открыл глаза, увидел шакалью морду Анубиса, задрожал губами. Но вопрос мне задал по существу.

«Дядька Оли, как с таким биться?»

Вот, опять я дядька! Впрочем, пусть его, сейчас не время поправлять перепуганного пацаненка. А как биться — это очень хороший вопрос. Магия ведьм парализовала тело, но не смогла отключить меня. Значит, вся наша надежда на знания, которые хранятся в моей памяти.

«Сейчас придумаем, напарник. Ты, главное, веры не теряй. Жди и молись. А дядька Оли будет думать».

Анубис рассматривал Стефана желтыми своими звериными зыркалами, но пасть не отворял, словно ждал, когда мы с воспитанником наговоримся. И хотя наш разговор он слышать не мог, в аккурат под мою последнюю реплику произнес:

— Зови меня Импу. Я бог смерти и судья богов. Мои жрицы принесли тебя сюда, чтобы ты мог выполнить свое предназначение — стать жрецом Сутеха, моего брата.

И замолчал. Мол, осознай и гордись, смертный. Великая честь тебе предложена, радуйся. Уж не знаю на что он рассчитывал, вываливая такое выросшему в христианской традиции мальчику, но, наверное, не того, что Стефан ему ответил.

«Кто такой Импу?» — спросил он сперва у меня.

Пришлось коротенько рассказать парню о языческих богах и их происхождении. Стефан послушал, послушал, да и выдал вслух:

— А у твоего брата тоже голова собаки?

Молодка, та, которая раньше была Малой, прыснула. Видать, не успела еще изжить в себе девчоночьи рефлексы. Старица шикнула на дочь, после чего та сразу виновато опустила взгляд. И только благодаря этому не заметила, как шевельнулся лежащий на платформе и временно всеми забытый Гринь.

Анубиса эта детская дерзость не разозлила, а скорее позабавила. Он пару раз кхекнул, видимо, так песья глотка изображала смех, после чего довольно дружелюбно ответил:

— Древние боги, будущий жрец, могут принимать любой облик. Смотри!

Он сбросил плащ, под которым из одежды имел только причудливую не то юбку, не то набедренную повязку, и развел руки в стороны. Тут же мускулистая его фигура потекла, и мигом позже перед нами стоял уже не человек с шакальей головой, а настоящий шакал. Только не мелкая псина, а животное около двух метров в холке, с массивной грудью и сильными передними лапами. Корпус этого, с позволения сказать, шакала, к крупу сужался, на самом конце имея некое подобие хвоста, только очень короткого.

Затем тело твари вновь потекло туманом и превратилось в мужчину. Но не того, который нас встретил на островке, а другого. Высокого, около двух с половиной метров, бронзовокожего и с нездешними чертами лица. В черные, длинные, как у бабы, волосы, были вплетены кусочки камня, золотые обереги и человеческие нижние челюсти. Переносица зачем-то пронзена каменной шпилькой зеленого цвета, а черные глаза подведены ярко-синей краской.

К чести моего подопечного, он фокусами древнего бога не впечатлился. То есть удивился, конечно, глаза широко распахнул и рот, как дурачок, раскрыл. Но попутно — только мне — сообщил, что такое страховидло хорошо бы на ярмарке показывать. Отбою, по его словам, от зевак бы не было.

Пока древний бог показывал удаль свою, попутно рассказывая, какие возможности будущий жрец Сутеха обретет, когда примет свое предназначением, мы со Стефаном вовсю строили планы. Точнее сказать, я перебирал библиотеку в попытках найти способ противодействовать сущности такого уровня и мощи, и периодически делился своими находками с подопечным. А еще приглядывал за Гринем, на которого возлагал определенные надежды.

Но тот, раз едва заметно дернувшись, больше не шевелился. Да и мой поиск поводов для радости не давал. То ли источники, загруженные мне в память, были неполными, что было вполне вероятно, то ли люди прошлого никогда особенно не помышляли о том, чтобы убить или изгнать своего божка. В перечне рекомендованных боевых песнопений, составленных специально для Стражей, тоже не обнаружилось ничего подходящего для ангелов, которые одновременно были исторгнуты из воинства Божьего, и в то же время демонами как бы не являлись.

Хотя, тут как посмотреть… Вот бы златоустов этих, книжников драных, сюда на минуточку! Посмотрел бы я тогда, как они запоют — не с Люцифером в бунт пошли, значит не демоны! Может и правда, «чином изгнания» попробовать, как ревнитель ведьмака в Малахии приголубил? Так-то я его знал, но Стефан — ни прежний, ни нынешний, никогда его не применяли — ревнителей по-иному воспитывали. Они были щитом охраняющим, служителями искренне верующими (может, иногда даже до фанатизма), а мы, Стражи — мечом разящим. То есть на вопросы мира духовного и веры смотревшие более прагматично.

— Продемонстрировать тебе каждую из своих ипостасей, смертный? — насмешливо спросил Анубис. — Или ты уже убедился?

— Кто такой этот Сутех?

Вопрос воспитанник задал по моему наущению. Не потому что не знал — мы уже откопали в библиотеке все возможные сведения о древнем существе, носящем это имя. Просто тянули время — других-то способов еще пожить и побарахтаться у нас не имелось.

— Бог воинской доблести, смелости и ярости. Тот, кто поведет людей против демонов и очистит от них земли. Это большая честь, смертный, служить ему. И людям. Ты же хочешь спасти людей?

— А чего он сам не пришел? — задал Стефан следующий вопрос.

— Спит. Он пробудится, когда ты примешь свое служение.

— А ты меня не в жертву ему принесешь?

— Довольно! — внезапно вскипел Анубис. — Мертвец, я знаю, ты говоришь, а юнец только рот открывает. Последний раз тебе приказываю — отключись! Иначе…

Я успокоил Стефана, адреналин которого от гневного окрика Анубиса подскочил до запредельных показателей. И решил, что пора разыграть последние, с позволения сказать, козыри. Точнее, озвучить божку патовую ситуацию, в которой мы оказались. А то еще прибьет в гневе.

— Ты на голос-то меня не бери, псоглавый, — произнес я уже сам. — Мог бы сразу «иначе», на разговоры со мной время не тратил. Ты не можешь без опасности для жизни мальчика удалить имплант с наставителем. А его тело и разум тебе нужны в целостности. Так что…

— Так что мы сделаем это сами, — влезла Старица. Чуть поклонилась и без всякой почтительности добавила. — Если ты не против, повелитель.