L-квест (СИ) - "Yueda" - Страница 21

Вчера ночью, когда я заезжал, все приличные одиночные номера были заняты, поэтому взял номер на двоих в европейском стиле. Здесь хорошая, просторная кровать, и на ней сейчас сидит Нацуно. Сидит и общается в чате.

Нацуно на кровати в одном номере со мной…

Доверчивый, расслабленный, до безумия соблазнительный. Сидит как ни в чём не бывало, постукивает пальцами по экрану, набирает кому-то сообщение. Неужели Нацуно не понимает, насколько притягателен сейчас? Да он просто искушает меня!

Или он думает, что, сблизившись до дружеских отношений, тем самым обозначил дистанцию между нами?

Он-то, может, и обозначил. Да вот только я не желаю в эти рамки укладываться. Я хочу быть ещё ближе, максимально близко. Не собираюсь отсиживаться во френдзоне. Я уже держал его в объятиях, целовал его. Я уже познал этот невероятный кайф, это сладкое наслаждение обладания им. Я уже вкусил запретный божественный плод, и теперь простого любования им мне мало. Хочу получить всё. Всего Нацуно!

— Фух… Отбрехался! — Нацуно откладывает телефон и потягивается. — Что-то так домой не хочется. Домашние вокруг меня хоровод устроят, если сейчас туда приду. Может, мне тут комнату на ночь снять? Асакава, сколько за эту заплатил?

— Зачем тебе снимать ещё одну? — говорю я, подходя к нему. — Можешь остаться здесь на ночь.

— Правда? — переспрашивает он.

Я киваю и сажусь на ковёр прямо перед ним, кладу руку ему на колено.

Этими действиями я в один момент уничтожаю всю ту хрупкую магию дружбы, которая строилась сегодня весь день. Одним ударом я рушу стену френдзоны, которой Нацуно пытается отгородиться от меня. Эта стена картонная, потому что, если бы Нацуно хотел, он бы уже поставил меня на место. Он бы сделал это ещё утром. Но он не сделал. Он не врезал мне, не послал к чёрту, не убежал. Вместо этого он провёл со мной весь день, весь день он тянул ко мне руку своей дружбы. Ему это нужно. Нужно! Он не хочет меня отпускать, он не может меня забыть. Я важен для него!

Осознание этого сносит крышу, и я обнимаю его ногу, прижимаюсь щекой.

Нацуно смотрит на меня расширенными глазами, но не вскакивает, не отпихивает меня, а просто пытается вырвать ногу из моих объятий. Но безуспешно.

— Асакава… — шипит он. — Что ты делаешь?

— А разве не понятно? — тихо спрашиваю я и трусь щекой о колено.

— Я тебя сейчас пну, Асакава!

— Пинай.

Нацуно весь внутренне сжимается и отводит глаза. Всегда решительный и уверенный, сейчас он выглядит таким беспомощным и растерянным, что просто грех не воспользоваться этим.

— Чего же ты медлишь? Передумал? — шепчу я и, юркнув между ног Нацуно, обнимаю его за талию, утыкаюсь носом в грудь, вдыхаю его запах.

Этот запах… От него я схожу с ума и чувствую, как во мне просыпается какое-то дикое, ненасытное животное. То самое животное, которое сегодня весь день тихо урчало, глядя на Нацуно.

— Асакава, ты мудак… — шипит Нацуно, вцепившись мне в плечи и отпихивая.

Но я-то знаю, каким сильным он может быть, я видел, как он громил мебель, теперешнее же сопротивление лишено всякой настойчивости и силы. Он всё ещё не желает меня отталкивать. Даже такого меня!

Значит, можно идти дальше…

— Да, я мудак, — говорю я, щекоча носом его грудь. — И ты это знаешь.

— Да чёрт! Почему нельзя просто общаться? Просто дружить? Без всего этого! — восклицает Нацуно и снова делает тщетную попытку вырваться.

— Дружить? Ты хочешь со мной дружить? Со мной? С мудаком? Почему, Нацуно?

Я шепчу всё это и одновременно, как бы невзначай, касаюсь губами его сосков. Я помню, что они очень чувствительны. И даже сейчас сквозь одежду чувствую, как они твердеют, возбуждаются.

— Прекрати!

— Ты не ответил на вопрос. Так почему ты хочешь дружить с мудаком?

— Не знаю! — рычит Нацуно.

Я ощущаю нарастающую силу и твёрдость в его руках, что сжимают плечи, и понимаю: ещё немного — и перегну палку. Поэтому останавливаюсь, поднимаю голову, заглядываю ему в глаза.

