L-квест (СИ) - "Yueda" - Страница 37

========== 12. Асакава: Ожившая мечта ==========

Хиро… Мой Хиро! Моё совершенное, нереальное чудо! Жаркий, пылающий и покорный, он плавится подо мной. Вспыхивает от каждого прикосновения, от каждого поцелуя и плавится. Он отпустил контроль, он полностью отдался чувствам. Полностью отдался мне…

Он мой… Мой!

От понимания этого сносит крышу, и я толкаюсь ему в руку, шепчу, прошу, молю, почти не надеясь… Но вопреки ожиданиям Хиро прикасается к моему налитому возбуждением члену. Робко, неловко, стыдливо он скользит пальцами, гладит, едва касаясь. Но я готов кончить уже от этого. А когда он обхватывает своей ладонью мой член, я стискиваю зубы, чтобы не взорваться, чтобы не излиться в эту же секунду.

Это сон. Этого не может быть. Но это есть. Хиро касается меня, ласкает меня, дрочит мне. И тянется, тянется губами за поцелуем…

Крышу срывает окончательно, и я впиваюсь в его ждущие губы. Впиваюсь яростно, жадно. Я больше не могу сдерживаться!..

Мы кончаем одновременно и замираем, прислушиваясь к себе и друг другу. Замираем, дыша в унисон.

Невозможное, сказочное чувство переполняет меня. Радость? Счастье? Я не могу описать его, не могу выразить словами, только поцелуями, только прикосновениями, только объятиями…

Я вновь касаюсь его губ, вновь проникаю языком в рот Хиро, и он шумно вдыхает воздух, принимая поцелуй. От лёгкого нажатия на рычаг диван медленно раскладывается, я укладываю Хиро на него и начинаю раздеваться. Приходится разорвать поцелуй, чтобы стянуть одежду с Хиро. Тот напрягается, почти начинает сопротивляться, но я не даю ему этого. Я целую его обнажённое тело, я ласкаю его, я окутываю его своей нежностью.

Он хотел раскрыться? Так пусть раскроется до конца. Я помогу ему. Я не дам остановиться на полпути.

Солнце должно взойти. Моё яркое, горячее солнце!..

Отстраняюсь от него, смотрю. Он ждёт. Дышит взволнованно, чуть нервно и ждёт.

Хиро решился. Мне не придётся его уговаривать!

Пулей несусь в спальню, хватаю смазку и презервативы, возвращаюсь и медленно опускаюсь рядом с Хиро. Он смотрит на меня настороженно, всё ещё ведёт с собой борьбу. И я помогу ему. Помогу побороть страх.

Я всё сделаю, чтобы освободить Хиро от этих оков.

Я начинаю ласкать его шею, поглаживаю, целую, облизываю, спускаясь всё ниже и ниже, заставляю Хиро тихо постанывать и выгибаться. Заставляю его забыть о том, где он находится, заставляю его полностью уйти в наслаждение. Полностью раскрыться и отдаться мне!

Я эгоист, собственник. И это невозможное чудо, это ярчайшее солнце будет моим и только моим. Я не позволю никому другому видеть его таким, какой он сейчас: распалённый, жаркий, безумно соблазнительный.

Касаюсь языком его вновь твердеющего члена и начинаю лизать, облизывать. Медленно и тягуче, продлевая удовольствие. Хиро стонет в голос и закрывает себе рот ладонью.

Не нужно. Не нужно сдерживать себя! Стони, кричи, выгибайся, царапай меня ногтями — делай всё, что хочешь, только не закрывайся. Прошу…

Я ласкаю ягодицы Хиро, касаюсь его дырочки, но не тороплюсь. И только тогда, когда зажатые мышцы расслабляются, когда Хиро наконец привыкает к моим ласкам, я начинаю растягивать его. Аккуратно, бережно, вкладывая всю заботу. Я хочу заботиться о нём, быть рядом, обнимать, дарить удовольствие. Хочу дышать с ним одним воздухом.

Когда он стал так дорог мне, так важен? Не помню. Я уже не помню жизни без него. Не представляю её без него. Не хочу представлять.

Вот он лежит передо мной — живой огонь. Жаркий, зовущий, манящий, со взглядом наполненным страстью. Он заслонил собою всё.

Он. Только он…

Хиро!

Вхожу в него, такого податливого, такого послушного, такого горячего, что туман удовольствия в один момент заволакивает моё сознание. Я вижу только Хиро, я чувствую только Хиро, я дышу с ним в унисон.

