Мирная стратегия. Дилогия (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 68

Вроде и рядом туалет, а все‑таки до чего неудобно! Может, стоило попросить специальный подгузник, как тот, в который запаковали Белкина?..

В этот момент понимаю, что даже в таком режиме игры есть свои недостатки.

– Ну ничего, – говорю я вслух, накидывая халат у подножия лесенки (в помещении бассейна мне кажется зябко). – Зато я вам всем покажу. Я выберусь из этого дерьма, вот увидите!

Кому я это обещаю, мне пока не очень ясно. Но в своем обещании я уверен.

Правда, за неделю тренировок мне не удалось придумать ничего особенно интересного, хотя инфы я перелопатил целую гору, однако где наша не пропадала! Кроме того, приходит мне в голову, если Нирс Раал в виртуальном режиме теперь выдает мне более подробные сведения о происходящем, то, может быть, это будет касаться и остальных неписей? И, может, мне удастся собрать более полную информацию… а значит, и придумать что‑нибудь нетривиальное?

Направляюсь к туалету в смешанных чувствах, но с твердой решимостью. Вот теперь, думаю я, игра начинается по‑настоящему! Я не я буду, если не приложу все усилия к тому, чтобы выиграть.

Деньги: – 2 000 148 кредитов (счет заблокирован)  

Характеристики капитана:  

Репутация – 1508

Харизма – 80 (Уверенный Лидер)

Дипломатичность – 121

Предприимчивость – 81

– Таким образом, в общих чертах наши четыре эпидемии взяты под контроль, – докладывает доктор Сонг и издает звук, похожий одновременно на зевок и невнятное ругательство. Что вовсе не такое достижение, как кажется на первый взгляд: естественного происхождения «динамик» вместо рта позволяет представительнице расы гнорр производить и более сложные рулады.

– А вы‑то сами как? – спрашиваю я.

– Нормально, – отвечает врач. – На людей пока не кидаюсь. Возможно, только за отсутствием людей в моем окружении, но все‑таки…

Уж не знаю, как ей удается выглядеть такой же вымотанной, как два моих зама и главный инженер, но вот удается – при том, что ничего антропоморфного в ее облике абсолютно нет, а значит, нет и маркеров, на которые можно полагаться при определении степени ее усталости. Даже кожные покровы не изменили цвет (если это действительно покровы, а не хитроумный скафандр). Да и голос звучит точно так же, как прежде.

Однако по каким‑то неуловимым деталям – может быть, угол наклона туловища и угол сгиба конечностей? – чувствуется, что наш главный врач утомлена донельзя.

– Вам дать денек отпуска? – спрашиваю я.

Доктор Сонг (это прозвище, на самом деле у нее нет имени, а только цифровое обозначение) мне нравится. Несмотря на максимально чуждую внешность, из всех неписей на станции она больше всех похожа на человека. Даже черный юмор ее мне близок и понятен. Подозреваю, потому что сценаристы решили, что стереотипному медику без стереотипного же черного юмора никуда. Но все равно это подкупает.

– Какой к демонам отпуск? – вопрошает доктор Сонг. – Вам потом всех роботов‑уборщиков не хватит – отскребать станцию от слизи!

– От какой слизи? – опешиваю я.

– Я же сказала, что эпидемии взяты под контроль «в общих чертах», – говорит доктор Сонг. – А вовсе не окончательно. Но, кстати, почему нет. Возможно, такой декор пойдет нашим коридорам на пользу – учитывая, что в них уже творится…

Судорожно припоминаю, имела ли хотя бы одна из четырех болезней, которые широко распространились по станции, симптомы с выделением оранжевой слизи. Ничего такого припомнить не могу. Одна из них напоминает оспу, две поражают дыхательные пути, и одна, самая, наверное, неприятная – что‑то вроде дифтерии. Я, помню, еще радовался тогда, что игра не требовала от меня заходить в лазареты, только на экраны смотреть. А если бы и потребовала, к счастью, тогдашний мой шлем не был оборудован запаховой приставкой. В отличие от нынешней капсулы, так что контактов с этими больными я бы все же постарался избежать.

