Могильщик. Цена покоя (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич - Страница 81

Полдюжины могильщиков забрались на баррикаду, обороняясь от людей Ингаира. Сам брат Настоятеля сцепился сразу с двумя противниками. И шансов у тех не было. Уже после двух ударов меча Ингаира первый схватился за бок, роняя свой клинок, а его напарник струхнул и принялся отступать. Воин не стал добивать первого, бросился за вторым, отбил неуклюжий встречный выпад и нанизал могильщика на свой меч.

— Скучно! — прорычал Ингаир умирающему и с возгласом отвращения боднул его шлемом в открытое лицо.

Волшебные артефакты могильщиков уравняли бы шансы в драке, если бы людей, нанятых Олистером, осталось полдюжины. А их было вдвое больше. Одного из могильщиков стащили с баррикады, второму одним ударом отрубили обе ноги ниже колен, третий успел воткнуть кинжал в глаз нападавшему, но тут же остался без правой руки.

— Оставьте парочку! — рявкнул Ингаир, тесня последнего оставшегося за баррикадой могильщика к стене.

В этот момент дверь, ведущая на кухню, распахнулась. Валлай дёрнулся, пытаясь встать, но сразу беспомощно осел на пол. Если это резерв, Ингаиру придётся сражаться с ним в одиночку.

Но это были не могильщики. В зал вбежали трое хорошо вооружённых людей, рисунок на щите одного из них изображал Единого.

— Стоять, — рявкнул Ингаир им. — Я сам!

Впрочем, ему оставалось нанести лишь смертельный удар. Могильщик съехал спиной по стене, пытаясь зажать руками разрубленную шею, и задёргался на полу.

— Вот так. — Брат Настоятеля повернулся к ворвавшейся троице. — Был там кто?

— Две страшнющие бабы, — ответил один из них, — и парень без пальцев. Ну, и один вроде как дверь сторожил, но сторож из него…

— Живыми взяли?

— Всех, кроме сторожа.

— Отлично. — Ингаир подошёл к Валлаю и, ухмыльнувшись, подал руку. — А ты тут один троих зарубил, а? Знали, значит, кого воевать отправляют? Но чего ж ты тогда уселся здесь? Ранен?

Валлай принял руку. Встав, он едва не выблевал весь свой завтрак на Ингаира, но сумел сдержаться.

— Жить буду, — пробормотал рубака, глотая кислую слюну. — Что дальше?

— Дальше? Допрос, конечно же. А потом представление. Есть здесь некий Шамке, хозяин этой помойки? Жив?

— Жив, — донеслось с той стороны баррикады после долгой паузы.

— Баб и беспалого сюда, — распорядился Ингаир и взобрался на баррикаду. Хотел уже спрыгнуть, но остановился и обернулся: — Помочь?

Валлай кивнул.

Кроме того, кто назвался Шамке, в живых остался только один могильщик. Хозяин «Чёрной Ивы» мрачно смотрел на воинов единственным глазом, но на его губах начинала играть улыбка, когда его взгляд натыкался на очередной закованный в сталь труп. Ему было чему улыбаться. Восемь человек погибли при нападении и двое оказались тяжело ранены. И это в драке с шайкой жалких бродяг, вдвое уступающих им числом.

Война с могильщиками не будет простой.

Через баррикаду перетащили двух баб и паренька, у которого на обе руки осталось шесть пальцев, и это если считать половинки. Всех их поставили в ряд и заставили опуститься на колени.

— Я ищу человека, могильщика, — сказал Ингаир пленным, бродя из стороны в сторону по задымлённому залу. — И того, кто даст мне ценную информацию про него, я пощажу. Если, конечно, вы покаетесь во всех грехах, отречётесь от Неназываемого… Я знаю, что кое-кто из вас про него даже и не слышал, но так только проще, да? А если я узнаю, где этого могильщика можно найти, я дам информатору ещё и гору денег. Настоящую гору, поверьте. Вы должны его знать. Ты, — он склонился к изуродованному лицу Шамке, — точно должен. У него сломан нос, у него длинные чёрные волосы, стянутые в конский хвост. Он носит чёрную шляпу, чёрный плащ и большой рюкзак за плечами. На вид ему лет тридцать. Возможно, он бахвалился, будто бывал в Бергатте. Ну, знаете такого?

Шамке рассмеялся.

— В Бергатте? Это не считая Импа? Кажется, он был везде. Впрочем, кто как не он?

— О-о, так ты знаешь того, кого мы ищем? Не подскажешь, как его звать и когда ты видел его в последний раз? На кону твоя жизнь, урод. Жизнь и богатство. Денег хватит, чтобы открыть хороший трактир, а про эту дыру забудешь, как про дурной сон. Говори.

