Конфайнмент (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 50

— Да. Поняла, — выдавила из себя Лара.

— Ну, тогда бывай. Комп не включай, из квартиры не выходи. Всё, что нужно, тебе принесут.

Полковник ушёл, девушка осталась одна.

Секунд пятнадцать она с ненавистью смотрела на дверь, потом поднялась и медленно подошла к окну.

Двор с четвертого этажа отлично просматривался.

Недалеко от подъезда стояла машина. Та самая, которая преследовала их во время поездки в Переяславль. Уйти из съёмной квартиры ей не дадут. Это факт. Мобильник забрал Тарас. Включить компьютер она, безусловно, сможет, но вход в интернет, скорее всего, отслеживается…

Единственный шанс — чтобы хотя бы до вечера Александр на её письмо не ответил.

А вечером… Этим вечером она обязательно их всех удивит, чтоб им подохнуть…

Воскресенье. 9 декабря 2012 г.

Михаил Дмитриевич с интересом следил за тем, как профессор что-то прилаживает к уже практически собранной установке.

— Ты, Шур, почти как художник, хочешь достичь совершенства.

— Не совершенства, а надежности, — буркнул, не оборачиваясь, доктор наук.

— Надёжность — штука хорошая, — не стал спорить «чекист». — Но меня сейчас больше интересует, когда мы, наконец, ленточку перережем.

— Дня через три.

— Уверен?

— Нет.

— Тогда зачем говоришь?

— А чтобы не надоедал лишний раз.

Смирнов засмеялся.

— Всегда подозревал: все учёные сумасшедшие. Но думать не думал, что они ещё и манипуляторы.

— А ты как хотел? — сварливо отозвался Синицын. — Нынче, чтобы получить нормальное финансирование, надо ужом извернуться. И всё равно, пока до нас деньги дойдут, половина обязательно куда-нибудь улетучится.

— Ну, в нашем случае, я полагаю, этой проблемы нет.

Профессор вздохнул.

— Этой нет. Зато других выше крыши.

— Это каких же? — заинтересовался Михаил Дмитриевич.

— А! Ты всё равно не поймёшь, — махнул рукой Александр Григорьевич.

— А ты по-простому, как для колхозников.

— Да при чём тут колхозники? — пожал плечами профессор. — Колхозники, они в коллективе работают. А я сейчас словно в безвоздушном пространстве вишу. Ни позвонить, ни по мэйлу связаться. В интернете, в лучшем случае, только учебники могу открывать. Чтобы статью в нормальном журнале прочесть, надо там под своим именем регистрироваться. И через VPN, как ты говоришь, тоже нельзя.

— Не нельзя, а не рекомендуется, — уточнил Смирнов.

— Да какая, блин, разница! — дёрнул щекой Синицын. — Я же теперь, как пуганая ворона, любого куста боюсь. Вдруг вычислят? Тогда вся работа насмарку.

— Молодец. Подход правильный, — похвалил Михаил Дмитриевич. — Сам знаешь, в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Да знаю я, знаю, — снова вздохнул учёный. — Но всё равно. Хочется хотя бы почту прочесть. Вдруг там что-нибудь важное.

— Читать не рекомендую, но просто войти и быстренько просмотреть, что новенького, я полагаю, можно. И вот тут VPN будет как нельзя кстати.

— Ты разрешаешь? — профессор испытующе посмотрел на «чекиста».

— Да, — кивнул тот. — Но только без фанатизма. Посмотрел, закрыл, вышел. Главное, никакой самодеятельности. Понял?

— Понял, — уныло отозвался Синицын.

— Ну, вот и хорошо, — Михаил Дмитриевич усмехнулся и указал на притулившийся на стуле портфель. — Новые сообщения были?

— Новые сообщения? — профессор недоуменно нахмурился, но тут же хлопнул себя ладонью по лбу. — А, чёрт, забыл! Было. Конечно, было. Сейчас покажу.

Он бросился к заваленному книгами и бумагой столу и вынул из ящика сложенный в несколько раз тетрадный листок.

— Вот. Читай.

Смирнов укоризненно покачал головой — приятель неисправим, всегда забывает о самом главном — потом развернул послание и начал читать. А когда закончил, задумался.

