Зенит (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 43

— Участковый уполномоченный…

— Алехин, Владимир Алексеевич, — представился директор. — И что вас привело к нам в школу, Ирина Петровна?

— Ученица Сидорова, — не стала скрывать Ирина. — Одиннадцатый класс, они у вас как раз ЕГЭ сдают.

— Да?

— Да.

— Плохо… пересдавать придется.

Ирина фыркнула.

— Это все, что вас волнует?

— Я отвечаю за учебный процесс, о нем и думаю. Вы уверены насчет похищения?

— Очень похоже, — кивнула Ирина. — Между нами — не она первая.

— Вот даже как? Я ничего не знаю о маньяке…

Ирина покачала головой.

— И не надо. Я бы тоже предпочла о нем не знать.

— Вам по долгу службы положено.

Ирина вздохнула.

— Да вот… занесли его черти. Так что вы можете сказать про данную ученицу?

— Немного. Я у них ничего не вел. Могу пригласить классного руководителя.

— Будьте так добры.

— Вы не возражаете побеседовать в моем присутствии?

Ирин подумала, но недолго.

— Нет, не возражаю.

Директор довольно кивнул, еще раз прошелся масляным взглядом по Ирининым коленкам — и нажал кнопку селектора.

— Наташа, вызови ко мне Королькову. И — мне кофе, а Ирине Петровне…

— Мне тоже кофе.

— Кофе. И конфеты там, что есть…

— Не стоит беспокоиться…

— Поверьте, это не беспокойство. Кофе, конфеты и спиртное — то, что дарят всем педагогам. Я не исключение. На моей памяти только один раз дети оказались оригинальны.

— Они подарили вам пиццу?

— Нет. Здоровущую копченую рыбину. Кажется — чавычу.

Ирина от души улыбнулась.

— Думаю, это было лучше конфет?

— Намного!

***

Кофе оказался выше всяких похвал.

Настоящий, вареный, не растворяшка и не кофе-машина. А сваренный вживую, это чувствовалось. Конфеты тоже были вкусными, и Ирина не стала скромничать.

Директор наблюдал за ней с улыбкой.

— Приятно, когда женщина не жеманится. — пояснил он. — А то каннибалом себя чувствуешь, когда воздушное существо рядом с тобой весь вечер терзает один салатный лист.

Ирина фыркнула. И демонстративно слопала ее одну конфету.

Классного руководителя, Марину Ивановну Королькову, долго ждать не пришлось. Явилась сразу же после кофе.

— Вызывали, Владимир Алексеевич?

— Да. Вот, участковый Ирина Петровна, хочет с вами поговорить про Анжелику Сидорову.

Женщина явно посмурнела.

— Да? Что-то случилось?

— Почему вы считаете, что что-то случилось? — Ирина ощутила себя великим Инквизитором, но знать-то надо! Марина Ивановна еще больше нахмурилась.

— Анжелика Сидорова — достаточно замкнутый ребенок, но моя дочь в том же классе учится… и выводы я сделала…

— Слушаем, — вежливо попросила о продолжении Ирина.

И — услышала.

Анжелика, да еще Сидорова…

Ага сочетается. Дети — они добрые, участливые, тонко чувствующие… хуже приходилось только мальчику с говорящей фамилией — Гнида. Мальчик фамилии соответствовал, а вот Анжелика…

Девочка добрая, но фантазерка и в чем-то слишком ранимая, оторванная от реальности…

Истеричка?

Пожалуй, что нет. Но мишенью для острот она становилась часто, и одноклассников не любила. Не за что.

— Ее травили? — уточнил директор.

— Нет! Такого я не допустила бы!

Нет? Но ведь и обратного не было. Интеграции в класс не происходило, а в школе Анжелика чувствовала себя чужой среди своих.

Подруг не завела, парня не нашла, личной жизнью не озаботилась…

И поэтому не так давно…

Сама Мария Ивановна об этом узнала от дочери. И сейчас пыталась донести, что будь это чуть раньше, до выпускных, она бы конечно! И сразу же! И никак!

Но… ДО выпускных!

А когда начались ЕГЭ…

До того ли ей было?

У Анжелики заметили дорогой телефон. Айфон, последней модели. Цена?

Заоблачная. Дешевле купить эшелон яблок, чем игрушку с изображением яблочка.

У Анжелики заметили платок от какого-то модного дома. Преподавательница не помнила название, но клялась и божилась, что стоит платочек — в районе пары сотен тысяч рублей.

