Ехал грека через реку (СИ) - "tapatunya" - Страница 55

— Почему вы такие легкомысленные? — огорчился Адам. — Давайте назовем его Адгуром, в честь моего деда.

— Да ты его даже в глаза никогда не видел!

— Буратино! — Ева явно дурачилась, слезы еще не просохли на ее ресницах, но на мордашке сияло солнце.

— Ась, — Адам поставил дочь на пол, чтобы забрать их куртки, — а какой твой вариант?

— Адам, — сказала она без раздумий. — Я хочу Адама.

Он быстро обернулся к ней.

— Адам Адамурович — это немного перебор, тебе так не кажется?

— Какой еще Адамурович? — отшатнулась от него Ася. — С ума сошел?

— Ева А-да-му-ров-на, — по слогам произнесла Ева, наморщив лоб, чтобы не сбиться.

— Тебе плохо? — испугался Адам, подхватив побледневшую Асю. — Пусть будет Иванович или Олегович, только не пугайся ты так!

— Совсем ополоумел? — пролепетала она, слабо отталкивая его.

Ева снова разревелась.

— Пусть будет мальчик, — воскликнула она. — Прости. Ну пожалуйста, прости.

Ася опустилась на диванчик, крепко прижимая к себе девочку.

— Тише, детка, это ерунда. Димдим уже большой мальчик, а у тебя будет совсем крошечный. Согласись, это куда интереснее. Ты сможешь его чему-нибудь научить, если захочешь. К тому же у нас есть уже одна сладкая девочка. Для чего нужна еще одна?

Ева подумала.

— Только я буду вашей сладкой девочкой?

— Точно. Никакой конкуренции. И никто не будет таскать твои заколки.

— Ладно.

Ася посмотрела на Адама поверх ее головы.

— А ты не дави на меня! Как танк, честное слово.

— А ты не называй ребенка Адамом, потому что я не собираюсь никуда исчезать из твоей жизни. Не делай дублей.

— Как все сложно, — пожаловалась Ася, зарываясь лицом в кудряшки Евы. — Слишком сложно.

Адам сел рядом с ними, обнимая одновременно обеих.

— Давай все упростим, — предложил он, — и начнем делать ремонт.

— Когда это ремонт хоть что-то упрощал? — удивилась Ася.

— Что такое ремонт? — спросила Ева.

— Боль, анархия и разрушение.

— Созидание, — поправил ее Адам. — Разве у тебя еще не начался период гнездования?

— Сказала бы я… — пробормотала Ася себе под нос. — А мы можем сделать в детской домик с лесенкой? У тебя ведь еще и чердак есть, да?.. А сколько у нас денег? А можно?..

— Что вы делаете?

Весь детский стол в игровой комнате был завален разноцветными бумажками. Ева, высунув язык от усердия, неумело работала карандашом.

— Учимся писать, — ответила Ася.

— Выбираем имя для козявки, — ответила Ева.

Адам пригляделся — Коля, Петя, Саша было коряво написано на бумажках. Для Аси были все средства хороши в том, что касалось развивашек для его дочери.

— По крайней мере, вы перешли на человеческие имена, — обрадовался Адам. — Смотри, — и он вывалил перед Асей проекты планировок.

— Это еще что такое? — она пролистнула несколько страниц. — Блин, Адам, я думала, ты обои будешь переклеивать, а не стены двигать.

— Блин блинский, — подхватила Ева.

— У нас намечается тотальная нехватка места, поэтому придется капиталить. Нам нужно три смежных спальни в одной ножке «П». Во второй ножке мы оставим одну взрослую спальню с амбарным замком изнутри и оборудуем игровую. Мне надоело смотреть, как вы с Евой бегаете через весь этаж по ночам.

— Зачем тебе амбарный замок? — рассеянно спросила Ася, все еще погруженная в чертежи.

— Затем, — коротко сказал Адам и заторопился сменить тему, пока ему опять не досталось: — а свою тренажерку я перенесу на техэтаж, раз уж ты о нем так удачно вспомнила. Правда, там нужно наладить систему вентиляции. Подумать только, еще весной я думал, что этот дом слишком большой для меня. А теперь мне кажется, что здесь слишком тесно.

— Тесно, — назидательно поправила Ася, — это когда вчетвером в крохотной однушке. Что за буржуйские замашки, Адамур Фаридович.

— О, да в вас пролетариат проснулся, Анастасия Алексеевна?

