Секундо. Книга 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 5

Боясь призвать слугу привычным криком, осторожно выглянул в коридор, стараясь, чтоб его не заметили. Неподалеку возле покоев принцессы с алебардами наизготовку стояли ее стражники в полном боевом облачении, будто собравшись на войну.

Король недобро хмыкнул. Теперь ему к собственной невесте без доклада не войти. Гордые традиции королевского рода Терминуса сильно отличались от привычных ему простых нравов Северстана. Хотя, имея такую красавицу дочь, он тоже поостерегся бы злых людей и принял все меры к ее охране.

При мысли о возможной дочери низ живота скрутило узлом, и он чуть было не застонал вслух. Ульрих не привык отказывать себе в удовольствиях, и воздержание ему пришлось не по нраву.

Чтоб скинуть тягостное напряжение, решил навестить одну из любовниц, лучше даже всегда готовую к соитию Олию, но перед глазами возникло укоризненно на него смотревшее прекрасное лицо невесты, и он тут же отказался от столь заманчивой мысли. Не хватало еще поссориться с Лусией до свадьбы.

С нее станется ответить ему «нет» перед алтарем. А это будет не просто позор, это будет крушение всех его надежд. И пусть эти надежды обретены совсем недавно, они ему слишком дороги, чтоб от них отказаться.

Не зная, где найти слугу, Ульрих негромко посвистел, вызывая его. На этот необычный звук к нему повернулись все, кто в этот момент был в коридоре. Король непривычно смутился — уж слишком неодобрительными были обращенные к нему холодные взоры приехавших с принцессой придворных.

Мимо проходил один из кухонных поварят, и король приказал ему позвать своего личного слугу. Через несколько минут тот прибежал, оправдываясь, что не слышал зова своего господина.

Ульрих обкатился холодной водой из ведра с помощью слуги, пораженного столь непривычным поведением обычно не заморачивающегося излишней чистотой короля. Оставив на полу огромные лужи, поскольку оловянный таз, в котором он стоял, был слишком мал для подобных омовений, Ульрих велел себя причесать.

Длинные спутанные патлы поддавались грубому деревянному гребню с трудом, и он шипел сквозь зубы, терпя непривычную боль. Переодевшись в чистую одежду, быстро прошел в комнаты матери.

Вдовствующая королева приняла его в своей гостиной. У нее, как и у принцессы, покои состояли из спальни, комнатки для доверенных слуг и гостиной. Мебель для них была изготовлена из обычной сосны, довольно удобная, но, по меркам гордых терминцев, слишком примитивная для королевского дворца.

Ульрих с досадой посмотрел вокруг.

— Нам придется строить новый дворец. Принцесса привезла с собой прорву дармоедов, — без предисловий начал он.

— Я о строительстве королевского дворца говорила еще вашему отцу после нашей свадьбы, сын мой. Но ему было не до новых построек. Его больше волновали собственные утехи, чем государственные дела, — королева не скрывала упрека, намекая, что и сын пошел по стопам отца.

— Похоже, пришла пора исправлять сделанные ошибки, — король тяжело бухнулся в жалобно скрипнувшее под его весом кресло и прямо спросил мать: — Вы не собираетесь покидать дворец?

Королева побледнела от огорчения, но ответила с гордо вскинутой головой:

— Традиция предписывает вдовствующим королевам уходить в монастырь, чтоб не мешать новой королеве. Так сделала и моя свекровь, хотя я вовсе не возражала против ее присутствия во дворце. Но, если твоя супруга не будет против, мне бы хотелось остаться здесь. Посмотреть на ваших детей и хоть немного порадоваться в этой жизни.

На ее глазах внезапно сверкнули слезы, и король смутился. Мать никогда не позволяла себе недостойной слабости, считая это непозволительным для особы королевской крови, и он полностью такое поведение одобрял. Не хватало еще здесь нюни разводить!

С силой сжав руки, королева остановила готовые пролиться слезы. Ульрих сделал вид, что ничего не заметил.

Прерывая разговор, в комнату, не испросив позволения, развязно вошел мажордом в длинном черном кафтане с массивной золотой цепью на шее.

