Гражданин (СИ) - Дес Евгений - Страница 43

Зря он его приятелем назвал. Мне снова Анна вспомнилась и поднявшееся настроение тут же опять в палубу уткнулось. Буркнула что-то вроде «Был бы приятель, все бы живы остались» и об остальных спросила.

— Как из прыжка выйдут, так их и опросят, — ответил Крэг, прекращая веселиться. — Но это так, для порядку, они на своих двушках через три РЭБ и вовсе ничего путного разглядеть не могли. Так что, — он пожал плечами, на что только и оставалось кивнуть. И так все ясно.

Крэгу пришло сообщение, он на пару секунд остекленел взглядом, а потом повел обратно в медбокс. Прощаясь, посоветовал включить подавление эмоций нейросетью, на что док буркнул про вред и головные боли. «Вот и подбери оптимальный режим», — бросил Крэг, кивнул мне и скрылся за дверью. Хоть и не было у меня настроения, но любопытство проявила. Док желваками поиграл и пояснил:

— Когда началось вторжение и стало ясно — это война на выживание, у многих начались проблемы с головой. Тогда и внедрили в нейросеть возможность контроля эмоций. Солдаты быстро смекнули, что лучше помучиться головными болями, чем все время убиваться по погибшим товарищам. Подавление не спасает от воспоминаний, но воспринимаются они не так остро. Два-три дня и можно отключать. Память сохраняется полностью, но по эффекту — словно десять лет прошло.

— Понятно, спасибо, — сказала, принявшись стаскивать комбинезон. Мысль о том, что, в ожидании буксира, буду одна в искалеченном корабле сидеть и об Анне думать, заставила заранее содрогнуться.

— Я помогу с оптимальным уровнем, — пообещал док, перед тем, как крышка медкапсулы опустилась и разум растворился во тьме. Поблагодарить не успела. Да и ладно, потом скажу.

Алекс

После учебы под разгоном в голове немного шумело, но в целом чувствовал себя вполне сносно. Еще бы Хартс вокруг не скакал и соловьем не разливался, так и вовсе бы замечательно было.

— Док, — взмолился, перебивая этого экспрессивного гения.

— А? Да? Что такое? — Прекратил он нарезать круги по медбоксу.

— Я очень рад, что вам попался такой замечательный подопытный, — улыбнулся, смотря на этого большого ребенка.

— Алекс, ты себе даже не представляешь, ведь это же прорыв! Ведь это же…

— Док, — перебил Хартса. — Мягко говоря, на эталонный усредненный образец я не тяну. Многих вы подопытных разгоном тестировали?

— Нет, ты же знаешь, одни же…

— Да-да, док, я в курсе неблагодарных личностей.

— Вот, и…

— Насколько могу судить, я вполне в границах нормы по скорости учебы с разгоном.

— Именно, — всплеснул он руками и вновь сорвался на «побегать». — Но при этому у тебя сформировалось два узла и вырос КИ! Два узла, понимаешь?!

— Вполне, но это же и означает резкое замедление дальнейшего прогресса, — напомнил ему о его же собственных данных.

— Ну да, — вздохнул он, опечалившись на миг, но тут же отбросил грусть и принялся рассуждать о том, что если меня запихать в медкапсулу, да с биохимией поработать, так сказать, подкормив мои нейрончики напрямую, а если не захотят кушать, так и насильно в них полезности запихать, ага, жестким излучением простимулировав.

— Док, давайте мы обойдемся без экстрима, — вернул его в реальность. — Вам же чистые данные нужны, а я их и так несколько пачкаю, работая по тем же специальностям, что и базы. Да еще и развитием тела усиленно занимаюсь.

— Зато вы у меня на осмотрах регулярно бываете, — выдал он, весьма и весьма сомнительный аргумент.

— Вот об этом нам и придется сейчас поговорить, — сказал серьезно, отбрасывая веселость.

— Что такое? — Замер он и посмотрел на меня так, будто, даже не знаю, наверно так смотрит ребенок, ожидания которого обманули самым подлым образом.

— Идемте в наш паб, — махнул рукой, решив хоть немного подсластить пилюлю.

Разумеется, совсем уж все в деталях и подробно рассказывать не стал, но в целом о сложившейся ситуации поведал. Сам не знаю почему, но захотелось, чтобы хоть кто-то знал правду, на тот случай, если со мной что-то случиться.