— Да вот, блин! — с чувством произнесла Ева.

— А еще были коммуналки, помните? — продолжала Ася.

— Тю, так это при СССР! Ты еще царя вспомни.

— Я родилась при СССР, — ехидно напомнила Ася.

Адам моргнул и покраснел.

— И как мы будем жить среди руин, пока ты будешь крушить стены? — вкрадчиво спросила она, с явным удовольствием любуясь его смущением.

— В отеле? — предположил Адам. — Обожаю отели. Это так круто. Шведские завтраки, бассейн, и не нужно заправлять кровать.

Ася засмеялась.

— Во детсад, — подивилась она. — Однажды я работала региональным представителем и два года не вылезала из самолетов, поездов и гостиниц. И вот что я тебе на это скажу: буэ! Но мы можем пожить у Кати. Там все еще свободна моя детская комната.

— Ни за что, — ужаснулся Адам. — Там же совершенно негде уединиться!

— А, навязчивая идея про амбарный замок, — хмыкнула Ася, но ее самоуверенность давала некий крен.

— Именно.

Склонившись вперед, Адам легко поцеловал ее в губы. Его завораживали те редкие моменты, когда Ася не находила слов.

— Тинки-винки! — торжествующе воскликнула Ева, ткнула в них пальцем и захихикала.

Так вот что это такое в классификации его дочери!

Отбросив карандаш, Ева перебралась на колени к Асе и обхватила ладошками ее щеки.

— Ма-кар А-да-му-ро-вич, — по слогам предложила она. — Похоже на заклинание. Как абракадабра.

— Ты права, — серьезно кивнула Ася, — таким макаром можно и проклясть кого-нибудь невзначай. Адам, может, нам просто снять квартирку? Сколько продлится твой ремонт?

— Я позвоню Линару, — решил он, — он просто жилищный маньяк. У него наверняка найдется хибарка для трех сироток.

— И Васьки, — напомнила Ева.

— Вот. Еще и Васька. Мы как цыгане, — и Ася звонко расцеловала Еву. — Детка, скажи своему папе, что тебе нравится наш дом без всяких ремонтов.

— Я ребенок, — возмутилась Ева, — а не ремонтер.

Ева никак не могла определиться, взрослая она уже или еще не очень, поэтому Ася с Адамом, как кочевники, блуждали из спальни в спальню. В эту ночь они снова остались в детской, и это вызывало сразу облегчение и огорчение.

Адам с дочерью как-то быстро заснули, а Ася лежала без сна, прислушиваясь к себе. Ей уже не терпелось ощутить первый толчок ребенка, не узнать, но почувствовать, что он действительно живет и растет внутри нее. Глаза привычно защипало от глобальности такого чуда, а вместе с восторгом роилось и беспокойство. Как-то оно потом все будет?

Сын.

Они вдвоем будут очень счастливы. Она не позволит ему заскучать без отца.

Перевернувшись на другой бок, Ася снова спросила себя — имеет ли право один человек решать судьбу другого. Производить новое существо на свет, когда ему вздумается. А вдруг этот ребенок хотел бы появиться в другое время и другом месте? Или же, наоборот, это он сам выбрал Асю?

— Что ты вздыхаешь и ворочаешься? — сонно спросил Адам.

— Я разбудила тебя? — огорчилась она.

— Да я вообще в последнее время беспокойно сплю, — отозвался он с иронией.

Ева что-то пробормотала себе под нос, и Ася торопливо шепнула:

— Спи, я выпью чая.

На кухне она поставила чайник и оглянулась, невольно ожидая, что Адам последует за ней.

Но он остался в кровати, и это неожиданно расстроило Асю. Как будто мальчик, которого ждала девочка, не пришел на свидание.

Адам порождал в ней какое-то робкое волнение, которое бы больше подходило невинной девушке, а не взрослой опытной женщине.

Юность заразна.

Первый поцелуй, первый секс.

Пошлая похоть или трепетная близость?

Девочка впервые не останавливает ласкающие ее руки и позволяет лишить себя одежды.

Впервые обнажена, смущена и бесстыдна.

В восемнадцать не страшно. В восемнадцать любопытно и весело. Все кажется забавной взрослой игрой, и волнуется только пульс, но не сердце.

В восемнадцать ты думаешь, что непобедима.

Ты прекрасна.

Но что делать, если тебе за тридцать и ты стоишь среди ночи в чужом доме в ожидании прекрасного мужчины, который не откликается на твой молчаливый зов?