Я растворяюсь в нём, а он растворяется во мне. Мы сплетаемся руками, телами, душами. И нас не разорвать, не оторвать друг от друга. Мы проникаем друг в друга настолько глубоко, что становимся единым целым, слитым.

Да, оргазм длится считанные мгновения. Да, мы ослабеваем объятия, перестаём сжимать друг друга с прежней силой. Но связь, наша невидимая связь, остаётся. Она становится только крепче.

Целуя его распалённое лицо, я медленно сползаю с него, устраиваюсь рядом, прижимаю Хиро к себе, утыкаюсь в него носом, вдыхая любимый запах. Минуты блаженства…

Хиро расслаблен, лежит с закрытыми глазами. Он не спешит прижиматься ко мне, но и не отталкивает, не отодвигается стыдливо. Просто лежит. Наверное, он прислушивается к своим ощущениям, пытается что-то понять в себе. Я уже плохо помню, как это — осознавать себя, открывать себя. Я не помню, но чувствую, знаю, что он уже открыл свою дверь. И вряд ли закроет её обратно.

Предрассветная тишина окружает нас. Тепло и тишина. И в этой тишине Хиро начинает говорить. Он рассказывает мне о том, что произошло шесть лет назад, о друге по имени Томо, о посиделках с книгой на берегу моря, о случайном падении, о странных мыслях и ощущениях, что зародились в душе четырнадцатилетнего Хиро, о поездке к отцу, о встрече с Харутаем, об изнасиловании Томо и о том, как Хиро своими руками, своим сердцем воздвиг стену ненависти.

Оказывается, я не знал и половины, не догадывался даже. Не только давние ублюдки в туалете, не только отчаявшийся Харутай, выплёскивающий на мальчишку всю злость и обиду, но ещё и случай с другом. Жестокий случай. Отвратительный. Иррациональное чувство вины и страх перед самим собой — вот что носил в себе Хиро все эти годы. Вину и страх. Страх не того, что окажется отщепенцем, отрезанным куском. Нет. А страх того, что может сделать так же как те твари. Он не верил в однополую любовь, потому что видел только насилие и агрессию. Удивительно, что Хиро не потерял веру в людей и в любовь вообще, сконцентрировав свою злость только на гомосексуалах. Хотя… его семья, её поддержка, забота и тепло помогли не убить эту веру.

Как же сложен человеческий мир. Как же он сложен, невероятен и прекрасен…

И как же получилось, что я — наивный и не особо опытный в любовных делах человек — мог пробить стену ненависти? Смог показать, что любовь не имеет ни границ, ни пределов. Любви всё равно на пол, возраст, расу и социальный статус, она просто течёт в нас, притягивая друг к другу, соединяя вместе. Соединяя наши тела, наши мысли и души. Как же я смог? Как сумел?

Сам не понимаю.

— Наверное, ты сейчас думаешь, что я замороченный, — говорит Хиро.

— Нет, — качаю головой. — Я думаю, что тебе было непросто. И удивляюсь тому, как мы смогли сойтись, преодолеть всё это «непростое».

— Я вот тоже удивляюсь… — усмехается он и тут же, перебивая себя, поправляется: — Кто говорил о том, что преодолели и сошлись? Ничего подобного!

Но чувствуя, как жалко звучат эти протесты после всего того, что было между нами, Хиро раздосадовано рычит и, перевернувшись на живот, откатывается от меня, утыкается лицом в диван.

Я подползаю к нему, глажу плечи и спину, шепчу на ухо:

— Хиро, но тебе же понравилось. Ведь так? Ну скажи. Только честно.

Честность — это его ахиллесова пята, он не умеет врать, поэтому бурчит в диван:

— Угу.

— Тогда к чему всё это?

— Тебе легко говорить! — Хиро наконец поднимает голову и смотрит на меня. — Ты уже давно понял, что ты такой, а я… Я вот только сегодня, можно сказать, осознал что-то. Я себя новорожденным ощущаю, а ты тут со своим «смогли сойтись»… Да и вообще, мне странно осознавать себя в этой роли, — почти шёпотом заканчивает он.

Честность Хиро просто безупречна. Признаваться в своей беспомощности и так откровенно говорить о подобных вещах может только он. Это подкупает, это восхищает, это заставляет влюбляться в него ещё сильнее. Хотя сильнее уже некуда!

— Ролями мы можем спокойно поменяться, — ласково улыбаюсь я.

Хиро несколько секунд смотрит на меня.

— Поменяться? — недоверчиво переспрашивает он. — То есть ты согласен…