Постельничий (СИ) - Элби Ди - Страница 11

«Это» повторялось много раз. Я видел «это» много раз. И с неким затаённым страхом перед неизбежным и неизвестностью, с азартом участника происходящего, с предвкушением разгадки, пытался определить суть наблюдаемого и дать хоть какое-то объяснение, более-менее понятное человеческому разуму. На основе тех минимальных знаний, которыми владел, я придумал сам для себя определённую историю и в рамках её строил догадки о том, что не понимал до конца.

Время. Не так. ВРЕМЯ. Стремительный поток, пронзающий всё и вся на своём пути, двигающийся в одном направлении с одинаковой скоростью в любой точке пространства. И это движение не откуда-то куда-то. Оно вовсе не имеет направления, видимого нами. Оно протекает через «эфир сущего» в любом месте мира, возникая как бы из одного неизвестного пространства и тут же исчезая в загадочном другом, устанавливая для каждой точки один и тот же момент настоящего. Это «кровь» Создателя и, как и кровь у человека, она определяет жизнь, возможность получать энергию, информацию и необходимые ингредиенты для материи и сознания, даёт возможность творить и поддержать созданное в нужном состоянии гармонии, унося всё ненужное. Что будет, если остановиться кровь в теле человека, если сердце перестанет перекачивать её — наступит смерть. Что будет, если произойдёт застой в каком-то отдельном месте — окружающие это место клетки и ткани отомрут. Что будет, если физически повредить систему сосудов — кровь изменит привычное направление движение и покинет тело, прекратив выполнять свою функцию. И во всех этих случаях кровь свернётся, застынет и перестанет быть тем, чем являлась.

Айо-Ехиб-Хроисл-Каладум. Примерно так бы звучало полное имя этого человека, если бы его попытались произнести вслух. Он был одним из огромного множества других обитающих в этом мире. Сам факт жизни, существования, был для них достаточен. Благоговение перед сущим, перед гармонией окружающего. Наслаждение от созерцания и трепетная забота о ком-то невообразимо могущественном, частью которого являешься. И в то же время определённая цельность, независимость и способность к созиданию. Всё это, на мой взгляд, наполняло живущих людей.

Айо находился в странном помещении, очертания и мебель, если всё это можно так назвать, которого периодически менялись послушное чьей-то воли, преображаясь в довольно сложные, замысловатые и необычайно притягательные виды, сообразно задуманному или просто под воздействием ежесекундных эмоций и чувств. Иногда «стены» строения исчезали и там показывалась природа с очень необычными растениями и периодически мелькающими животными. Их внешний вид был понятен и казался знакомым и в то же время совершено неопозноваем мной. Сознание же его было нигде и в то же время везде, то только в какой-то области мироздания, то соединялось с другими и распространялось, растворяясь в бесконечности. И то, чем он занимался не так уж важно. Тем более что я ни хрена не понимал и малой части происходящего. Главное, что он был увлечён и ему нравилось его занятие. Перед его «взором», то скрещивались и переплетались какие-то потоки или нити и он, казалось, разгадывал их таинственный узор и что-то менял и распутывал. Замедляясь, вёл диалог совсем с иными носителями мыслей, где-то внутри звёзд или внутри планет. То перед взором появлялись маленькие частицы, которые также обладали каким-то своим сознанием, они общались, соединялись, распадались и снова соединялись, образуя новую материю, которую подхватывали невообразимо быстрые «импульсы-шарики» и уносили за грань контроля в предназначенное именно им место. То я видел яркие звёзды в их бесконечной энергетической круговерти и Айо как-то вчитывался в характеристики процессов и ныряя в эту раскалённую стихию, вступал в разговор с гигантским разумом ядерной энергии, добирался до атомов и что-то добавлял или убирал там, в чём-то помогая. Всё это имело ещё и свой звук, в том числе, принятого бы нами за музыку, а парой и за песни. Были отношения и с женщинами и детьми. Иногда он уходил, иногда принимал другие формы, иногда его действия напоминали приём пищи, что именно он ел не берусь сказать, как мне кажется, фрукты там были точно. А иногда происходило то, что совсем не вызывало во мне ассоциаций и какого-либо понимания. Слишком было сложно. Потому не возьмусь даже описывать. Главное, что это вызывало полное согласие в самом Айо и всё происходящее имело какой-то потаённый смысл, где каждый выполнял свою роль и нёс свою долю ответственности.

