Янтарная кровь куртизанки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 21

Спасла Вейру! Пожертвовала собой…

А потом, когда он закончил и ушёл, сплюнув на грязный, липкий пол, Бокль молча пришла на лавку, села рядом и притянула Вейру к себе.

— Бокль… Миленькая… Тебе больно? — дрожащим голосом спросила она, пряча лицо на объёмной, огромной груди, выпирающей из корсета. Блудница только хмыкнула:

— Видали и побольше, и поядрёней! Чтоб его паралич хватил, беса непуганого!

— Спасибо…

— Молчи уж, шмакодявка…

Вейра тряхнула головой, прогоняя настойчивые воспоминания. Отчего наша память так странно устроена: ведь хранит все события жизни, а подсовывает чаще неприятные, те, которые хочется забыть навсегда… Бея принесла из кухни прозрачный хрустальный графинчик и два маленьких стаканчика. В графине лениво покачивалась в такт шагам служанки мутноватая настойка, а на дне лежали размоченные арахисовые зёрна. На столике появилась тарелка с нарезанным сыром и кружочками отлично пожаренных охотничьих колбасок. Эти колбаски хранились подвешенными в связках в чулане, на холоде. Мясник драл за них такие цены, что становилось дурно, но колбаски того стоили. Подкопчённые самую малость, пряные от заморских специй, они прекрасно успокаивали пылающий огнём после настойки рот. Правда, не спасали от опьянения. Но сегодня Вейре хотелось надраться, подобно сапожнику. Забыться. Забыть хоть на полдня…

— Вильена Вейра, добрый день.

Вен Ликс появился вовремя — она как раз разливала настойку в оба стакана. Мужчина был гладко выбрит и выглядел почти элегантно в простой одежде из лавки мастера Камчи. Ему бы кружева на манишках и чулки под панталоны — настоящий аристократ! И шептальный камень на тонком полотне рубашки смотрелся просто прелестно.

— Вен Ликс, — Вейра махнула рукой, решив вести себя с ним, как куртизанка, и не соблюдать никаких особых правил этикета приняла и надела на шею второй камень, — соизволите ли разделить со мной стаканчик арахисовой настойки?

— С преогромным удовольствием, — мужчина поклонился, и в этот момент к Вейре пришло осознание, что все они одинаковые. Все. Без исключений. Впрочем, взгляд вена Ликса не был липким и масленым, но где-то в глубине глаз она видела желание обладать ею. Или это лишь игра воображения? Не суть… Вейра улыбнулась и подала вену Ликсу стаканчик:

— Выпьем за ваше скорое выздоровление.

— Отчего бы и нет. Но сдаётся мне, вильена, что не ради моего здоровья вы решили подорвать своё сим питием.

Он присел во второе кресло, не отрывая взгляда от Вейры, и она пожала плечами:

— Иногда случается в жизни такой момент, когда очень хочется утопиться целиком в сим питие.

Настойка обожгла гортань, будто Вейра проглотила живой огонь, как маг-циркач. Вен Ликс с изумлением проследил за пустым стаканчиком и пригубил из своего, заметив:

— Вы росли в таверне, вильена.

— Хуже, вен, я росла в доме терпимости, — наколов на вилочку кусок колбаски, усмехнулась Вейра.

— Думаю, у вас достаточно опыта, чтобы сыграть в «перепейку», — засмеялся достопочтенный вен и залпом проглотил содержимое своего стаканчика, а затем снова наполнил оба. — Конечно, если вы того желаете.

— Желаю, — игриво ответила Вейра, хотя в обыденное время наверняка отказалась бы. Сейчас ей захотелось вновь ощутить себя живой и цельной. Она сама решает, как проводить своё время, с кем пить и что делать после… Даже если мастер Сетти считает себя вправе лишить маленькую птичку-невеличку свободы выбора.

«Перепейка» пользовалась популярностью среди блудниц и клиентов в праздники, когда все пили вместо эля и муссата крепкие настойки, падали где сидели, занимались любовью вдвоём, втроём, вчетвером. Обычно Вейра старалась не участвовать в таких игрищах — она предпочитала помнить детально свои действия, но сейчас они с веном Ликсом наедине, никому не грозит ничего особенного, кроме как получить плотское удовольствие. И пусть! Пусть… Ликс хорош собой, молод, силён и вынослив, он может доставить ей наслаждение, которого давно не хватает…

