Та, которую я люблю (СИ) - Кальк Салма - Страница 68

- Ну она вообще девушка деловая, - усмехнулся отец. – Хорошая девушка, и красавица, и голова на месте. Ты не подумал, что ей могут, например, угрожать?

- В смысле?

- Чтобы она по каким-то причинам не выходила с тобой на связь. Может быть, она что-то знает, и её чем-то держат? Там её родные в порядке вообще?

- Сейчас узнаю, – вот идиот, о такой простой вещи даже и не подумал!

Вик позвонил Володе – его Вероника сегодня не вызывала. А потом Денису, парню Михаила Григорьевича, который командовал присмотром за Вероникой вне конторы. Тот сказал – мать и сестра дома, в порядке, обе показывались и на балконе, и на улице.

- То есть, жива-здорова, - резюмировал отец. – Значит, ловить её в понедельник на работе, и выяснять, что к чему. Очевидно, тебе, - отцовский палец упёрся в Майка.

Тот кивнул.

- Поговорю, не вопрос. Слушай, - глянул он на Вика, - а никаких сплетен о тебе до неё не могло дойти? Ну так, чисто в порядке версии?

- А какие сплетни про меня ходят? Я-то не в курсе, - пожал Вик плечами. – Я, знаешь ли, в последнее время приличен до отвращения, никого не соблазнял, только отбивался. Никого не убил и не покалечил. Только побил и подстрелил, но это за дело, уж извини. Какую сплетню можно про меня рассказывать?

- Мало ли. Девушки бывают очень трепетные.

- Вероника Андреевна мне трепетной не показалась. Ни в моём кабинете в прошлое воскресенье днём, ни на первом этаже этого заведения тем же вечером, - покачал головой отец. – Девушка трезвомыслящая и добрая. И если ты для неё ничего не значишь, то я – бородавка, - заключил отец. – Если судить по тому, как она держала твою жилетку и не позволяла никому её забрать. И как трогала твоё плечо кончиками пальцев здесь, в палате. И Полинька сказала, что хорошая девочка. Кстати, напущу-ка я на неё Полиньку. Пусть поговорит.

- Мне можно расслабиться? – ухмыльнулся Майк.

- А штаны носков не заменяют, - сверкнул глазами отец. – Ладно, к другому делу. Ты сидел у них две недели, что скажешь? 

- Долбодятлов хватает. Нормальные люди тоже есть, - с готовностью ответил Майк. – При мне сидят тихо, как мыши, и не поверите – работают. Машины едут, грузы довозят. Счета оплачиваются. Мужики разговаривают вежливо. Девки и тётки прячут глаза, в коридоре прошмыгивают быстро, обращаются только по делу, - усмехнулся, подцепил малосольный огурец.

- То есть на твою честь не покушались, - хмыкнул Вик.

- Неа, - ухмыльнулся брат. – А я уж губу раскатал, думал, как над ними прикалываться буду.

- Вероника в четверг сказала, что ты всех тупо зашугал.

- А и  пусть, - припечатал Майк.

И правда, пусть.

Да пусть вообще что угодно, только чтобы Вероника нашлась. Даже не потому, что у него планы относительно неё, просто пусть чтобы нашлась. Не видеть её, не слышать, не касаться, не знать - что там у неё, и не иметь возможности броситься самому и всё выяснить - это оказалось каким-то очень тяжёлым испытанием. Вик даже не сразу сообразил, что отец с ним разговаривает.

- И ты понял, что их нужно перевести в наш банк?

Кого? Куда? Чёрт возьми. Пришлось прислушаться. Ну да, банк. Но не то, чтобы вот прямо наш, но семейный, отцовского двоюродного брата, который в Москве. Деньги к деньгам, как говорится. Все операции «Продлеса» шли через Московско-Сибирский банк Ледяных, и правильно, что отец хочет отправить транспортную компанию туда же.

- Вероника и Жанна всё сделают, - кивнул он.

- Да, но раз твоя Вероника изволила куда-то потеряться, то ты до понедельника ей об этом ни слова не говори, понял? - сощурился Майк. - Узнает на планёрке, как все.

Наверное, это правильно.

Дальше они уже просто трепались обо всём и ни о чём - назавтра Майк собрался с Лис и младшими пойти в лес, типа микропохода устроить, а то Лерочка исстрадалась вся, что старших в лес брали, а её - нет. Отец собирался просто уехать наконец-то в Листвянку, а то вторая неделя в городе. А Полинька останется, и непременно придёт, и ещё Линочка тоже собиралась заехать.

