Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 36

А еще смычок — сам, без ее на то желания — пропал из пальцев опущенной руки.

Герберт начертил рунную вязь на ее лбу еще прежде, чем тени и щит исчезли. Прежде, чем магией наведенная маска спала с его лица. Прежде, чем светлые волосы потемнели, радужки с голубого сменили цвет на бронзовый, а на глазах взрослеющее лицо растянула незнакомая ей улыбка.

— Безмерно рад знакомству, лиоретта, — сказал Кейлус Тибель, подхватывая ее, почему-то падающую, на руки: за миг до того, как Ева провалилась во тьму.

Они растаяли в воздухе первыми. Следом один за другим исчезли «коршуны». Вместе с последним растворилась иллюзия дыма, пламени и следов от взрыва на целехонькой брусчатой дороге.

К моменту, как Герберт — настоящий Герберт, сломя голову выбежавший из леса, получивший тревожный сигнал на половине пешего пути до замка от лесной глуши, где его выкинул с чего-то давший осечку перенос — помчался по мосту через реку, сражаться было уже не с кем.

***

— Как по нотам, — заключил Кейлус Тибель, материализовавшись с долгожданным трофеем посреди собственной гостиной.

Господин Дэйлион, ждавший в кресле, лениво стряхнул серые хлопья с сигары в бронзовую пепельницу. Остальные «коршуны» из замка Рейолей переместились кто куда, но их главарь, руководивший операцией издалека, принял любезное приглашение лиэра Кейлуса заглянуть на хорошо выдержанный рэйр.

Все равно на сей раз они проворачивали дело, для которого алиби им было ни к чему.

— Рад, что на сей раз мои ребята не подвели.

Уложив бесчувственную девчонку на аквамариновый бархат кушетки (помимо отсутствия клаустура Синюю гостиную от Золотой логично отличала превалирующая цветовая гамма), Кейлус проверил, надежно ли держится блокирующий браслет. Убедившись, что тот сам собой уменьшился точно под худенькое запястье новой владелицы, отметил, что руки у нее и правда музыкальные, пусть и маленькие. Изящные, красивые, с хрупкими тонкими пальцами. Подушечки левой жесткие, мозолистые — струнные… но синяк под подбородком, характерный для фиола, отсутствует. Скорее всего, сиэлла.

Что ж, когда она проснется, можно попробовать уточнить верность догадки. Хотя, если она из той же породы, к которой принадлежали ее предшественницы, вместо ответа он услышит весьма красноречивые пожелания сделать с собой нечто не слишком приличное — и противоестественное даже для него.

— Миленькая, — одобрил господин Дэйлион, глядя на беззащитное бледное личико. Длинные волосы девчонки шелковистой пшеничной вуалью накрывали легкую белую рубашку, ноги в узких штанах и домашних туфельках мокли от тающего снега; в колдовском сне она казалась совсем юной, безобидной и невинной, что котенок… но во сне мало кто кажется иным. — Кто бы мог подумать, что дюжина моих ребят полегла из-за эдакой фитюльки…

План и в самом деле оказался хорош. Припасти браслет, блокирующий магию и обладающий еще парой весьма полезных свойств. Дождаться, пока круглосуточное наблюдение доложит, что мальчишка отлучился. Наложить вблизи замка чары пространственного искажения, при попытке магического перемещения к замку перебрасывающие тебя подальше в лес — чтобы законный хозяин по возвращении не смог поспеть домой раньше, чем спектакль подойдет к концу. Спрятаться под ложной личиной. Разыграть нападение, выманив влюбленную девчонку из замка: охранные чары обязаны были оповестить об атаке не только некроманта, но и его дворецкого, тот вряд ли мог не сообщить об этом драгоценной гостье, а та в свою очередь вряд ли могла остаться в стороне (в конце концов, от этого зависела и ее нежизнь). Подманить поближе, надеть браслет, ретироваться прежде, чем придется столкнуться с взбешенным наследником престола — и вот он, результат, мирно спящий на кушетке.

Близкий и реальный до запоздалой дрожи в руках.

— Вы знаете мое отношение к гибели и страданиям невинных, господин Тибель, — выпустив в потолок дымную струйку, горчившую воздух сырым ароматом земли и мха, невзначай заметил господин Дэйлион. — Я буду следить за вашими дальнейшими действиями.

— Она уже мертва, если вы не заметили.

