Фаэтон: Планета аномалий. Дилогия (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович - Страница 27

— Может погиб? — Олег задумчиво пережёвывает кусок колбасы.

— Ага, и все офицеры вместе с ним? — приподнимает бровь гном.

— Логично, — кивает прапор. — Странно.

— Ну так вот, — продолжает Бобри, — этот командир, без малейшего акцента, на чистейшем гномьем-матерном языке, послал всех куда подальше. Тот парень, что мне историю рассказывал, утверждал, что это было сделано так виртуозно, что командующий нашими силами, тут же бросил бойцов в бой. Так его за живое зацепило, описание его зачатия… — заржав, гном подмигнул Аньке и принялся разливать чай.

— Погоди, ты же сказал, что у защитников кончились боеприпасы? — хмурится Олег.

— Сказал, — не спорит гном. — Понятное дело, что не всё прям закончилось, но до рукопашной дело дошло.

— Это плохо, — вздохнув, прапор смотрит на меня. — Гномы не дураки подраться в рукопашную, эльфы те да, те не любят этого, а гномы никогда не против вплотную сойтись. Так что думаю, ничем хорошим это не закончилось.

— Верно, — кивает гном, — земляне отбили атаку, при этом ещё и два танка сожгли. Не поверите как. Можете представить себе, наёмники взяли пустую стеклянную тару, налили в них что-то горючее и просто забросали танки. А затем подожгли. В общем, наши умылись кровью. Парень который рассказывал мне, говорил, что какая-то шальная девка, раненая, вцепилась ему зубами в горло. Если бы не прострелили голову той, так бы и ушёл к Отцу Камня. Представляете, зубами в горло, — Бобри аж передёрнулся весь, а Олег и Аня недоверчиво переглянулись.

— Уважуха, — приподнимаю кружку с чаем, в память о той девчонке. Делаю глоток: — Светлая память ей и пусть земля будет пухом.

— То есть тебя это не шокирует? — удивляется Аня.

— С чего бы? — удивляюсь. — Нормальная боевая злость. Я бы конечно, будь смертельно ранен, предпочёл бы на гранате подорваться в окружении врагов. Но и так нормально.

— Хм… — Бобри задумчиво ставит кружку на стол. — Ты серьёзно? То есть это не сказки, о землянах которые взрывались на гранатах, чтоб в плен не попасть?

— Думаю, нет, — пожимаю плечами. — Под пытками все говорят. Так что да. Охотно верю.

— Вы психи, — Бобри запихивает в рот бутерброд и, нахохлившись, принимается сосредоточено жевать. Но надолго это не затягивается, ибо ему было что спросить: — Но зачем? Они же наёмники! Зачем так глупо умирать?

— Чтоб ничего не рассказать, — пожимаю плечами. — Да и кто сказал, что вы там не спускаете кожу с живых пленников? Кому такое счастье надо?

— Ложь! — вскакивает на ноги Бобри. — Гномы так не поступают!

— Да-да, — киваю, — а ещё не собираются молодых, красивых девок, — кивок на Аню, та аж глазки потупила, — по кругу пустить, да хорошенько отжарить, — девушка вздрагивает и оглядывается на трупы бандитов. — Или тебе сестру твою напомнить? Которую, сперва поимели, а потом чтоб замести следы, грохнули, а труп сожгли. Что, — зло скалюсь, — будешь и дальше про благородных гномов втирать?

— Но-о-о, — Бобри опустив плечи, садится за стол. — Это же военные, а не бандиты.

— Точно, — поджимаю губы, — вон у этих, — киваю на Аню с Олегом, — брата тоже военные подставили. Все такие благородные эльфы.

— Так, то эльфы, — пытается ещё сопротивляться гном.

— Так ведь и Аня с Олегом свято верили в их благородство, ведь так, а? Верили? Вот, то-то и оно. А вообще пофиг. Скажу вам так, вы один момент упускаете. Это с вашей точки зрения земляне наёмники. А с другой стороны, это военные, которые, служат Родине. Хотя не исключено, что есть и свободные отряды. Откуда ж мне знать-то? — развожу руками.

Все замолкают, переваривая сказанное. Да возможно, я был жесток с Бобри, напоминая про сестру. Но эту веру в благородство соплеменников, надо выбивать сразу. Пока человек, гном или эльф не доказал обратного, верить ему нельзя по умолчанию.

— А чем история с форпостом-то закончилась? — подаёт голос Аня.

— Что? А-а-а, форпост, — Бобри отрывается от поедания очередного бутера. — Так не смогли взять. Отбились земляне. Ещё и оружием разжились трофейным. В общем, там, кажется, ещё несколько штурмов было. Но без результата. А потом на позицию вышел крейсер и наёмникам дали час на сдачу. Они ведь наёмники, зачем им умирать под орбитальным ударом? — откусывает очередной кусок и задумчиво жуёт.