Какая-то греческая фирма…*

*- Гермес. Есть у них такие…. Шелк, кашемир — и два лишних нолика к цене за бренд, прим. авт.

И заметили кольцо с топазом.

Золотое, дорогое, не ширпотреб.

Анжелика отмалчивалась, и это еще подогревало любопытство. Нет бы похвастать, а она — молчит! С мужчиной ее никто не видел…

— Почему я об этом не знаю? — мягко поинтересовался директор.

— Так выпускные же…

Классная руководительница себя сильно виноватой не чувствовала. Оно и понятно — с глаз долой, из сердца вон. Что там дети после выпускных делать будут, ее не волнует, пусть хоть в борделе работают.

— А кто может знать? — подумала вслух Ирина. — Неужели у девочки во всей школе нет подруг? Вообще во всей школе?

— Такого не бывает, — покачала головой Марина Ивановна. — Есть, наверняка. Но…

— Но кто — вы не знаете. Понятно…

— А кто может знать? — прищурился директор.

— Я могу спросить у детей…

— Звоните, Марина Ивановна, звоните, — Владимир Алексеевич усмехнулся и сделал еще глоток кофе.

***

С Полиной Валиной в школе побеседовать не удалось.

Пришлось отправляться к ней домой.

По утверждению детей, Полина была… не то, чтобы подругой, но хотя бы ближе всех к Анжелике. И Ирина решила не звонить.

Телефон здорово облегчает работу, но явиться самой, посмотреть в глаза человеку, понять, врет или нет…

Да и не работает ведьминское чутье по телефону. Надо лично явиться, в глаза посмотреть, рядом постоять. А Ирине нужно было сейчас именно это.

Слишком дорого встанет ошибка. И ей, и девочкам.

Полина оказалась дома.

Симпатичная брюнетка семнадцати лет от роду готовилась к ЕГЭ. Сидела с учебниками, и Ирину встретила без особого восторга.

— Добрый день. Проходите.

Ирина поздоровалась, нацепила бахилы — разуваться было лень, и прошла в комнату девочки. Огляделась.

Барби-дом.

Все розовое, белое, в рюшечках… брюнетке — совсем не в тему. А вот блондинка здесь смотрелась бы очень органично.

Полина проследила за ее взглядом.

— Да. Мать обставляла.

— И?

— Обещала поменять обстановку, как мне восемнадцать будет. Летом в магазин пойдем, если ЕГЭ сдам не ниже восьмидесяти баллов.

— Стиль модерн?

— Именно! — кивнула девушка. — Минимализм и простор.

— Вам пойдет.

Полина посмотрела с чуточкой симпатии. Приятно, когда тебя понимают, так?

— Мать просто не понимает, что мне вся эта мишура не нравится. Только и слышно: Поленька, ты же девочка! Ты должна быть нежной и женственной!

— У родителей это бывает, — согласилась Ирина. — Они просто не слышат детей.

— Не хотят слышать.

— Как и у Анжелики?

Полина тряхнула головой так, что метнулась толстая коса.

— Да. Там только еще хуже было. Мы, правда, не дружили, Алка вообще дружить не умела, хоть и пыталась.

— Алка?

— Анжелика свое имя вообще ненавидела. Просила называть ее Аллой. Ребята, понятное ело, плевать на это хотели, а я называла. Пусть, если ей приятно.

— Я думала, ее все устраивало?

Полина скривилась.

— Устраивало? С такой мамашей? Шутить изволите?!

Ирина подняла брови.

— А что не так? Бить — не били, травить не травили, каторжно пахать за кусок хлеба тоже…

— Когда вы так говорите, выходит, что мы и правда сволочи неблагодарные.

— А вы — благодарные? Или не сволочи? Вы объясните, чтобы я поняла? — поддела Ирина.

Полина посопела немного, здорово напоминая при этом сердитого ежика, а потом заговорила.

Любовь. Зачем ты мучаешь меня?*

*_ собака на сене, серенада Дианы, прим. авт.

Автор имел в виду немного другие мучения, а детям его фраза тоже подошла. На отлично!

Родители любят своих детей, да. И дети любят родителей. А достигнуть взаимопонимания не могут.

Никак.

Полину ломали под барби-долл, наплевав на то, что ей хочется заниматься единоборствами, научиться стрелять из пистолета и поступить в юридический. А лучше — сразу в школу полиции.