Золотая клетка. В силках (СИ) - "Yueda" - Страница 19

Я звук. Я волна.

Рай, обещают рай твои объятья.

Дай мне надежду, о, мое проклятье.

Знай, греховных мыслей мне сладка слепая власть,

Безумец — прежде я не знал, что значит страсть…

Взрыв. Всеобъемлющий взрыв эмоций. И голос жаром поднимается вверх, накаляет воздух, опаляет обшивку стен, стремясь вырваться дальше. Дальше и дальше. Для звука нет преград, а для эмоций нет оков. И два этих начала, слившись воедино, эмоционально-звуковой волной расходятся вширь.

Я расхожусь. Расту. Расширяюсь. Опаляю воздух, сжигаю кислород, вынуждая окружающих дышать не им, а мной. Чтобы почувствовали, хоть на пару минут, но почувствовали всё так, как чувствую это я! Я дарю себя. Без остатка, без сожаления. Дарю. Просто дарю!

J’ai posé mes yeux sous sa robe de gitane

À quoi me sert encore de prier Notre-Dame…

Не помню, как дохожу до последнего куплета. Не помню, когда и как перехожу на французский. Меня несёт. Я пьян от музыки. Пьян сам от себя. Я готов улететь, окончательно превратиться в звук, потерять связь с этим миром, но чёрный взгляд не отпускает меня. Я ощущаю его с каждой секундой всё чётче и чётче.

Вижу. Он приближается ко мне. Идёт. Медленно надвигается, заслоняя от всех остальных, от всего остального мира. Идёт и шепчет что-то. Говорит? Поёт? Кто из нас?

Я?

Он?

Вместе?

…Стой, не покидай меня безумная мечта,

В раба мужчину превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой!

Глаза, в которых плещется космос, оказываются совсем близко. Лицо. Его лицо совсем близко. Дамир. Он передо мной. Стоит. Отгораживает. Смотрит своей оглушающей чернотой.

Подожди. Дай научиться дышать заново! Дай собраться, вспомнить, кто я есть. Дай…

Не даёт. Хватает, и я повисаю в воздухе, в его руках. А потом лечу. Лечу куда-то сквозь мерцание радужных фонариков и хрустальные блики снежинок.

Как солнце. Шальное пьяное солнце, брызжущее протуберанцами. Лечу!

Слова крутятся в голове каруселью искр, хороводом планет. Сейчас поймаю и рожу новую песню. Но не ловлю. Не хочу. Пусть кружатся так.

Так прикольнее!

Голова более-менее встаёт на орбиту, когда меня сажают в машину. В эту охуенную тачку.

— Скажи, — тяну я, — а эта тачка что, реально полтора миллиона баксов стоит?

— Миллион восемьсот, — отвечает Дамир, садясь за руль. — Таких всего семьдесят семь.

— Охуеть!

А дальше мы несёмся по ночному городу, сквозь смазанные пятна огней. Натурально несёмся. Дамир гонит так, что мне кажется ещё чуть-чуть — и улетим на тот свет. Ему рвёт крышу не по-детски, а мне так уже давно сорвало.

Громадина отеля встречает нас шиком и блеском. Швейцары, улыбки, постукивание каблуков о мрамор, шуршание подошв о ковёр. Без проволочек, регистраций и прочей хуйни мы попадаем сразу в лифт, который похож на небольшую комнатку с диванчиками, так что трахаться можно прям тут, рискуя быть застуканными. Ха-ха! Что за дурные мысли вообще? Дамир на такое не пойдёт, дотерпит до кровати. Терпел же вот весь день, и ещё чуток потерпит.

Но он уже на взводе, он начинает лапать меня ещё у дверей, а как только заходим в номер, сразу впечатывает в стену. Нависает надо мной, смотрит маньячным взглядом, и я не знаю, от чего больше бросает в жар: от этого взгляда или от откровенной близости этого сильного тела. Дамир улыбается, обнимает меня, лезет под джемпер руками. Ладони, что скользят по спине, буквально прожигают, плавят. Я прогибаюсь, прижимаюсь к нему. Сам. Да, сам! Потому что хочу. Просто пиздецки хочу этого.

Дамир, едва касаясь, скользит щекой по моей щеке, затем, утопив лицо в моих волосах, шумно вдыхает и стоит так несколько секунд. А после этого принимается целовать ухо и шею. Целовать и шептать своим охуенным голосом:

— Вдохновение… чистейшее, солнечное вдохновение. Я-арик…

Я, блядь, от одного этого голоса растечься готов, а он ещё и целует! Но мне нельзя растекаться. Я не девочка, мне подготовиться нужно!