— Ты можешь меня умолять, а можешь прямо сейчас и прямо здесь снять штаны и выебать самого себя в рот, но я, посмеявшись, всё равно ничего тебе не скажу. А если бы и сказал, он вам не по зубам. Даже вам.

— Я знаю, о ком речь, — промямлил беспалый.

— Заткнись, гов… — начал хозяин «Чёрной Ивы», но один из воинов по знаку Ингаира оглушил его ударом рукояти меча по виску.

— Говори, парень, — сказал брат Настоятеля, когда Шамке упал на пол. — Говори, и я озолочу тебя.

— Не говори, — зашипела одна из баб и тут же получила носком сапога в бок.

— Это он со мной сделал, — тупо произнёс парень, глядя в никуда. — Это он сделал меня могильщиком. Из-за него у меня нет ни пальцев, ни будущего. — Он поднял голову и зло осмотрел всех. — А ещё он убил двух жрецов Единого прошлой осенью. Венле и Кайвена. Я сам это видел, но не мог ему помешать. Его зовут Велион, и весной он был на юге.

Валлай вздрогнул. Не ожидал он услышать здесь это имя.

— Как-как его зовут? — переспросил он.

— Велион. А вот он, — парень кивнул в сторону Шамке, — называет его Чёрным могильщиком.

— Отлично, — оскалился Ингаир, — ты заслужил жизнь, несмотря на свою службу Неназываемому. Но ты же встанешь на путь истинный и начнёшь поклоняться Единому, я прав? Вижу, что прав. И ты видел этого Велиона воочию, поэтому, думаю, ты нам пригодишься. Уведите его и накормите. Напоите, если захочет. А если попросит — приведите ему шлюху. А остальных наружу, тут неподалёку есть хорошая площадь для нашего представления. Нашими павшими займёмся потом. — Он повернулся к Валлаю и подмигнул ему. — Ты — главный, ты же знаешь?

Рубака кивнул. Ему никогда не нравились все эти показательные казни. Если хочешь убить человека, убей. И сделай это быстро.

Но когда тебе платят столько денег и так много обещают в будущем… и Аклавия наверняка хочет от него именно этого. К тому же, ему не нужно было ничего придумывать. Валлай знал, как себя вести, что делать и даже — что говорить. Настоятель побеспокоился об этом, написав ему всё в письме.

— Веди на площадь. Представление, так представление.

Эльверст стоял посреди небольшой группы людей, которую и толпой-то назвать язык не поворачивался. Но наяву он не увидит столько людей за ближайшие годы, поэтому он ходил между ними, запоминал черты и выражения их лиц. Не то чтобы сновидец любил людей, но… Иногда даже незнакомцы из прошлого заставляли Эльверста чувствовать себя не таким одиноким.

К тому же, это были живые люди. В смысле, до сих пор живые. Очевидно, что происходящее на утоптанной площади происходило совсем недавно.

Мужчина, настолько огромный, что короткий меч в его руке казался кинжалом, прохаживался мимо двух мужчин и двух женщин, стоящих на коленях. Пленников избили, сквозь изорванные платья женщин проглядывали их груди и покрытые свежими синяками бока, их оружие — кинжалы и булаву — бросили к их ногам. Позади тех, кого сейчас, определённо, будут казнить, стояло ещё полдюжины вооружённых людей, и у двоих из них на щитах был изображён Единый, а молодой парень с приметным шрамом на лице, носил его идола поверх доспеха.

— Вы знаете, кто это, — громко произнёс здоровяк, поворачиваясь к толпе. Его доспех, местами залитый кровью, засиял в лучах яркого солнца, и этот мужчина стал по-настоящему похож на бога, спустившегося с небес. Или слугу Единого, несущего его слово, его волю. Его возмездие. Руки мужчины в сияющем доспехе дрожали от усталости, и становилось понятно, что между ними и могильщиками только что произошла битва. — Это твари, отравляющую нашу жизнь. Слуги Неназываемого, могильщики. Нелюди, копошащиеся в костях наших предков. Ублюдки, делающие из наших детей против их воли подобных себе. Это продолжалось многие поколения, но пришла пора положить их злодеяниям конец. Пусть матери, собравшиеся здесь, знают — на их ребёнка не наденут чёрные перчатки. И каждый, каждый, кто сейчас стоит здесь, должен рассказать это всем, кого знает: предки, наконец, обретут покой. Никто не будет беспокоить их души, никто не будет приносить проклятия из могильников. Не сейчас, нет. Но уже скоро.