Нет, ему не давали скучать. Но того единственного человека, от простого присутствия которого стало бы теплее и светлее, почему-то не было. А потом пришла и осталась мысль, которая просто вынесла наповал: а ну как она больше никогда не придёт? Уволится из компании, уедет из города? Нет, найти-то можно, не вопрос, но если она почему-то вдруг сама не хочет?

Что там произошло, мать-мать-мать?

Были мы рады верить мечте

Даже недолгой, даже обманной,

А без неё мы плывём в пустоте,

Кружим, затеряны в зыбком тумане…

Мюзикл «Принцесса Грёза»

Что там было между пятницей и понедельником? А хрен его знает. Она помнила, что нужно кормить Чарлика и чистить его горшок, и что нужно заправить машину, и домой продукты и деньги, и собаку Муху тоже покормить. И полить цветы.

Ойблин, а в орхах-то плесень, это кто ж так постарался? По ходу, мама. Спрашивать бесполезно, она скажет, что хотела, как лучше, и что в горшках было сухо, и корни торчали наружу, и что там ещё она обычно говорит. А то, что это не болотные растения, и что они в воде не выживают, ничего так, да?

Вероника вытряхивала из горшков наиболее пострадавшие орхи, раскладывала по столу на газетках мокрую кору, отрезала подгнившие корни, вымывала плесень со стенок горшков. К счастью, пострадали не все, а только четыре, но теперь стопудово сбросят бутоны. Жалко беленькую, которую притащил Вик… ох, чёртов Вик.

Почему она поверила-то? Вот почему? Да потому, что видела своими глазами - между ними, как говорится, дистанция огромного размера. Ну да, она не совсем бедна - уже, она не совсем глупа и необразованна, но до племянниц Полины Николаевны, как бы они не выглядели, ей семь вёрст, и всё лесом. И как бы она из штанов не выпрыгивала - через себя не перепрыгнешь. А почему он ей не сказал - ну, она ж его и не спрашивала.

А те слова в машине… так он же был не в себе! А когда пришёл в себя, то ничего такого говорить не стал. Наверное, уже и не помнит, что там было и как.

И кто его знает, может быть как раз он и говорил той самой племяннице, что перезвонит ей потом. Когда она сидела рядом и держала его за руку. Она ж не знает ни французского языка, ни итальянского.

Вообще надо вернуть ключи от квартиры. Но опять же сейчас делать это совсем неправильно - он же в больнице, и хоть врач и сказал, что прогноз благоприятный, но всё равно - в больнице, после операции. Заведённые там было свои вещи она вывезла, их немного скопилось.

А вдруг всё это неправда? Вдруг это выдумки Сашки, которую послали?

Потому что было - невероятно. Было так, как никогда в жизни. Она хоть попробовала, каково это - когда в тебе заинтересованы, пусть даже на здесь и сейчас, на конкретный момент. Когда заботятся о тебе, о твоём удовольствии и счастье. Так-то она с самого начала себе говорила, что это ненадолго, это на несколько встреч. И это такая мечта, пойти навстречу которой не глупость и не ошибка. Это слишком красивая и хорошая мечта. Она может быть только мечтой. Но как же она жила-то все эти годы, без мечты?

Дома оставалось только сжимать зубы и прятаться в комнате. Потому что добрая мама уже сто раз сказала про «я тебя предупреждала», и про «думать надо было раньше, и головой», и про «нужна ты такому мужику». Это ещё Вероника ей ни слова по делу не говорила, это просто реакция на то, что она вернулась домой, проболтавшись пару недель между небом и землёй. А если расскажет детали, то вообще слушать - не переслушать. Поэтому Вероника никому дома ничего не расскажет. Никогда.

Но рассказать хотелось, очень хотелось. Вероника взяла телефон, набрала номер. Ура, Ленка дома и не особо занята. Можно добежать до неё.

Ленка отреагировала на явление Вероники вытаращенными глазами - ещё бы, три недели щебетала по телефону про умопомрачительное счастье, а теперь приходит вся вот такая. Она быстро накидала в тарелки какой-то еды, а в бокалы - винища, утащила это всё на балкон, попросила мужа за ними не ходить, дождалась, пока Вероника угнездится на стуле, и поинтересовалась: