Опала на поводке (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 4

Некая часть меня вспыхивает удивлением, я погружаюсь в мысли, стараясь отыскать и принять еще один кусочек себя настоящего. Да, это странный мир…

Я помню другой. Не отчетливо, смутно. Кажется, я не был там кем-то… имеющим значение. Помню высокие дома, множество маленьких сглаженных автомобилей, молодых женщин, любящих носить юбки куда выше колен. Небольшие устройства, которые было принято держать на ладони, позволяющие людям держать связь, получать знания, даже смотреть нечто, напоминающее эфировидение американцев. Теперь еще один кусочек мозаики встал на место, предоставив мне кроху знаний – я вспомнил, что огнестрельное оружие в моей прошлой жизни было привилегией военных и сил правопорядка. Нет, странность была не в этом…

Ага! Вот оно! Здесь, в этом мире, аристократия ограничена Кодексом. Взять в руки и использовать автоматическое оружие при ЛЮБЫХ обстоятельствах для аристократа абсолютное табу. Более того, огнестрельный арсенал дворянина определен раз и навсегда – револьверы и болтовые винтовки! Все! Своих телохранителей вооружай как хочешь, пусть они хоть в силовом городском доспехе ходят с пулеметом, но аристократу – невместно! Правильно и обратное – за владение и использование аристократического оружия простолюдинам грозит смертная казнь.

Дикость. Но это я понял лишь сейчас. Очень медленно восстанавливается память. Предыдущие четыре с половиной года интенсивной учебы не оставляли мне времени на самоанализ, любая передышка для головы тут же заполнялась упражнениями на выносливость, растяжку, танцы или занятие по самообороне. Можно сказать, что я впервые получил время подумать, лишь взойдя на борт «Кристины».

Вытягиваю из потайного кармана, нашитого внутри левого рукава пиджака, длинный ребристый брусок. Еще один мой «каприз» - длинный нож-бабочка. С холодным оружием ситуация посвободнее, но открытое ношение меча, сабли или рапиры обществом воспринимается с недоумением. А я не в том положении, чтобы усугублять недоумение общества, более того – вынужден крайне чутко относиться к этой субстанции.

«Еще бы!» - усмехается внутренний голос, с сарказмом добавляя – «Четвертый сын!»

Не просто четвертый! Я выслан своим отцом из страны до совершеннолетия, а значит – не представлен ко двору Его Величества короля Англии, Генриха Умеренного! Был бы наш род широко известен в массах, эта новость уже облетела бы весь мир несколько раз, крича на разные голоса. Но раз ничего подобного нет, то подобный случай зовётся «интересной ситуацией», что вызывает не недоумение высшего света, а его острейший интерес.

Разоблачившись, я замер перед ростовым зеркалом каюты, рассматривая себя. Высокий для своих лет, смуглый, как житель Халифата. Глубоко посаженные карие глаза и острый длинный нос. Вообще, все черты лица острые, можно сказать «точеные», от чего мне с равным успехом можно дать куда больше лет, чем есть на самом деле. Как и мои старшие братья и сестра, я чрезвычайно похож на отца, но если мягкие черты Скарлетт делают ее прекраснейшей девушкой из всех, что я видел, то в мужском исполнении такая внешность выглядит мрачной и угрожающей.

Особенно если надеть парадный или походный родовой костюм.

Меня передернуло. Не то чтобы собственная внешность вызывала мое отторжение, я был уверен, что раньше выглядел далеко не так презентабельно. Да и удобно, если честно – угрожающий и отталкивающий образ, совмещенный с манерами английского лорда, великолепно сочетается с моей личной мизантропией. Лучшая дистанция для общения – 22,5 метра. С такого расстояния я поражаю цель из «Линьера» с великой сноровкой, точностью и быстротой, даже был удостоен похвалы самого графа Эмберхарта. А это… редкость.

«На которую тебе плевать» - хихикнул внутренний голос. Я беззлобно приказал ему заткнуться, приступая к трапезе. Не лучшего качества блюда. Отвратно, с точки зрения аристократа, безразлично, с точки зрения того, кем я был раньше. Но ждать большего от «Кристины» не стоит.