— И что? Сдались? — не выдерживает на этот раз Олег. А я усмехаюсь. Если сразу не сдались, то и тут вряд ли. Скорее всего, на прорыв пошли.

— Нет, — качает головой гном. — Когда наши отошли из зоны удара, наёмники, пустили дымовую завесу и на двух уцелевших грузовиках рванули за ними. И ведь успели выскочить. Пока все приходили в себя после орбитального удара, завязали бой, те добыли оружие, оставили заслон из своих раненых бойцов и ушли. При этом точно известно, что в грузовиках были ещё и раненые гномы. Их вывезли. Не понимаю, своих оставили, а гномов не бросили. Они ведь наёмники! В чём смысл? Мёртвым деньги не нужны!

И ведь что интересно, и Аня и Олег так же удивлены. Не понимают они… Не понимают.

— А я объясню, — доливаю в свою кружку ещё чая. — Это могли быть гражданские. Или кто-то очень важный, кого надо было сохранить. Есть приказ, его надо выполнить.

— Но остаться добровольно умирать? — Аня вскакивает на ноги. — Это же бред! Проше сдаться.

— Но я же остался, — усмехаюсь.

— Где?

— Ты не забыла, что там у себя, — дёргаю подбородком куда-то в сторону, — я погиб. Вот именно так. Остался умирать, чтоб мои товарищи могли вывести гражданских. Причём иностранных журналистов.

— Иностранных? — непонимающе переспрашивает Олег.

— Ах да, — чешу затылок. — Ну, это вроде как, с другой планеты. Хотя нет, не так. У вас же одна страна по сути. Ну вот типа, это были бы журналисты гномов, захваченные на вашей территории бандитами. А вы их спасли, но за вами погоня. Ага. Точно.

— То есть совсем чужие люди, при этом ещё и представители противника? — уточняет Олег.

— Ага, — киваю.

— И твой командир оставил тебя одного и раненого прикрывать отход? — мотает башкой Олег. — Обалдеть.

— Не-а, — улыбаюсь. — Почему раненого? Вполне себе целого. И я не один был, а с напарником. И не оставил, а я вызвался добровольцем. Точнее замутил всё Егор, а я вызвался за компанию. Вдвоём-то подыхать веселее.

— Ты псих! — тычет в меня пальцем Анька.

— Не бойся, — отмахиваюсь, — ради тебя я так не поступлю…

— Врёшь ведь? — сосредоточенно смотрит в кружку с чаем Бобри.

— Вру, — легко соглашаюсь. — Моя смерть многое изменила для меня. Уверен, ещё за год до того момента, мне бы такая дурная мысль даже в голову не пришла. Я остался прикрывать не ради каких-то там незнакомых мне журналистов, а ради братана. Ради Егора, который словил кураж и собрался остаться один против сотни врагов.

— То есть ради дурака, у которого поехала крыша? — насупившись, бурчит Аня.

— Ты! — опускаю кружку на стол с такой силой, что ручка откалывается и остатки чая разлетаются по сторонам. — Что ты понимаешь? Нам было не уйти. Нас было одиннадцать бойцов против сотни с лишним, хорошо вооружённых бандитов, и с нами трое гражданских. А ещё мы несли тело… — сглотнув, дёргаю ворот, потому что становится трудно дышать.

— Тело? — Олег на мгновение замирает, прекращая попытки оттереть следы чая с футболки.

— Да, — выдохнув, с сомнением смотрю на кружку с отбитой ручкой и, решив, что сойдёт, снова наливаю в неё чай. — Мы не могли оставить тело нашего друга, иначе над ним могли надругаться… И если какая-нибудь сука, — голос становится похож на рык, — скажет, что это глупо, клянусь, сломаю нос.

Ты смотри, как оно… По глазам вижу, не понимают, но глупых вопросов не задают. Кажется, мне начинают верить на слово. Это радует. Тем временем, посверкав взглядом продолжаю:

— Если бы Егор остался один, он бы точно погиб. А он бы остался, хрен бы кто его удержал. Слышали бы вы, какую он речугу толкнул командиру. Любо дорого. Поэтому я остался с ним, вдвоём у нас был шанс. Мизерный, но был. Ибо мы были лучшими, не считая командира. Но на нём лежала ответственность за всех, — и тут на мои губы наползает счастливая улыбка. — Наши парни довели гражданских до места эвакуации, и отправились назад искать нас. Надеялись, что мы ещё живы. Летуны подсобили, отработали по бандитам, так что тем не до погони было, — замолкаю. Как то тяжело вспоминать это.