Капкан (не) любви (СИ) - Герр Ольга - Страница 7

И все же я боролась. Схватила со столика у окна вазу и бросила ее в Иру, когда та направилась ко мне.

— Я не проститутка, а вы не сутенер! — выкрикнула.

Золовка увернулась и от вазы, и от пепельницы, которая полетела следом. Приблизившись, она влепила мне звонкую пощечину.

— Прекрати истерику! — гаркнула Ирина. — Ты все равно ничего не изменишь. Все уже решено. Просто делай, что я говорю, или все будет еще хуже. Будешь сопротивляться, я позову сторожа с водителем, и они скрутят тебя по рукам и ногам, чтобы не брыкалась.

После этих слов я как будто отключилась. Вмиг из человека превратившись в марионетку, а Ира стала моим кукловодом. Она заставила меня принять ванну, сама расчесала мне волосы, натерла тело кремом. Я все сносила безропотно.

Ира даже платье мне не позволили надеть, словно я проститутка какая-то. Вместо него была кружевная сорочка и халат, который выглядел богаче и сидел лучше моих повседневных нарядов. Кусая губы от досады, я решила: выскажу Андрею все, что о нем думаю. Пусть поймет, каково быть проданной без права голоса.

Но едва я вышла в коридор, как от злости не осталось и следа. Я пошатнулась, чуть не лишившись чувств. Ирина поддержала меня, не дав мне упасть.

— Возьми себя в руки, — зашептала она мне в ухо. — От тебя зависит наше общее благополучие. Или хочешь нас всех по миру пустить?

— А если я забеременею? — спросила.

— Ты же взрослая девочка, выпей противозачаточное. Только не говори, что тебя и этому учить надо, — проворчала она.

— Но это измена!

— В браке это частое явление. Можно подумать, все всегда друг другу верны. Никто тебя не осудит.

— И Рома? — я обернулась к золовке, но та отвела взгляд.

Вот и ответ. Муж не простит. И плевать, что он сам толкнул меня в постель к другому. В его глазах я навсегда буду предательницей. Вдруг пришло в голову, что эта ночь последняя в моей жизни. Поутру я выйду на ту самую веранду, где говорила с Андреем, и сброшусь вниз. Потому что жить мне больше будет незачем.

Ира проводила меня до дверей спальни Андрея. Это был не почетный эскорт, а охрана против побега. Не будь ее, я бы уже сейчас кинулась на веранду.

Ирина сама постучала в дверь, я даже руку поднять не могла.

— Войдите, — раздалось из комнаты.

Золовка открыла дверь и толкнула меня в спину. Пришлось переставлять ноги, чтобы не упасть лицом в пол.

Войдя в комнату, я не сразу увидела мужчину. Горела всего одна лампа — около кровати. Словно нарочно подсвечивая именно ее. На этой кровати спокойно поместились бы трое мужчин, не задевая друг друга плечами. Здесь мне предстоит спать? Я упорно игнорировала тот факт, что Андрей вряд ли даст мне сомкнуть веки.

Стены были увешаны картинами со сценами охоты, чучелами голов животных и оружием. Взгляд задержался на оскаленной морде медведя. Я как зачарованная смотрела ему в пасть. Таксидермист постарался на славу — медведь вышел как живой.

— Нравится? — услышала вкрадчивый голос. — Могу попросить сделать для тебя чучело из той собаки.

Я повернулась на голос. Андрей чисто по-мужски развалился в кресле, с интересом наблюдая за мной.

Я привыкла, что мужчины дарят девушкам цветы, а тут в качестве подарка мертвое животное. Так себе ухажер из Андрея Ветрова.

— Не стой у порога, — мужчина жестом пригласил меня в кресло напротив.

Я не двинулась с места. От напряжения тело отказывалось подчиняться. Сделай я шаг, непременно упаду.

— Мне нравится твоя манера во всем мне перечить, — мужчина постукивал пальцами по подлокотнику. — Я порядком устал от подхалимов. А вот ты, Света, искренняя в своих реакциях.

— К чему комплименты? — произнесла я. — Вы ведь пригласили меня не ради беседы по душам.

— Вот как, — я не видела его лица, но могла поклясться — он улыбается. — Не терпится приступить к делу?