Во всём происходящем не было никакой магии, как бы могли подумать многие ныне живущие. Я чувствовал обычные слова-мысли, которые приобретали форму или сплетались в формулы и программы заключённые в виде непривычных носителей информации. Подчас чрезвычайно маленьких, а парой объединяющих огромные массивы последовательностей. Но главное всё это согласовывалось с кодом гармонии, нитью-резонатором метаданных, неуловимо для меня, но не для Айо, присутствующей в потоке времени, пронизывающей, как я уже говорил, всё пространство.

Наблюдать спокойную череду событий этого мира из раза в раз мне приходилось по-разному. Иногда долго, разнообразно, но с повторением, иногда более кратко. Порой менялись главные герои, от имени которых я лицезрел происходящее, но чаще всего, как и сейчас, был именно Айо. Одно оставалось неизменным — это был отрывок бытия, разной продолжительности, непосредственно предшествующий последующему.

Это было похоже на попадание пули в тело, если была бы возможность смотреть изнутри. Удар, взрыв, разрыв тканей. Всё пространство вселенной колыхнулось и сдвинулось, расширяясь от точки проникновения. Затем с ужасающими энергетическими выбросами в различных местах эфира стали появляться огромные проплешины, нарушая и сдвигая реальность ещё больше, почти сразу они сжимались и начинали засасывать в себя всё сущее. Высвобожденная энергия убивала, уничтожала на своём пути звезды и планеты, расшвыривая их в разные стороны, разнося страшный стон тающих сознаний. Впитываясь в материю эта энергия дестабилизировала реальность и вносила диссонанс в мироздание.

Постепенно скорость процесса замедлялась и чем дальше от центра события была материя, тем меньше её ещё затронула катастрофа.

Время, вытекая не удалялось, а сворачивалось, закручивалось в гигантские спирали, утягивая за собой всё, что попадалось на пути и застывало, делая из сломанных систем и разрушенных миров, как бы фотографию катастрофы. Энергия замирала во вне, не могущая совершить ни одного действия.

Мысль-крик:

“ — Что это?”

Какофония образов в голове:

“ — Беда!!!“

Один за другим из контролируемого пространства исчезали сознания. Боль и стон заполнили эфир. Разрывались связи. Взрывались в гамма-всплесках звёзды, гравитационным безумием разрушались планеты и куски их тел начинали своё новое движение, астероидов, комет и газовых скоплений. Надрывались и гибли, распадаясь на молекулы Старейшины, пытавшиеся остановить безумие или хотя бы самим остаться в реальности. Те, кто был ближе к «дырам» умирали мгновенно. Кто был подальше в страшных мучениях — исчезая постепенно. Они не желали смириться и напрягали все силы, чтобы противостоять неизбежному, но мыслей как это исправить ещё не было и могущества не хватало. Многие застывали как статуи, когда до них доползала «свернувшаяся кровь». Больше всех повезло тем, кто был на пути потока, но в достаточном отдалении от неизвестного пространства и «воронок», затягивающих в себя всё, позволяя тем самым наступить следующему мгновению.

Одним из первых, что-то сделать сумел именно Айо. Он закрутил время через и вокруг себя, заставив его двигаться силой своей мысли двумя петлями, похожими на цифру восемь или знак бесконечности. Туда куда простиралось его сознание, появлялась энергия и оживала материя и реальность. Затем он объединил сознание с другими «активными» и вместе они сумели, что-то понять. Увы, скорость обмена мыслями-словами была слишком быстрой для того, чтобы воспринять смысл способен был и я.