L-квест (СИ) - "Yueda" - Страница 42

Смотрю на дядю. Прямо в глаза. Это же он мне про пропасти говорил. Что их не перепрыгнуть, что проще сдаться и забыть.

— Я рад за тебя, Касуми, — говорит он тихо. — Очень рад, что ты не отступился, что смог найти путь к сердцу любимого человека. Я рад за тебя. И даже немного завидую…

Говоря это, он будто бы хоронит себя. Своими руками закапывает. Мне становится не по себе от этого.

— Ты говорил с ней? — осторожно спрашиваю я.

Дядя вздыхает.

— Я думал, что если просто исчезну из её жизни, то она в скором времени успокоится и забудет меня. Ну мало ли случайных встреч на свете. А она нашла меня. Представляешь? Нашла! Вычислила один из моих клубов, караулила меня там. Она сильная и упорная, как и ты. Только вот я далеко не честный и правильный Хиро.

Да уж, дядя, конечно, не такой правильный, как Хиро, но по количеству тараканов в головах они могут соревноваться.

— И что ты сказал ей?

— Что я ей сказал? — усмехается дядя. — Что я ей не пара, что стар и что она достойна лучшего. Знаю, всё это звучит по-детски, но я не смог придумать ничего лучшего. Глядя на неё, не смог.

Мне непривычно и больно видеть дядю таким. Тихим, задумчивым, печальным, совершенно не похожим на моего любимого дядю Юмэхару.

— Дядь, ты же любишь её. Ну по глазам вижу, что любишь. И она тебя, судя по всему, тоже. Зачем ты так? Зачем добровольно отказываешься от своего счастья? Ты считаешь свой случай безнадёжным? Ты боишься, что, узнав о тебе правду, она испугается, откажется от тебя? Не простит? Да откуда ты знаешь? Может, она и вовсе на тебя зла не держит. И сможет принять то, что ты якудза. Перед тобой сидит безнадёжный случай, который считал, что гею не быть с гомофобом, потому что это невозможно. Потому что мы из разных миров! Но мы теперь вместе. Мы любим друг друга, спим вместе, просыпаемся в одной постели. Иногда я не верю, что всё это реальность и незаметно щипаю себя за руку. Но оно не исчезает. Моё счастье не исчезает. И быть может, что твоё счастье где-то там сейчас сидит в своей комнате, смотрит на телефон и злится на тебя. Позвони ей. Просто возьми сейчас и позвони. И договорись о встрече, а там расскажи всё, как есть. Пусть она знает, чего ты боишься. Пусть она тоже знает. А не пребывает в неведении. И если она испугается, откажется и убежит, то пусть она это сделает на самом деле, а не в твоих фантазиях. Нельзя решать всё самому, в одиночку. Просто нельзя.

Слова льются сами, выплёскиваются наружу, заводят меня самого. Мне хочется встрепенуть, пробудить от сна меланхолии и уныния человека, который поддерживал меня всю жизнь. Человека, которому я всем обязан. Потому что люблю его, потому что хочу, чтобы он был счастлив. И если я могу хоть что-то сделать, то я сделаю. Буду уговаривать его, воодушевлять, подавать пример идиотизма — что угодно, лишь бы дядя Юмэхару стал прежним.

Он смотрит на меня, и его глаза светлеют, теплеют. Он решается. Ещё чуть-чуть — и…

Я вздрагиваю от звонка.

Мой сотовый. Звонит мама.

Выдыхаю и беру трубку.

— Здравствуй, мама.

В ответ я слышу рыдания и напрягаюсь.

— Что случилось?

— Янаги… Янаги похитили! Требуют выкуп…

========== 5. Нацуно: Клуб «Фукаса» ==========

— Ике, подожди! — ору я что есть мочи и несусь к ней, ломясь через кусты.

Водитель, к которому я подсел в такси, оказался знатоком городских улиц, да ещё и азартным гонщиком, так что в буквальном смысле домчал меня до клуба «Фукаса». И домчал вовремя: Ике вместе с каким-то парнем в принтованной кожанке уже направляются к дверям клуба.

— Нацуно? — удивляется Ике. — Ты что тут делаешь?

— Тебя спасаю, — заявляю я.

— Кто это? — вмешивается парень. — Икэда, нам нужно идти. Скорее! Меня отпустили только, чтобы встретить тебя. Они думают, что ты принесла деньги. Если мы сейчас же не придём, они убьют меня!

— Спокойно, Танака, — рявкает Ике и поворачивается ко мне. — Короче, Нацуно, я не знаю, зачем ты за мной увязался, но тебе лучше уйти.

