Граничник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 18

Справедливое замечание. И требование. Похоже, что ничего иного, кроме как рассказать им всю правду, нам не остается. В принципе, подлости от них я не ждал — хоть и нехристи, а сражались вместе с нами, не бросили и не сбежали. Одно мне только мешало быть с ними откровенными — магия. Проклятое колдовство, которым люди не должны владеть, поскольку в мир его принесли демоны. И неважно, что охотники получили его не в качестве дара от Владык, а уже родились в мире, пропитанном магией. Неважно и то, что для своих заклинаний они используют не темные ритуалы и кровь жертв, а только лишь энергию, по миру разлитую.

Важно другое — Церковь, точнее, Ассамблея, считает магию мерзостью. И каждый носитель ее должен быть уничтожен. Одно дело, когда ты подозреваешь нехристя во владении Силами надчеловеческими. На это можно временно закрыть глаза, особенно в подобных нашим обстоятельствам. Совсем другое, когда знаешь. Согласно уставу, Страж должен предпринять все меры, чтобы задержать мага и доставить его в ближайшую иерархию на суд. При невозможности подобного — уничтожить на месте.

И скрыть подобное для граничника-бродяжника невозможно. Одной из функций наставителя является формирование подробных отчетов обо всем происходящем во время службы. Я делаю это без вариантов, без «хочу — не хочу». Просто пишу все. А приходя в любую епархию, отдаю ревнителям. Их еще инквизиторами в гданьской епархии называют.

Так что стоит мне раскрыть рот и рассказать охотникам о том, что некий высший демон научился создавать одержимых из Стражей, как это впоследствии будет расценено Трибуналом, как сговор с противником. Да и ударом по доброму имени Ассамблеи. Служители церкви, в тела которых, как в тела каких-нибудь грешников, можно вселить демона, растеряют всяческий авторитет.

И промолчать нельзя. Даже не потому, что нехристи нам помогли и я чувствую себя должным это сделать. По причине куда более простой — без их помощи нам со Стефаном не дойти даже до Малахии. Золотоголовый не пожалеет никаких сил и ресурсов, чтобы не дать нам добраться до Ассамблеи и там рассказать о новых возможностях Врага.

Куда, как говорится, не кинь — всюду клин.

Стефану я все свои размышления проговорил. Не для того, чтобы разделить ответственность, просто — его это жизнь, а не моя. И тот, к моему удивлению, твердо решил, что с охотниками нам следует быть откровенными.

«Ты понимаешь, что Ассамблея не даст тебе жить после того, как мы доберемся до Новгорода? В лучшем случае упрячут в темницу до конца дней — то, что ты знаешь, слишком опасно, чтобы дать тебе свободу. А скорее всего, сразу после Трибунала тебя казнят. С формулировкой «за пособничество Врагу рода человеческого».

«Понимаю, дядька Оли, — беззвучно отозвался пацаненок. — Но это важнее моей жизни».

Такой вот он, мой Стеф. Даже в одиннадцать лет таким был…

— Мы направляемся в Нижний Новгород, поскольку обладаем очень важной информацией, — вслух произнес я. — И преследует нас высший демон, которого низшие называют Золотоголовым. Эта тварь как-то научилась вселять демонов в тела людей. Любых людей, не только грешников, которые сами открывают им путь.

— Вот почему у вас, святош, такое предубеждение к магии?!

Не иначе как от долгого молчания в дороге, Прола потянуло на темы философские. Но не на отвлеченные, к примеру, о смысле жизни или о том, какая она, эта жизнь, будет, когда демонов изгонят из мира, а напрямую связанные с нашей непростой ситуацией. Другими словами, захотелось нехристю победы в споре о магии и вере. Который, в общем-то, и спором было нельзя назвать, скорее короткой перепалкой.

После боя с Темной Слугой мне требовалась ясность. Я открыл спутникам правду о нас и потребовал ответной откровенности. Интересовали меня способности Гриня, а еще больше — сведения о его источнике и пределе Силы. По счастью с первым выяснилось, что относится он к «урожденным», то есть тем, кто уже родился с проклятым даром и мажескую энергию черпает из мира, а не из крови и смерти. Действительно удачно вышло — в противном случае мне пришлось бы убить колдуна, невзирая на то, что он с товарищем спас нам жизни. А урожденного, пусть и со скрипом зубовным, я как-нибудь мог потерпеть рядом с воспитанником.