— Вы поняли, что я имею в виду. Не в ваших интересах перекочевывать в разряд персон, на которых я принимаю контракты. — Убийца затянулся, обращая серость сигарного кончика золотом. — Насчет того, к какому разряду теперь относить вашего племянника, придется поразмыслить. Может, и к лучшему, что предыдущее покушение успехом не увенчалось… но уверенным, что он не двуличная маленькая гадина, действовавшая исключительно из властолюбия, я быть не могу.

— А сейчас на меня, стало быть, не принимаете? — отметил Кейлус, немало удивленный.

— Нет. Хотя желающие были.

— С чего такая честь?

— Знаю, кто составляет ваш штат прислуги. Да и пьески ваши хороши… только не те, что на танцульках оскомину уже набили. Те, откровенно говоря, пошлы и бездарны до невероятия. — Широко улыбнувшись, глядя в его помрачневшее лицо, господин Дэйлион затушил сигару о резное бронзовое донышко. — Люблю, знаете, иногда по вечерам слушать, как дочка что-нибудь из вашего раннего наигрывает. Или поет. — Неторопливо поднявшись с кресла, мягкой пружинистой походкой убийца направился к дверям. — Надеюсь, вы осуществите то, что хотите.

Мутный взгляд Кейлуса проследил за ним до самого выхода.

— Все хотел спросить, какой вам в этом интерес, — сказал он, когда господин Дэйлион уже взялся за круглые медные ручки.

Тот, как и следовало ожидать, оглянулся. Замер, в какой-то равнодушной задумчивости постучав указательным пальцем по гладкой, побуревшей от времени меди.

— У меня неплохое чутье на перемены ветра, лиэр. С недавних пор ветер дует в сторону смены власти, — буднично откликнулся он. — Я не прочь увидеть на троне новое лицо, и при одних обстоятельствах на этом еще и заработаю, тогда как при других — нет. Король из вас, откровенно говоря, вышел бы паршивый, зато ненависти к сестрице с лихвой хватает, чтобы ее уничтожить. А место ее, с пророчеством или нет, в конце концов займет сильнейший, так я считаю. — Колючие сапфиры его глаз смеялись над собеседником обезоруживающей прямолинейностью. — Сталь, связи и поддержка многих, знаете ли, надежнее слов на какой-то старой бумажке.

Если Кейлус и был разочарован услышанным, то ничем этого не выказал.

— И поэтому вы не принимаете контракты на Миракла, — лишь констатировал он, точно разгадав давно не дававшуюся шараду.

— Думаю, мне зачтется этот маленький реверанс. В свое время. Скромное участие в нелегком деле революции, быть может, тоже… особенно если правильно его подать. — Взгляд убийцы окрасил веселый блеск. — Бывайте, лиэр Тибель. Еще увидимся.

Прежде, чем за ним затворилась дверь, Кейлус еще успел увидеть, как ждавший в галерее Тим (так уж сложилось, что его секретарь брал на себя некоторые функции дворецкого) жестом предложил гостю следовать за ним.

Помедлив достаточно, чтобы они успели удалиться, вновь подхватил на руки свой драгоценный приз.

— Пойдем-ка, — сказал он, одарив спящую девушку зловещей в своей нежности улыбкой. — Для тебя приготовлено ложе поуместнее.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 25.12:

***

Ева сидела на сцене. Впереди, меж бесконечными рядами заполненных кресел, убегала вдаль зеленая ковровая дорожка Большого Зала Консерватории; позади затих оркестр, между коленей уже ждал Дерозе, готовый отозваться бархатистым голосом струн… но когда Ева попыталась вскинуть смычок, то не смогла этого сделать.

Потому что смычка в пальцах не было, зато вместо него кисти сковывали наручники.

Зрители в зале начали перешептываться. Потом свистеть. Когда Ева подняла взгляд, то с ужасом увидела, что глаза у них светятся голубым; обернулась на оркестр, снова встретив знакомый демонический фосфор вместо радужек и белков — и над черным фраком и бабочкой дирижера узрела знакомое мальчишеское лицо.

— Я уже говорил тебе, что ты сердобольная дурочка? — лениво постукивая палочкой по пульту, произнес Мэт сочувственно.

Из кошмара Ева вынырнула резко, точно из удушающей водной глубины. Осознав, что лежит на чем-то твердом и весьма неудобном, глядя на незнакомую серость мозаичного потолка, повернула голову.