Мгновение, и Андрей оказался на ногах. Двигался он со звериной грацией. Наверное, на досуге занимается каким-нибудь восточным единоборством. Сейчас это модно.

— Прежде чем вы…, - я запнулась, не находя подходящего слова для того, что должно между нами произойти. — Я хочу сказать, что презираю вас. Вы — гость в этом доме. Мы встретили вас, развлекали, кормили, но вам этого мало. Вы решили опозорить нашу семью. Это ваша благодарность?

— Рома мог послать меня куда подальше, — заметил на это мужчина.

— И лишиться всего? Вы бы его растоптали.

— Но у него осталась бы ты, Света.

Мне нечего было возразить. В глубине души я думала так же. И все доводы о том, что Рома заботился не только о себе, но и о сестре, а еще о наших будущих детях, которых надо как-то растить, меркли перед простой истиной — муж отрекся от меня.

Слезы злости и отчаянья рождались всхлипами в горле, давили на солнечное сплетение, словно вода на стены плотины. Я пыталась их сдержать, но они были сильнее. Против воли они хлынули из глаз, и комната подернулась пеленой.

— К чему этот спектакль? — мужчина подошел и стер слезинку с моей щеки. — Я не чудовище. Больно не сделаю. Даже наоборот. Еще ни одна женщина не жаловалась на секс со мной.

— Быть может, они боялись сказать вам правду, — пробормотала я.

Мужчина рассмеялся:

— Вот об этом я и говорю. Откровенная, порывистая, дерзкая, — Андрей провел рукой по моим локонам. — Одним словом, настоящая.

Похоже, мне никак не опустить себя в глазах Ветрова. Если уж мужчина чего-то хочет, не успокоится, пока не получит. В эту минуту я ненавидела свои волосы и свой характер, из-за которых ему понравилась.

— Не бойся, — он наматывал мои локоны на пальцы. — Я буду ласковым. А потом, только намекни, увезу тебя в столицу.

— И женитесь на мне? — спросила я, зная ответ наперед.

— Это невозможно.

— Тогда и говорить не о чем. Кем я буду? Содержанкой?

Он поморщился:

— Какое некрасивое слово. Любовница тебе больше подходит. Та, которая дарит любовь.

— Как не назовите, суть одна, — я горько усмехнулась. — Никуда я не поеду. Я замужем за другим.

Стоило заикнуться о муже, как Андрей помрачнел. Наконец, удалось выбить его из колеи! Как любой собственник он не выносил, когда при нем говорили о другом. Появился шанс настолько вывести его из себя, что он выгонит меня прочь.

— Рома — смысл моей жизни. Никогда никого я не полюблю кроме него. Наши чувства из тех, что на века. Я и после смерти буду его любить, — учитывая последние события, я сомневалась в собственных словах, но Андрею это знать не обязательно.

— Похвальная преданность, — он сощурился. — Думаешь, после меня ты будешь ему нужна?

Удар был болезненным. Оказывается, слово бьет сильнее кулака. Я тряхнула головой, отгоняя непрошенную слабость. Раз Андрей говорит гадости, значит, я его зацепила.

— Мы это переживем, — я вздернула подбородок. — Любовь нам поможет. Она нас спасет.

— А от этого спасет тебя любовь?

Андрей навалился на меня, пригвоздив к стене, и принялся задирать мою сорочку. Ткань трещала от его яростных движений. Я отбивалась, молотила его кулаками по груди и плечам, но с таким же успехом могла бить кирпичную стену. Андрей даже не поморщился.

Тяжело дыша, он скользил ладонью по моему бедру. Я инстинктивно сжала ноги, но он вклинил между ними колено и раздвинул их. Мне нечего было противопоставить его физической силе. Я была беспомощна, как бабочка, угодившая в паутину: сколько не трепыхайся, лишь сильнее увязнешь.

Андрей наклонился к моим губам, но я отвернулась. Тогда он поцеловал шею. Прикосновение вышло неожиданно нежным, полным противоположности тому, что делали руки. Пока те давили, губы ласкали. Голова закружилась от такого контраста.

Мужчина добрался до щеки, случайно слизнув с нее слезу. Это заставило его остановиться.

— Знаешь, я никогда не насиловал женщину, — признался он, по-прежнему прижимая меня к стене. — И не намерен начинать.

Я повернула лицо, чтобы посмотреть ему в глаза. Это не шутка, он отступает?