— В том файле по желтым секторам много разного, но в основном не слишком дорогие руды, от пары кредитов до семи-восьми. Есть несколько мест с рудами по десять-двенадцать, но залежи вкраплениями, то есть — много не накопать. И всего одно место с большим запасом окиси по двадцатке, а под ней и вовсе может ядро или жила с рудой по сотне за куб скрываться.

— Но это же наверняка ловушка, — прошептал док, слушавший меня словно ребенок сказку.

— Почти наверняка, — кивнул в ответ, — но брать меня сразу невыгодно, да и не будут же они там караулить. Скорей всего в системе кто-то из наводчиков копает. Он попробует меня засечь, потом последит и, когда более-менее приличную сумму соберу, тогда и пойдут на захват. Чтобы и раба получить, и корабль, и заработанные кредиты.

— И ты все равно собираешься туда лезть, — вздохнул Хартс.

— Знаешь, сам порой думаю об этом. Честно говоря, совсем не уверен, что Смит с Яном стали бы за меня так задницы рвать и рисковать головой. А, — махнул рукой, — почти уверен, что не стали бы.

— Тогда… Зачем? — спросил док, переставая быть вечным ребенком и смотря внимательными глазами прирожденного исследователя.

— Дурак, наверное. Должен же кто-то до конца человеком быть и верным замшелым идеалам оставаться. Может они и мешают жить, но, — пожал плечами и щекой дернул, — таким уж уродился. Дикий же, — усмехнулся, рефлекторно касаясь головы в том месте, где три года нейрокомп носил. — А остальные пусть сами за себя решают. Что смогу, то и сделаю.

— Все бы такие дикие были, может и цивилизацию нормальную построили, а не этот бедлам, — сказал док.

— Поздно уже, идемте, провожу до клиники и сегодня же вылечу. Если все нормально будет, месяцев за пять управлюсь и вновь сдамся на опыты.

— Да в бездну их, — буркнул док. Послушно поднялся вслед за мной и, молча, дошел до своего отсека.

Напоследок стряс с него обещание хотя бы раз в декаду спать по-человечески, пожал руку и отправился в ангар. Терять время не стал, сразу дал команду вылетать. Приказал прямо из шлюза. Разгон в свободной зоне. Прыжок. Вот и все, теперь поздно переигрывать. Можно ногти грызть, можно паниковать, бояться, да что угодно делать, но назад не отыграть. Корабль в прыжке.

Чтобы в голову разные мысли не лезли, занялся учебой и тренировками. В основном, понятное дело, на последние налегал, как-никак, разгон и без того мозги изрядно нагружает, а они мне при выходе из гипера пригодятся. Мало ли что и как, лучше подстраховаться и по-боевому, в слиянии, прыжок завершить. Опять же, чувствовал что ещё немного — и смогу на так называемый рывок выйти.

Тут ведь как, выучить всякие хитрые приёмы, научиться бить и защищаться — на это ума много не надо. Довести все это до рефлекторного уровня, при наличии баз, тоже не велика наука. Больше приходится работать над возможностью все это проделать. Впрочем, у тех же вояк на достижение боевого режима месяца три-четыре уходит. Понятно, что у них это при медикаментозной и технической поддержке, но и без нее, за год-два, не проблема того же добиться. Все зависит от интенсивности тренировок. У меня, к примеру, порядка трех лет ушло. Вот только, боевой режим и рывок — это как мопед и гоночный мотоцикл.

Как известно, в норме, средний человек без подготовки, реагирует на знакомую ситуацию за секунду с мелочью. Подготовленный действует рефлекторно и раза в два быстрее. Фактически, достигает физиологического предела организма. Но все меняется в случае незнакомой ситуации. По сути, из-за необходимости осмысления, разница в скорости реакции сокращается до долей секунды. Однако, у этого правила есть исключение — рывок.

Он весьма похож на слияние, но оптимум психофизиологического состояния достигается не за счет искинов или форсированного использования ресурсов головного мозга, а комплексно. Используются возможностей всего организма в целом. В рывке человек не просто быстро и четко соображает, но и вполне конкретно управляет собственными рефлексами. Он выстраивает их в последовательную цепочку. Очень грубо это можно сравнить с простенькими игрушками, в которых когда каждый участник заранее задает порядок действий, а потом становится наблюдателем без возможности вмешаться. При рывке длина таких «раундов-ходов» измеряется долями секунды.