Графин опустел быстро, потому что, верные традиции игры, оба участника пили непрерывно, давая себе передышку лишь на то, чтобы ухватить и торопливо прожевать кружочек колбаски. А потом Вейра очутилась в своей спальне, хотя не помнила, как поднималась по лестнице. Похоже, вен Ликс принёс на руках отяжелевшее тело, отказавшееся ходить… И вен Ликс ласкал его своими холёными гладкими руками, длинными умелыми пальцами, мягкими губами… А Вейра позволила себе стонать громче, чем положено, но не потому, что ей нравился Ликс. Потому что видела на его месте совсем другого мужчину… Кудрявого, некрасивого лицом, с тонкими губами, искривлёнными саркастической ухмылкой, со жгучими глазами цвета безлунной ночи. Её первого мужчину.

Утро ворвалось в голову Вейры стуком в дверь, протяжным мявом раздосадованной кошки и сердитой руганью Беи, которая не стеснялась высказать Мил всё, что она думает о той. Впрочем, касаться рыси служанка всё же опасалась.

Творец, как же болит голова… Зачем было так напиваться? Разве это когда-нибудь помогало от душевных мук? Вейра повернула голову вбок и едва слышно простонала: рядом лежал, разметавшись в молодецком здоровом сне, достопочтенный вен Ликсено. Чтоб его волки сожрали… Ох, и правда, ведь ночью они… Ночью всё было прекрасно, слишком прекрасно, но не так, как хотелось бы… И не с тем. Чёрная Ведунья, когда ты хочешь наказать куртизанку, посылаешь ей то любовь, то бесплатных клиентов! Больше никогда. Никогда…

Чего именно она никогда больше не сделает, Вейра не смогла придумать. В голове стучало, в животе было так противно и вязко, словно вчера она не арахисовую настойку пила, а ела земляных червей, и теперь они начали ползать там и размножаться. Лира всегда заваривала какую-то траву от похмелья. Вспомнить бы какую… Вот вертится на кончике языка, а что вертится, непонятно. Бесова «перепейка»… Больше никогда…

С трудом Вейра встала с кровати, прислушиваясь. За дверью вроде бы перестали возиться. Надо каким-то образом переправить вена Ликса в его каморку, чтобы никто не увидел его в комнате хозяйки. Впрочем… Вейра потёрла лоб ладонью, с отвращением разглядывая опухшее лицо в зеркале. Вчера они здорово шумели в гостиной, а это означает, что и тётушка Фридиль, и Бея, конечно же, в курсе. Да и мало ли что почтенная старушка и глупенькая девчонка могли видеть… Вейра кое-как собрала волосы в подобие причёски, накинула на себя пеньюар и крадучись пошла к двери. Надо вести себя, как будто ничего не случилось. Это всегда помогало, поможет и сейчас.

Но, лишь она коснулась пальцами ручки двери, сонный голос догнал её с постели:

— Вейра, куда же ты?

Ах вот как! Они уже перешли на ты… Быстро, очень быстро… Когда она жила в «Птичках-невеличках», это было обыденным делом, но со своими достопочтенными венами Вейра привыкла к вежливому обращению. Поэтому обернулась и с мягкой, ничего не выражающей улыбкой ответила:

— Вен Ликс, я иду на кухню. А вам надлежит одеться и поскорее уйти в свою комнату. Я не желаю, чтобы прислуга поняла нас неправильно.

— Не думай о прислуге! — вен Ликс похлопал рукой по тёплому месту рядом, которое Вейра недавно покинула. — Иди ко мне, я хочу обнять тебя и насладиться тобой ещё раз!

— Всё, что произошло… что случилось ночью… Вен Ликс, это огромная ошибка с моей стороны, я прошу простить меня.

— Всё, что произошло ночью, было великолепно, Вейра, и я не прощаю тебя, я заклинаю вернуться.

— Оденьтесь, вен Ликс, и идите в вашу комнату, — повторила Вейра твёрдо, глядя ему прямо в глаза. — У меня дела, а вы должны отлёживаться и прятаться, пока не вспомните, кто вы и зачем приехали из Истарии.

Открыв дверь, она вздохнула и через силу продолжила:

— Возможно, мы поужинаем вместе. А пока — прошу, делайте, как я велю.

Спускаясь по скрипучей лестнице на первый этаж, она подумала, что ничего такого не будет. Вен Ликс достаточно оправился от происшествия, весьма неплохо себя чувствует, судя по ночным перформансам. Необходимо срочно, просто очень срочно узнать, кто он, и связаться с его семьёй. Иначе налаженная жизнь Вейры пойдёт кувырком.