– Это не совсем эпидемия, – поясняет Сонг. – Хотя бы потому, что эта пакость пока размножилась только один раз, так что нам предстоит отловить всего лишь от пятнадцати до девятнадцати особей. Но в любой момент может размножиться снова, и тогда злобная геометрическая прогрессия всех нас под собой погребет.

– Что за пакость? – деловито спрашиваю я.

– Один из эвакуантов с Дей‑ко принес под кожей яйцо червя зогг, – говорит Сонг таким тоном, что, будь у нее мимика, она бы непременно не то что сморщилась – скривилась бы, словно от запихнутого в рот лимона. – Причем он о нем знал, конечно же – но не счел нужным сказать моим ребятам! Я всегда говорила, что в старатели идут существа без инстинкта самосохранения. Пару часов назад зогг, конечно, вылупился и, конечно, сразу же дал потомство! Которое расползлось по всей станции в поисках приключений. Я попыталась доложить вам немедленно, но вы в этот момент развлекались на каком‑то огненном шоу.

– Ага, прямо отдыхал и горя не знал, – отвечаю в тон доктору. – Что надо предпринять в связи с появлением этого червя? И вообще, что он делает? При чем тут оранжевая слизь?

Я уже успеваю представить что‑то вроде Чужого, который выпрыгивает из грудных клеток своих жертв, неопрятно забрызгивая стены и пол разноцветными инопланетными внутренностями.

– Выбравшись из носителя, эта хрень имеет тенденцию избавляться от всего лишнего, упаковывая это в экскременты такого вида, – сообщает главный врач. – Туда же и яйца откладывает, если нажралась достаточно.

«Выбравшись», ага. Похоже, мое предчувствие насчет вскрывающего грудные клетки чужого оказалось верным.

– А носитель, выходит, погибает?

– Нет, – говорит Сонг, – просто сочится оранжевой слизью из всех физиологических отверстий несколько дней… ну, или не оранжевой, кому как с внутренней требухой повезло. Некоторые, хвала Бездне, вообще имунны для зогг, как джаштанши. Тораи эта зараза не берет по понятным причинам – зогг под водой не живут. А вот омикра после заражения и умереть могут, но у остальных обычно дело ограничивается слабостью.

– А засечь заражение, конечно же, нельзя? – про себя я прикидываю, что события, конечно же, как всегда, будут развиваться по самому худшему сценарию, а значит, в скором времени ко всеобщей картине разрухи и запустения на станции добавится еще новаторское граффити оранжевой слизью.

– Конечно же, можно, – бурчит Сонг. – Даже при том, что, на мой взгляд, все гуманоиды существуют как во сне, пропустить червяка у себя под эпидермисом было бы как‑то слишком.

Содрогаюсь от этого описания. На воображение я никогда не жаловался, а всяких насекомых попросту боюсь – и не стыжусь в этом признаться, благо страх этот вложен эволюцией. Слишком эти твари от нас далеки, чем меньше с ними контактов, тем лучше. Я и раков побаиваюсь, даже готовить их так и не научился, хотя что уж проще.

А то, о чем говорит Сонг, вообще напоминает фильм ужасов, и даже довольно крупнобюджетный: насколько я знаю, изобразить всякие манипуляции с человеческим телом довольно трудно. Это слэшеры всякие снимаются практически на коленке, всего расходов – на кетчуп, клюквенный соус и горючку для бензопилы.

– Но дело в том, – продолжает главный врач, – что большинство больных, наоборот, пытаются скрыть заражение правдами и неправдами.

– Потому что болезнь считается позорной? – сразу же предполагаю я.

– Да нет, боятся, что их вылечат, – хмыкает Сонг. – Лечиться‑то довольно просто, да только зогг выделяет нейротоксин, вызывающий у заболевшего исключительно приятные впечатления. Да еще и паранойю вызывает: им кажется, что все против них, поэтому большинство гуманоидов в таком состоянии становятся скрытными и глупеют еще больше, чем обычно.

– Однако… – я даже не знаю, что сказать.

– Вот‑вот, – фыркает Сонг. – Поэтому я и говорю, что пресечь это дело в зародыше шансов мало. Моим ребятам придется бегать по всей станции с детекторами и убеждать тех, кого поймали, что мы не отобрать у них единственное счастье в жизни хотим, а вылечить.