— А хочешь я тебе скажу, почему?

И не дожидаясь ответа, продолжаю:

— Ты всегда считал, что дружба — это самые близкие и сокровенные отношения, которые могут возникнуть между мужчинами. Ничего другого, более откровенного, ты и в мыслях не допускал. Но, вопреки всем твоим убеждениям, тебя тянет ко мне. Так? Тянет, притягивает. Тебе не хочется меня отталкивать, отпускать, не хочется убегать. Даже после всего, что я сделал, — не хочется! Я же прав? И не в силах понять это притяжение, ты пытаешься загнать его в рамки известного, привычного, «нормального» — в рамки дружбы. Но это не она. Я точно это знаю, потому что испытываю то же самое. Я не могу выдворить тебя ни из головы, ни из сердца, не могу забыть тебя, не могу перестать думать о тебе, мечтать о тебе, хотеть тебя… Да, Нацуно, я хочу тебя, хочу так сильно, что это сводит меня с ума. Особенно, когда ты так близко. Это как поставить кувшин с водой перед умирающем от жажды и не давать ему ни капли. Понимаешь, Нацуно? Я не смогу быть тебе просто другом. Нет. Я хочу большего. Хочу касаться тебя, обнимать, целовать, хочу проводить с тобою вместе всё время, хочу засыпать с тобой в одной постели, а поутру просыпаться, обнимая тебя. Всё или ничего, Нацуно. Слышишь? Всё или ничего! Но для «ничего» тебе придётся прогнать меня самому. Потому что сам я не уйду.

Тело Нацуно напряжено настолько, что кажется в руках у меня не человек, а камень. Горячий, дышащий жаром камень. И глаза, как два кратера вулкана, в которых видна лишь малая толика того ада страстей, что бушует внутри. Если вырвется наружу, снесёт всё одним единственным ударом. И меня в первую очередь. Поэтому я спешу успокоить этого вулканического человека.

— Нет, я не прошу всё сразу, — шепчу я, гладя плечи Нацуно. — Я понимаю, что на это нужно время. Я всё понимаю. Я лишь хочу, чтобы ты знал, чтобы ты понял: это притяжение, что возникло между нами, это не дружба. У него другое имя — любовь. Именно она не даёт ни мне, ни тебе покоя, именно она притягивает нас друг к другу. Только она…

Скольжу пальцами по шее Нацуно вверх, касаюсь щеки, глажу.

— Разве тебе противны мои прикосновения? Скажи, Нацуно. Только честно.

Нацуно зажмуривает глаза и едва заметно мотает головой.

Нет! Это означает «нет»! Не противны!

Я задыхаюсь. Задыхаюсь от счастья, задыхаюсь от жара Нацуно и едва сдерживаю своего зверя, который готов наброситься на него.

Стараясь действовать как можно более аккуратно, я, касаясь Нацуно лишь дыханием, скольжу по его груди, ключицам, шее и останавливаюсь у самого уха.

— Можно… — выдыхаю я. — Можно поцеловать тебя?

Ответа не слышу, просто улавливаю еле различимый кивок.

Нацуно всё ещё напряжён. Он — каменная статуя с огненной сердцевиной, и мне нужно превратить его обратно в человека.

Касаюсь языком плотно сжатых губ, облизываю, мягко вынуждая разомкнуть их, и проникаю в рот. Медленно, нежно, настойчиво я ласкаю его язык своим, и Нацуно наконец начинает отвечать. Боязливо, неуверенно, но отвечать!

И я не выдерживаю.

Не разрывая поцелуя, поднимаюсь с пола, встаю коленями на кровать и валю Нацуно на спину, вжимаю его в постель, стискиваю в объятиях.

Комментарий к 10. Асакава: Притяжение

* Данго — японские шарики моти на палочке, обычно подаются с соусом.

** Ёкан — представляет собой густую желеобразную пастилу, основными компонентами которой являются паста из красных бобов (иногда из белых бобов), агар-агар и сахар. Продаётся обычно плитками.

========== 11. Нацуно: Шаг ==========

Зачем я это всё затеял? Зачем? Я же понимал, что этим всё и закончится. Я же ведь не дурак. Понимал всё! Нужно было послать Асакаву к чертям собачьим. Нужно было бежать. А я к морю позвал, книжку читать. Идиот последний!

И вот он теперь стоит передо мной на коленях, обнимает, смотрит своими щенячьими глазами, говорит, а я…

Я и так всё понимаю. Понимаю, что не хочу его отпускать. Ну не хочу.