Наречённая. Книга 1 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 25

— Смажь все ссадины той мазью, что дала тебе Тхара, и пей отвар, ты должна встать на ноги прежде, чем утихнет буря, — он убрал руку, так и не прикоснувшись к коже. — Вон там, в бадье вода. Помойся и переоденься в чистое, от тебя несет, как от взмыленной кобылы. Я вспомню твои слова чуть позже, ассáру, когда ты меньше всего будешь ждать моего наказания, и обещаю, ты пожалеешь о том, что посмела открыть рот и выплюнуть свой яд.

Я выдохнула, до этого сжимая и задерживая воздух где-то в груди, погружаясь до глухоты в недоумение от того, что он даже не тронул меня. Маар скрылся в другой половине шатра, оставляя меня одну. Воздух сгущался где-то в глотке, дыхание срывалось и дрожало, по телу растекался жидкий колючий холод, а сердце колотилось так, что вот-вот проломит ребра.

Сцепив зубы, я схватила покрывало и поспешила прикрыться.

Завернувшись плотно в плед, я поднялась со своего ложа. Немного подождала, пока темнота в глазах рассеется, а тело привыкнет к вертикальному положению и окрепнет. Ступая по деревянным доскам, покрытым коврами, я прошла к своим вещам, что лежали на массивном деревянном сундуке, и застыла. Прямо сверху лежало зеркало. Я едва не отшатнулась, как будто увидела огромного паука или змею. Страшно вновь испытать тот опыт, который не принес мне ничего хорошего. И только когда присмотрелась, поняла, что это не настоящее зеркало — оно было чуть мутным.

Как здесь оказалось?

Я растерянно глянула через плечо на занавес и снова повернулась, сузив гневно глаза, уставившись на находку. Пусть забирает к черту свои подарки! Мне ничего от него не нужно. Все, к чему он прикасается, становится грязью! Я холодно посмотрела на красивую вещь и отвернулась. Если приму, то это будет значить для него, что я смирилась, но это не так. И буду бороться до последнего вздоха, пусть демон горит в аду! Я тряхнула головой, пытаясь хоть как-то прийти в чувства. To, что происходит сейчас — самое темное время в моей жизни. Я во власти самого опасного для меня человека. Человека ли? Мне это еще неизвестно. Исгáрами называют тех, на кого пал огненный меч Бархана — владыки подземного царства, повелителя Нижнего мира — вырезав им сердце и влив тьму.

Напившись из кувшина, я все же ополоснулась, яростно смывая все следы, оставленные этим чудовищем, тщательно оттирала кожу везде, где он касался, а потом намазала ссадины теми снадобьями, что собрала мне в дорогу ведьма. Нужно позаботиться о себе, чтобы выжить, ибо пытки мои только начались, но, с другой стороны, хотелось броситься с первого попавшегося обрыва. Расчесала и заплела волосы в косу, скрутив на затылке в улитку. Но расслабиться все не выходило, взгляд то и дело возвращался на полог, за которым находился он.

По мере того, как светлело в шатре, лагерь оживал вместе с восходом. Мужские голоса доносились почти со всех сторон. Исгáр появлялся в моем углу часто, принося охапки сучьев, бросая в огонь. Я не смотрела на него, но кожей ощущала его дыхание, его жгущий каленым железом взгляд — он сторожил меня, как волк свою волчицу. Я могла выдыхать свободнее, когда в шатер кто-то заходил. Ближе к вечеру, после некоторого шума за занавесом, появился Маар с целым подносом снеди. Мои внутренности разом скрутились в узел. Он поставил это все у очага на низкий, похожий на китайский, столик и выпрямился.

— Ешь, тебе нужно набираться сил.

Хотелось пнуть поднос и перевернуть все к чертовой матери, но я хорошо помнила, чем поплатилась в прошлый раз за это, и упрямо сжала губы. Не подчинюсь ему, лучше с голоду умру, пусть проваливает! Маар глянул в сторону сундука, на зеркало, которое так и осталось лежать нетронутым, вернул на меня взгляд, обжигающе полоснув гневом не хуже плети. Секунда ожидания растворилась в вечности. Страж вышел, вновь оставив меня одну, а я смогла выдохнуть. Неотрывно смотрела на исходящий паром кусок зажаренного до золотистой корки мяска и вспоминала, сколько уже без еды — двое-трое суток или больше? Я едва в голодный обморок не упала, когда шатер наполнился вкусным, до спазмов желудка, ароматом, хоть не знала раньше, что это такое — испытывать подлинный голод. Перед глазами у меня стояла еда, даже когда я закрывала глаза. Голод толкал броситься к подносу, словно голодный зверь. Но я сумела сдержаться — не стану принимать его подношения!