«Контейнеровоз»… Странное слово шевельнулось в глубине памяти. Новый всполох воспоминаний. Огромные железные суда, использующие жидкое топливо, уголь… Они везут издалека многие сотни больших прямоугольных контейнеров, сделанные из железа. Внутри этих коробок разные товары, пища, даже машины… и почему-то китайцы. Зачем кому-то перевозить китайцев в другие страны? У них же ужасная сопротивляемость к Бурям?! Не важно. Контейнеровоз важнее китайцев. Там… много… разных… штук.

Приходит понимание, что «контейнеровоз» куда мельче «Кристины». Но они похожи своими функциями. Корабль, везущий меня в загадочную Японию, куда крупнее – в нем расположены грузовые, пассажирские и гибридные отсеки, способные вместить как людей, так и грузы. «Кристина», как и большинство механизмов этого мира, работает на эфире, собирая его из атмосферы и используя для насыщения водяного пара. Установленные на стальном плавучем городе резервуары из серенита, обладающего почти нулевой теплопроводностью, позволяют хранить перегретый насыщенный эфиром пар практически без потерь, используя его для работы движущих механизмов. Процесс набора эфира и нагрева пара происходит постоянно, из-за чего «Кристина» испускает легкий шум, к которому я привык настолько, что уже не слышу.

Отужинав, я убрал со стола грязную посуду в специальный ящик, откуда ее заберет стюард, не тревожа меня стуком в дверь. Потрогал чайник, поморщился – остыл. Самый обычный керамический чайник, без всякой системы подогрева напитка. Звать прислугу я не хотел, поэтому в очередной раз нарушил все писаные и неписаные правила хорошего тона – прикоснулся пальцем к посуде, разогревая содержимое Силой. Отвратно, но зато горячее, за бортом «Кристины» не май месяц, а вполне взрослый декабрь, хоть мы сейчас и плывем мимо Индии.

«Маааагия!» - насмешливо протянул внутренний голос, едва не заставив меня поперхнуться, плюнув отвратительным чаем на скатерть. За обвинение в использовании магии, сделанное прилюдно, полагалась любимая в этом мире смертная казнь. Как за владение запретным искусством, так и за неподтвержденное обвинение... для обвинителя. Пол, возраст, статус, звание были совершенно не важны.

Сегодняшняя дата – 14 декабря 3294 года. Отсчет идет со дня смерти Шебадда Меритта, последнего божественного мага планеты, прозванного Узурпатором Эфира.

Каждый мог получить шанс. Тварь, выползшая из сибирских миазмов, аристократ, схватившийся за пулемет во имя защиты семьи, даже китаец, пойманный с пачкой печатей, содержащих скверну – у всех был шанс жить дальше. Микроскопический, но все же. Магов же истребляли дольше, чем человечество себя помнит. Осознанное общение человека с эфиром запрещено и проклято сотни и тысячи раз, но все равно тут и там на планете люди пытаются учить заклинания, копаются в раскопках, экспериментируют. За ними охотится инквизиция, аристократия, военные, но эта зараза по прежнему липнет к миру. Человек может использовать эфир только посредством механизмов – это один из законов выживания, написанный этой планетой океаном человеческой крови.

Но подобное совершенно не ставит точку на сверхъестественном. Эфир лишь одна из граней этого мира. Еще есть множество источников странных сил – тьма, тень, кровь, свет, вера, другие планы. Это знание скрыто от большинства людей, как простых, так и благородных… хотя оно, в принципе, и не несет никакого решающего значения. Тайные могущественные силы лишь сидят и наблюдают, как человечество осваивает механику, строит заводы, борется с миазмами. Время этих сил не наступит – они слишком малы для движения цивилизации вперед. В отличие от эфира и науки.

Личная сила – явление совершенно другого порядка. Тренированное аурное тело предоставляет целый арсенал различных веселых штук – я могу подогреть чайник, прикурить сигарету, охладить бокал с напитком и, если сильно напрягусь – то даже силой воли подтащить по столу «Линьер» к себе поближе! Отец, правда, с пренебрежением отнесся к такой дурной мощи аурного тела, загружая меня десятками часов упражнений на контроль. Правильно, кстати, делал – я непременно продолжу развитие, в попытках сделать свои манипуляции тоньше и слабее. Прогресс передо мной откроет неизмеримо большее, чем способность греть чайник с паскудным чаем!