Попросил только — не потребовал, а именно по-хорошему попросил — магии во время путешествия больше не творить. Даже если угроза будет смертельная. Потому как лучше жизнь потерять, чем душу бессмертную. Ведь одно дело, когда маг сам за Стража вступился, а тот о Силе его не знал, и совсем другое — если знал и даже в своих целях для защиты, например, использовал. Особенно, с учетом уровня его Силы, который был значительно выше среднего.

Вот после этого моего пояснения Прол и взорвался. Ну как же — они нам жизнь спасли! Не сбежали, хотя и могли, вступили в бой с превосходящими силами противника, а этот неблагодарный дохлый Страж теперь решил в мораль поиграть! Наговорил гадостей, хоть уши Стефану зажимай, оскорбился и плюнул под ноги.

Я же не иначе как по дурости стариковской принялся ему объяснять, что слова мои не для обиды произнесены были, а лишь для очерчивания границ и… Ей-ей, лучше бы молчал. Прола перекосило окончательно, он вырвался вперед и до недавнего времени шел молча, только порой фыркая, как свирепый еж. А теперь, стало быть, решил поспорить.

Я уже давно замечал такое у людей: чем меньше ты уверен в верности своего мировоззрения, тем больше хочешь спорить о чужом. Что подтверждало и поведение Гриня, кстати. Нисколько на меня не обидевшегося, хотя из охотников именно он и был магом.

— Почему вы спокойно используете оружие цивилизации, которая привела в наш мир тварей из иных планов, а вот магию считаете злом? — не получив ответа на первый вопрос, Прол сразу же задал второй.

Стефан хмыкнул. Воспитанный в общине, где детей пугали сказками о демонах и колдунах, он не видел никакого противоречия в обозначенном охотником примере. Колдуны зло, поскольку служат демонам — об этом все знают. К чему доказывать очевидное?

К счастью, парень не пожелал свое мнение выразить более открыто.

— Нет, серьезно! — вновь столкнувшись с молчанием, Прол остановился перед Стефаном и уставился на него злым взглядом. — Сила, как и любая иная вещь в мире, не несет в себе зла или добра. Все зависит от того, кто ее использует! Слышишь, дохлый Страж?

Он хотел поговорить не со Стефаном, а именно со мной. Мне же ввязываться в эту разновидность теологического спора совсем не хотелось. Свое мнение я не изменю, его — тоже. Так чего воздух сотрясать?

— Давай каждый из нас останется при своем? — озвучил Стефан мою реплику.

— Просто будешь идти и считать меня дерьмом? — Прол не унимался.

— Ты же не маг.

— Ну не меня, Гриня! Вот что, по-твоему — Гринь дерьмо? Он ведь вам обоим жизнь спас, между прочим! Та тварь положила бы вас, ни квач, ни иное какое оружие щит ее бы не пробило.

— Квач пробил бы.

— Но ты не успевал!

— Нет. И мы благодарны за помощь. Только потому, что Темная Слуга была убита, ее гвардейцы превратились в обычных размалеванных сектантов.

— Но продолжаете смотреть на нас, как на дерьмо!

— Може, Страж тебя обидеть не хотел, — буркнул Гринь. Ему тоже надоел зудеж напарника. — Може, он понимае, что спор всегда к ругани только.

— Scheiße! — сплюнул охотник. — С каких это пор ты-то защитником святош заделался?

— А откуда такая любовь к немецкому? — желая сменить тему, спросил я. То есть, Стефан, но по моей просьбе.

— Прол книжку одну нашел, — охотно подключился Гринь. — Прочел там, что лучше немецкого для ругательств нет языка. Терь где може, там и ище слова. И учит.

Мы уже подходили к Малахии. По словам охотников, пройти нам оставалось верст пять. Да и без их слов было ясно — все чаще встречались приметы того, что люди в окрестностях бывали частенько. Сама дорога, вдоль которой мы двигались, но на которую не выбирались, множество тропок в лесу, проложенных охотниками и собирателями, изредка встречающиеся места прежних стоянок. И мусор. Не то чтобы много, но он всегда сопутствует человеческому жилью.