Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма - Страница 6

Дюжинами, значит. Лизавета осторожно промокнула глаза и нос. Стало чуть полегче.

— Расскажите, госпожа Элизабетта, чем вы болеете. Точнее, что вы об этом знаете.

— Всё знаю, — пожала плечами Лизавета. — Мигрень, гипотония, близорукость, дальнозоркость, остеоартроз, плоскостопие, новообразования в некоторых внутренних органах. Предположительно доброкачественные.

Так-то она на гинекологическое узи почти год не ходила, может там уже вообще зоопарк и живого места нет?

— Сядьте спокойно, пожалуйста, закройте глаза. Руки на колени. Не сжимайте кулаки, расслабьтесь, — Крыска говорила спокойно и безэмоционально. — Сколько вам лет?

— Сорок пять, — ответила Лизавета. — Уже. Наверное. Какой сегодня день? Кстати, я не знаю, как вы их считаете.

— От восхода до нового восхода, а как ещё? — пожала плечами Крыска. — Не знаю тех слов, которые вы мне сейчас сказали, но вижу, что вы сильно страдаете от головных болей, которые возникают из-за сжатия сосудов.

— Верно, — кивнула Лизавета.

— Это можно если не вылечить, то серьёзно уменьшить. Далее. У вас на теле есть шрамы. Такое ощущение, что ваше тело вскрывали.

— Это не ощущение, так и есть. Кесарево и две полостных операции.

— Вам придётся объяснить, я не понимаю.

— Мне были противопоказаны естественные роды, из-за высокой близорукости и опасности отслойки сетчатки, если вы понимаете, о чём я. Я плохо вижу с детства, это наследственное. То есть сейчас почему-то хорошо. Но вообще не так.

— Недостатки вашего зрения я поправила, это несложно. Но вы хотите сказать, что вас… разрезали, чтобы извлечь ребёнка? И потом зашили? Там, где вы живетё, это практикуется?

— Обычное дело, — пожала плечами Лизавета.

— А ещё? — теперь Крыска смотрела заинтересованно.

— Ещё удаляли аппендицит. Ерунду внутри брюшной полости, которая ни за чем не нужна и воспалилась. Но это давно, ещё в детстве. А три года назад удаляли миомы. Говорят, с тех пор новые выросли.

— Что такое миомы?

— Новообразования. На бородавки похожи. Только внутри. Растут, всё рядом давят, сами болят и кровят. У вас тут бывают бородавки?

— Да, встречаются, — Крыска тем временем брала Лизавету то за одну руку, то за другую и что-то там себе слушала.

Потом бесцеремонно взяла обеими руками её голову, поворачивала, надавливала на какие-то точки. Когда холодный палец с силой надавил на основание черепа сзади, Лизавета рефлекторно дёрнулась.

Крыска Агнесса опустила руки.

— Послушайте, госпожа Элизабетта, — холодно сказала она. — Мне приказано вылечить у вас всё, что поддаётся магическому лечению. Я думала, вам это тоже нужно. Мне будет проще, и я быстрее справлюсь, если вы не будете сопротивляться.

Лизавета устыдилась. Вот как, оказывается.

— Скажите, а вы давно… занимаетесь магическим лечением? — Крыска выглядела очень молодо, лет на двадцать с небольшим.

— Двенадцать лет, — ответила Крыска, продолжая тем временем что-то выстукивать в плечевом поясе Лизаветы.

— И долго учились, наверное?

— Всю жизнь, — Крыска дала понять, что далее говорить об этом не намерена.

— И что же, каждый желающий может вот так к вам прийти, и вы его полечите? — не хочет о себе, пусть говорит о других.

— С чего это? Конечно же, нет! Я орденский целитель. И вам повезло, что вас приютил Орден Сияния, в городе таких хороших целителей, как у нас, всё равно что нет, только во дворце, а дворцовые лекари вас лечить без просьбы Магнуса Амброджо ни за что не взялись бы!