— Когда подавать ужин, моя королева? — спросил он у нее таким тоном, будто главным во дворце был он.

Королева чуть склонила голову, скептически оглядывая непочтительного слугу. Задумчиво проговорила, будто говоря сама с собой:

— После свадьбы здесь многое поменяется. — После этих слов король, будто впервые увидев нагловатого мажордома, смерил того неприязненным взглядом. Королева же уверенно продолжила, твердо глядя в лицо слуги: — И я не думаю, что вы сможете удержаться на этом месте. Новая королева наверняка назначит на это место кого-нибудь из своих слуг, более почтительного и вышколенного.

Только теперь осознав, насколько неподобающе себя ведет, мажордом отвесил торопливый поклон и заискивающе спросил у короля:

— Но вы ведь не позволите чужеземке менять здесь все так, как ей хочется? — что этого никогда не будет, он был совершенно уверен. Его покровительница Олия этого не допустит. И неосмотрительно добавил: — Ваша любимая конкубина наверняка будет против.

Король молчал, не зная, что на это ответить, а вдовствующая королева отвернулась, чтоб сын не заметил ее печальной усмешки. После объявления Олии главной конкубиной королева лишь считалась королевой. Настоящей хозяйкой во дворце была наложница, которой Ульрих, по ее мнению, позволял слишком многое.

Королева подозревала, что сына опоили приворотным зельем, но он об этом и слышать не хотел. Что будет теперь? Будет ли принцесса Терминуса бороться за свое королевское достоинство или тихо отойдет в сторону, как это сделала в свое время она сама? И станет только средством для рождения законных наследников?

Она всю жизнь чувствовала себя племенной кобылой, которую законный супруг посещал только для того, чтоб сделать очередного ребенка. И случалось это не чаще раза в год. Все остальное время он развлекался со своими любовницами.

— Ты пришел сюда доложить, что ужин подан? — королева насмешливо потянула носом, намекая на ароматы, витающие в воздухе.

Мажордом несколько смутился. Олия уже давно приказала подавать на стол, не дожидаясь, когда выспится эта иноземная неженка, и его приход сюда был чистой формальностью, как обычно.

— Хорошо, мы идем. А ты сообщи об этом нашей венценосной гостье, — распорядилась королева, поднимаясь с кресла.

Король тоже встал, подал матери руку, и они в полном согласии, чинно, не спеша, направились вдвоем по извилистому коридору в трапезную, как не ходили уже давным-давно. Обычно король в награду за жаркую ночь оказывал подобную честь одной из своих наложниц, но весь последний год это была Олия.

За высокими узкими окнами замка чернела непроглядная ночь. Полутемный зал, служивший трапезной королям Северстана не один век, освещался чадящими факелами, воткнутыми в железные шандалы на стенах. Возле расставленных у дальней стены длинных, покрытых желтоватыми льняными скатертями столов, не садясь, стояли придворные принцессы, терпеливо ожидая ее саму.

Через несколько минут Лусия, свежая и отдохнувшая, спустилась к столу в красивом шелковом платье, чуть-чуть приоткрывающем белую грудь. Придворные обрадованно зашумели и принялись ей низко кланяться. Приветливо улыбаясь, Лусия подошла к центральному столу, предназначенному для короля, и остановилась в недоумении.

На хозяйском месте во главе стола сидела разряженная особа с наведенным румянцем на сильно набеленном лице, в ярком красном платье из грубоватой шерсти, с огромным декольте, из которого чуть было не вываливались коровьи груди, и с вызовом смотрела на приближающуюся принцессу.

Лусия с трудом сдержала нервный смех. Так вот та самая фаворитка, которой она должна опасаться! Глупая ряженая кукла. Понятно, без приворота здесь не обошлось. В ее родном королевстве за такие штучки безжалостно рубили головы знати и жгли на кострах простолюдинов, но здесь, как видно, это было в порядке вещей.

— Вы, сударыня, хозяйка этого замка? — спокойно, с изрядной долей насмешливости, спросила она у высокомерно задравшей подбородок особы, не удосужившейся подняться при ее появлении.