Мне ничего не оставалось делать, как лечь и отвернуться к стене.

К предводителю заходили еще люди. Я слышала негромкие переговоры воинов, в основном, они касались непогоды и лошадей, что остались под открытым небом. А потом вновь поднялся ветер. Он свирепо бил по стенам, поднимая страшный вой, но вскоре я к тому привыкла и даже провалилась в дремоту, но тут же проснулась не от диких порывов, а от напряженного давящего взгляда исгара. Послышались шаги, кажется, он остановился у нетронутой еды, а у меня что-то нехорошее ткнулось в грудь.

— Ты не притронулась к еде, — в голос прозвучала сталь.

Я молчала, продолжая лежать не шевелясь. Тишина затянулась, вынудив невольно сжаться, и не напрасно, потому что в следующий миг на меня выплеснулось что-то ледяное, обожгло кожу. Я вскочила, захлебнувшись от потока воды, что вылил из кувшина Страж. И сообразить толком ничего не смогла, как стальные руки сковали мое тело, мужчина рванул меня на себя. Я ударилась о каменную грудь Маара, как волна о скалу, не успела вскрикнуть — его губы завладели моим ртом. Я рванулась, пытаясь увернуться, Страж зажал мне руки, плотнее притянул к себе, впиваясь в губы еще больнее, заполняя мой рот своим языком, выталкивая воздух.

Укусив за губу, потянув ее, он освободил мое дыхание, давая жадно глотнуть воздух, и вдруг грубо толкнул. Не почувствовав опоры, я полетела навзничь, падая на постель. И как бы мягко она ни была застелена, а остатки воздуха выбило из груди от удара спиной. Маар обрушился на меня, придавив своим мощным телом, устраиваясь между моих ног.

— Нет, не надо! Прошу, я не хочу! Оставь меня, оставь! — билась я, как пойманная птаха, упираясь в его грудь, но не смогла и на сантиметр отстранить его от себя.

— Уже поздно… — прошептал Маар, накрывая мои губы своим горячим жадным ртом.

Исгáр задрал платья, едва не разрывая в клочья, твердо провел ладонью по чувственному месту между ног, раздвигая складки, а я вытянулась струной, вся напрягаясь, сдавливая коленями его бедра, не желая пускать его пальцы внутрь себя.

В какой-то миг во мне что-то надломилось. Мне стало вдруг безразлично все: то что он собирается делать со мной, то, что он трогает меня. Маар, каким-то внутренним чутьем уловил изменение своей добычи и руки его прекратили свой путь.

— Ты можешь брать мое тело, но никогда не получишь меня, мою душу. Гори в аду проклятый исгара я ненавижу тебя, ненавижу всех твоих кровных родственников до последнего колена! Будь вы прокляты! — выплеснула на одном выдохе и задышала тяжело и часто, вонзив взгляд в нависающего надо мной мужчину. Мгновение растянулось до мучительной бесконечности, я ощущала, как с волос капала вода, стекала за шиворот, как туго поднималась грудь в дыхании, как бешено колотилось сердце под ребрами.

И от того, как он посмотрел на меня, как скрутились черные воронки в его резко сузившихся зрачках, окаймленных бушующим демоническим огнем, под кожу прокрался страх, словно продели раскаленные спицы, страх который испытывает мое тело, но не я. Плевать, пусть делает что хочет! Он сумасшедший, ненормальный, зачем расходовать на него силы, которые мне нужны как вода и воздух.

— Ублюдок хочет мое тело, пусть получает и проваливает к дьяволу.

И все же я задержала дыхание, ощущая, как затвердело тело мужчины, превращаясь в глыбу каменную.

Он не дышал, а меня пронизал холод. Маар пошевелился, убрал руки и, поднялся Страж, схватил меня пятерней за волосы, я охнула от мгновенно растекшейся по затылку к самой пояснице обжигающей боли. Он рванул, сдернув меня с кровати, швырнул на пол, как куль с соломой. Я подняла голову успев лишь различить всполох огня — пламя лизнуло мне по скуле оставляя горячий след и слегка подпалило волосы, не успела оправиться, как Ремарт больно сжал шею под затылком подтащил к столику, где все еще лежала еда, давно остывавшая. Страж опустился рядом, жестко сжав другой пятерней подбородок, так что скулы заломило, вонзил острый как ножи взгляд.