Бо́льшая часть письма была посвящена чисто научным проблемам, касающимся переноса во времени. В этих материях Михаил Дмитриевич разбирался плохо и надеялся исключительно на Синицына. А вот в том, что касалось политэкономии развитого социализма, тут да, тут он мог дать сто очков форы любому «естественнонаучному» экспериментатору и теоретику.

— Слушай, Шур, а наша установка может только печатную информацию в прошлое передавать или другую тоже?

— Информация — понятие виртуальное. Она совершенно не зависит от формы её представления.

— Ага. Понятно. То есть, её можно передавать и голосом?

— Конечно. Только сам голос в прошлое не передашь. Нужен носитель.

Смирнов снова задумался. Просьбу Андрея отправить ему надёжные данные по главным фигурантам ещё не случившейся в том времени перестройки он считал вполне адекватной. Дискредитация всяких там Горбачевых, Яковлевых, Шеварднадзе и иже с ними могла благотворно повлиять на весь ход тогдашней истории. Ведь если к руководству страной после Андропова и Черненко придут люди более консервативные и ответственные, никакой перестройки просто не будет и Союз, соответственно, не развалится.

Михаил Дмитриевич был убежден: все разговоры, все последующие теории, все аргументы, что СССР якобы был обречен на развал, не стоили и ломаного гроша. Они появились позднее, с единственной целью — чтобы оправдать случившееся в 1991-м предательство. Так называемая элита тех лет, взобравшаяся на вершину власти, оказалась сборищем политических импотентов, не способных даже на то, чтобы сохранить упавшее им в руки могущество.

Проблема заключалась лишь в том, что обычная запись в тетради, без подтверждающих сведения документов, никого и ни в чём в том времени не убедит. Требовалось что-то иное, более существенное, что можно принять в качестве прямой улики и безусловного доказательства. И это что-то у Михаила Дмитриевича, похоже, имелось…

— Носитель найдётся. Главное, чтобы сама установка не подкачала.

Синицын несколько секунд смотрел на Смирнова, шевеля потешно губами, словно бы что-то подсчитывая или молясь.

— А какого размера будет этот носитель? — поймав удивленный взгляд подполковника, он быстро добавил. — Я почему спрашиваю? Просто наш тестовый образец что-нибудь больше тетради уже не осилит.

— А главная установка?

— Главная, думаю, да.

— Мы её тестировать будем?

— Безусловно.

— Ну, значит, тогда и проверим.

— Ладно. Попробуем…

Ждать вечера было совершенно невыносимо.

Время в квартире как будто остановилось.

Лара то и дело бросала взгляд на часы, но стрелки, включая секундную, двигались так медленно, словно кто-то привязал к ним тяжёлые гири.

Девушка то садилась в кресло перед работающим телевизором, то неожиданно вскакивала и начинала нервно расхаживать от окна к двери, от двери к окну…

Выходила на кухню, проверяла, есть ли в конфорках газ, дотрагивалась до остывшего чайника, заглядывала в холодильник, открывала по очереди все шкафы, принималась протирать пыль со столешниц, зачем-то переставляла стоящие на подоконнике горшки с цветами… Потом возвращалась в комнату, вновь плюхалась в кресло и щёлкала пультом, переключая программы одну за другой, слушая и смотря, но абсолютно не понимая, что происходит с той стороны экрана.

Единственное логичное действие Лара совершала, только когда вставала на табурет и внимательно изучала то, что было когда-то сложено, а после благополучно забыто на антресолях.

Полгода назад к ней приезжали друзья-альпинисты из Обнинска. Они собирались лететь на Кавказ, на очередное восхождение и приглашали туда и свою старую знакомую по городской секции. Увы, но от предложения пришлось отказаться, сославшись на сильную загруженность на работе. В реальности, Ларе было попросту стыдно рассказывать, чем она действительно занимается и как зарабатывает на жизнь.

Когда друзья уехали, Лариса полночи прорыдала в подушку, а утром обнаружила, что гости забыли у неё дома моток верёвки, несколько карабинов с закладками и четырёхлопастной крюк-якорь, похожий на абордажную кошку из фильмов про пиратов.