— Я не уйду, пока ты не объяснишь мне, что происходит, — упрямо заявляю я.

— Икэда! — истошно орёт Танака.

Но Ике смиряет его суровым взглядом, и тот замолкает.

— Ок, — говорит она и снова оборачивается ко мне. — Короче, этот чел задолжал клубу денег. Сейчас их с него трясут. У него, разумеется, нет. Поэтому он позвал меня, так как я уже разводила такие дела. В общем, сейчас я иду договариваться с дельцами об отсрочке и процентах. А ты едешь в магазин.

Ике сейчас шикарна! Уверенная, решительная, собранная. Наверное, на гонках она точно такая же. И не удивительно, что добивается побед. Совершенно не удивительно. И я без сомнений верю в то, что она говорит: что уже улаживала такие дела и всё проходило на ура. Да, она это может. Но вот я всё равно не могу отпустить её одну в логово к барыгам. Танака не в счёт, он не помощник, а скорее довесок, помеха.

— Всё хорошо, — киваю я. — Ты идёшь договариваться. И я иду с тобой.

Танака начинает махать руками и возмущаться, но Ике затыкает его одним жестом.

— Зачем? — спрашивает она меня.

— Чтобы тебе весомости в глазах дельцов прибавить, — быстро нахожусь я. — Да и всё равно я уже здесь.

Ике несколько секунд оценивающе разглядывает меня и наконец кивает.

— Ок. Только в разговор не вмешивайся. Пошли.

Неоновая вывеска над дверьми бара, что находится при ночном клубе, припадочно мигает, превращая лицо охранника то в зомбака, то в утопленника.

— Они со мной, со мной! — торопливо говорит Танака на вопрошающий взгляд охранника, и тот пропускает нас.

Видимо, Танаку тут знают. Примелькался. Интересно, откуда у школоты деньги на подобные заведения, и кто его вообще в клубы да в бары пускает? Впрочем, мало ли в Токио богатеньких родителей, которые за своими чадами не следят.

Полутёмный бар почти пуст. Занято только два столика, и я непроизвольно разглядываю компании, пытаясь угадать, какая ждёт нас. Но, кажется, ни одна не подходит.

Танака пересекает зал, направляясь куда-то за барную стойку. Может, в клуб?

Мы идём за ним и оказываемся в небольшом коридоре. По правую руку сразу пульт охраны, по левую — дверь в зал клуба, но мы идём дальше по коридору. То есть разговор будет не в баре и не в клубе, не при народе, а где-то в закрытом удалённом кабинете. В довершении всего за нами пристраивается невесть откуда нарисовавшийся амбал. Всё это меня изрядно напрягает. И кажется, Ике тоже.

Наконец перед нами открывается дверь, и мы оказываемся в просторном кабинете. Кожаные диваны, на которых сидят два мутных типа, здоровущая картина с пейзажем, тяжеловесный стол, позолота на ручках и массивное кресло, на котором восседает явно босс: молодой мужчина с небритым лицом, но в костюме.

Чувствую, что попали в западню. И как бы в подтверждение этого дверь за нами тяжело закрывается.

— О! Икэда Хосэки с сопровождением, — приторно улыбается мужчина. — Рад наконец-то встретиться с вами.

— Со мной? — прищуривается Ике. — Я, вообще-то, по делу Танаки…

Я оглядываюсь вместе с ней, но Танаки нет в комнате.

Влипли!

Это подстава. Ловушка, в которую заманивали Ике. И мы в неё попались.

Непроизвольно придвигаемся друг к другу, встаём плечом к плечу.

— С кем имею честь разговаривать? — сдержанно спрашивает Ике.

— Я забыл представиться? Какая неловкость, — продолжает свой спектакль мужчина. — Все меня знают, как Ганкару. Я бизнесмен, очень целеустремлённый и амбициозный, не чураюсь в достижении целей никаких методов, в том числе и радикальных. А ещё я поклонник вашего таланта.

Ясно всё с ним. «Бизнесмен, не чурающийся никаких методов». Бандит, одним словом.

— Я очень польщена такой… гм… честью, — старательно выговаривает Ике. — Но мои скромные таланты поистине не заслуживаю такого внимания.

— Напрасно вы так говорите. Ваш талант весьма велик. Поэтому я предлагаю вам выгодное сотрудничество. От вас требуется делать то, что вы и так любите делать: участвовать в соревнованиях и побеждать. Или же проигрывать по указке. И это будет приносить вам деньги. Немалые деньги.