— Дамир, притормози, мне надо в душ, — выдыхаю и кое-как выскальзываю из его объятий.

Вернее, он позволяет выскользнуть.

На ходу скинув обувь, захожу в ванную и охуеваю. Ну, к тому, что сам номер будет в позолоте, хрустале и шелках, я как-то был морально готов. Но вот ванная… Она охренеть огромная. Это такой мини зальчик с двумя раковинами, унитазом, писсуаром, широченным зеркалом и джакузи. Разглядываю всё это убранство, сверкающее позолотой и хромированным металлом, и спешно раздеваюсь, бросая одежду на специальную скамеечку. Кафельный пол вопреки всем ожиданиям, не холодит босые ступни, а наоборот греет, так что даже с неким сожалением залезаю в чудо-агрегат, быстренько хватаю душ и начинаю крутить краны. Много времени мне не дадут, поэтому нужно в темпе.

Блядь, смазку нужно было найти, а потом уже в душ соваться. Ну что за лох?

Быстро прохожусь пенистой губкой по телу, уделяя особое внимание заднице, а когда хлёсткой струёй начинаю смывать пену, то ощущаю на себе взгляд. Его взгляд.

Я что, дверь не закрыл?

Ну да, похоже, не закрыл. И теперь Дамир стоит тут и разглядывает меня. И что за страсть у него такая ненормальная?

Ладно. Похуй. Он меня уже всякого видел, стесняться нечего.

Не оборачиваюсь из принципа, стою спиной к нему и лезу в задницу сразу двумя пальцами. Смазать не смажу, так хоть растяну чутка. И вот когда начинаю пропихивать пальцы глубже, слышу за спиной сначала шаги, а затем шорох. Это Дамир залезает в джакузи. И сразу чувствую его тепло. Нет, скорее жар его тела. Тела, которое совсем рядом. Нас разделяют какие-то считанные сантиметры. Ловлю его дыхание на своей шее, такое горячее, что просто пиздец. Это охуенно заводит. Сам не понимаю почему, но завожусь с пол-оборота.

— Нельзя быть таким соблазнительным, Ярик. Невозможно устоять перед этим искушением…

Этот невероятный голос проникает в меня через поры и растекается по венам тёплой волной. А когда влажный язык касается шеи и начинает слизывать капельки воды, то волна вспенивается, вскипает пузырьками возбуждения, и я прогибаюсь в спине, подставляю задницу, потому что…

Блядь! Потому что уже невмоготу. Хочу этого чёртового извращенца. Просто хочу! Что бы я там про него не думал, каким бы мудилой он не был, но секс с ним охуенный.

Он покрывает поцелуями шею и плечи, и каждый поцелуй расцветает теплом настолько нежным и томительным, что кажется, оно может превратиться в трепетные цветы. Я млею. Млею и растворяюсь в этих ощущениях. А рука Дамира уже скользит по моей груди. Скользит, гладит, ласкает, с каждым движением становясь сильнее, грубее, жарче. И поцелуи уже не теплом дышат, а настоящим огнём, каждый раз Дамир с силой всасывает кожу, почти прикусывает, оставляя новые засосы, снова помечая меня.

Я дрожу. Дрожу от предвкушения и тихо выдыхаю, когда его палец с прохладной смазкой наконец-то проникает в меня.

Да, чёрт тебя дери. Да!

Наши пальцы — мои и его — сейчас во мне. Мы вместе растягиваем меня, и от самого этого факта почему-то сносит крышу. А он ещё шепчет, целует и шепчет:

— Восхитительный и такой сладкий. Ты меня с ума сводишь, маленький. Хочу тебя… хочу…

Блядь, да я и сам тебя хочу. Просто пиздецки хочу. Пожалею завтра, встать не смогу. Но это будет завтра, а сейчас — хочу!

Пальцы, и мои, и его, выскальзывают из меня, и я жду, что вот-вот… Но нет. Дамир разворачивает меня к себе, прижимает к стенке, а затем опускается на колени. Я заворожено смотрю, как он приближается губами к моему члену, как медленно облизывает головку, потом обхватывает её и…

И я задыхаюсь.

Это охуенно! Это невероятно пиздецки охуенно! Если он ещё раз сделает вот так языком и так глубоко возьмёт, то я кончу. Не выдержу!

Откидываю голову, закрываю глаза, впиваясь пальцами в плечи Дамира, и уже ловлю прибывающую волну нереального кайфа, как крышесносное кольцо губ выпускает мой член и вместо них основание передавливает что-то жёсткое и сильное.