— Я благодарна Магнусу Амброджо, — согласилась Лизавета. — Увы, в моих мыслях разброд, а о вашей стране я ничего не знаю. Это очень непривычное для меня состояние.

— Привыкайте, — сообщила Крыска. — Нам с вами нужно будет встретиться не менее трёх раз для лечебных процедур. Имейте в виду. Начнём завтра, я сообщу, когда буду свободна. Кроме того, господин Астальдо сказал, что вас нужно одеть, и я с ним согласна. Так люди по улице не ходят.

— Я согласна, но во что меня нужно одеть?

— Я распоряжусь, вам принесут платье. И бельё.

— В смысле, ваше? Так в него только половина меня влезет, — Крыска была тонкой и изящной.

— Почему моё? Нет, конечно! — она с негодованием отвергла такую идею. — Ордену служат женщины, их одевают. Для вас принесут орденское платье по размеру.

— Вот такой же милый балахончик, как у вас?

Лизавета ничего не смогла поделать со своим языком — ей никак не хотелось надевать чёрный бесформенный мешок, которым выглядело платье целительницы.

— А вы что, хотите придворное платье? — изумилась Крыска.

— Я его пока не видела, — улыбнулась Лизавета.

— В любом случае, путешествовать верхом в придворном платье неудобно.

— Верхом вообще в платье неудобно. Я джинсы не отдам!

Хорошие новые джинсы, летом куплены, ещё даже не вытерлись нигде.

— Расскажете это господину Астальдо. Атиллия, пойдём со мной, принесёшь госпоже одежду.

Не говоря уже про крема и всякую прочую косметику! Что станет с жирной, склонной ко всякой гадости по малейшему поводу кожей Лизаветы от здешней плоховастой воды и без ухода? А глаза чем рисовать? Эх.

Здесь мысль остановилась, потому что пришла Аттилия с ворохом одежды.

Аттилия вывалила кучу вещей на кровать и облегчённо выдохнула.

— Госпожа Элизабетта, здесь всё, что мне удалось достать. Вы не беспокойтесь, оно здесь всегда лежать не будет. Я попрошу сундук побольше, и всё туда сложу.

И стала раскладывать по кровати какие-то отдельные предметы.

Раньше Лизавета первая подскочила бы посмотреть, что за дивная одежда ей досталась. Теперь же она с опаской смотрела на девочку и на вещи в её руках.

Аттилия тем временем разложила на кровати то самое чёрное льняное платье. Оно оказалось не вполне платьем — без рукавов. То есть рукава отдельно. Можно привязать, а можно не привязывать.

Платье состояло из отрезного лифа и юбки. Спереди оно шнуровалось, под него, вероятно, следовало надеть рубаху. Рубах предлагалось несколько штук, ровно такие же, как та, в которой Лизавета проснулась. И то ладно, что несколько.

Отдельным пунктом шли чулки. Пять пар, серого цвета. И, вероятно, подвязки для этих чулок. На этом пункте Лизавета только вздохнула. Дома остались не только обычные тонкие чулки с силиконовыми резинками — как память о более счастливых временах, когда она носила их даже на работу, но и три пары тёплых, для сухой осени. Вот бы их сюда!

Комплект завершали два белых чепца сложной формы, пара косыночек — на плечи? на голову? — и толстый суконный плащ с льняной подкладкой.

Все вещи были аккуратно сшиты на руках. Никаких машинных швов. Никакой синтетики.

Какой-нибудь реконструктор при виде всех этих вещей завопил бы от радости. А Лизавета снова опечалилась. И ринулась в бой.

— Скажи, а панталоны у вас не носят?

Девочка очень удивилась, даже перестала расправлять рукав у рубахи.

— Что значит — панталоны? Ну, мужчины надевают, кто попроще — одни, кто познатнее — одни поверх других. Придворные вообще смешно одеваются — их самые верхние штаны в виде таких шариков, из отдельных полосочек, а между ними торчит их достоинство в специальном мешочке, — девчонка хихикнула.