Секундо. Книга 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 25

Маркиза со вздохом положила голову на его плечо.

— А мне кажется, он просто скрывает свои порочные наклонности. Потому что тоже хочет стать королем. Вот и пытается понравиться народу. Ну и аристократии тоже.

— Ты думаешь, он готовит переворот? — в голосе герцога проступила озабоченность. — Но Торрен не из тех, кого можно обойти просто так. Будет война. Это плохо. Надеюсь, король ничего подобного не допустит.

Этьена соблазняюще провела по щеке Берна подушечками пальцев.

— Я ничего не знаю о перевороте. Просто мне не нравится королевский род. Они все противные и ждать от них можно всего, чего угодно. Я не говорю о королеве, — ее голос смягчился, — Роветта хороший человек, но она и не королевского рода.

Берн перехватил ее дрожащие пальчики и нежно поцеловал каждый.

— Оставим морским гадам весь этот несчастный род! Лучше поцелуй меня. Я, как узнал, что Торрен утащил тебя в свою спальню, чуть с мечом за тобой не кинулся. Как сдержался, не знаю. А то было бы плохо всем.

Этьена горько потупилась. Как же ей не повезло встретить принца! Ее позор будут помнить долго. Это сейчас жених влюблен и мягок. Но пройдет время, они будут женаты, страсть уляжется, и он не раз припомнит ей невольную измену с наследным принцем. Возможно, даже оставит ее ради другой женщины. И она ничего не сможет сделать. Она опозорена навеки.

Берн принялся пылко ее целовать, желая вытеснить из ее памяти грубость принца. Вдыхая привычный терпкий запах жениха, маркиза попыталась расслабиться. Не получилось.

От выпитого зелья у нее до сих пор горчило во рту, болела голова и на желудке лежал камень. Но последствий от насильного соития не будет, это она знала точно. В королевской семье не заводили бастардов. За одно это можно было поблагодарить принца, но благодарить не хотелось, хотелось убить.

Выпроводив маркизу, Торрен с облегчением вздохнул полной грудью. Подступившая к горлу желчь улеглась, и терзавшая сердце злость успокоилась. Все-таки как много для него значит податливое женское тело! Снова недобрым словом помянул свою фаворитку, так некстати лишившую его привычного облегчения.

Вызвал камердинера, дал себя раздеть и лег. Уже засыпая, вспомнил о приказе короля прочесть глупые стишки и неистово выругался. Придется завтра весь день убить на эту идиотскую рукопись. Было бы проще заставить кого-нибудь читать вслух, но на этот раз король нарушение своего приказа ему не спустит, прегрешений, и больших, и маленьких, набралось слишком много.

И возложение на свою постель чужой невесты ему припомнят тоже, вряд ли королева простит ему унижение своей любимицы. Хотя это сущий пустяк, и он на месте Роветты не придавал бы этому никакого значения. Но она непременно поднимет скандал.

Если б у него была хоть часть способностей его прабабки Лусии! Вот тогда бы он показал всем своим недоброжелателям, как нужно перед ним раболепствовать!

Под эти неприятные размышления заснул, а утром, едва перекусив, вынул рукопись и углубился в ее изучение. Писал кто-то из тех, кто относился к правящей династии с изрядным скепсисом. Принца бесили нелицеприятные высказывания, то и дело встречавшиеся в тексте.

Да и стиль изложения был архаичным, с огромным количеством малопонятных слов. А уж выспренние стансы в честь небесной красоты королевы и ее ангельского характера, коими это творение было напичкано от первой до последней строчки, едва не заставили его порвать свиток на множество обрывков.

Неужели отец, велев переписать эту чушь, не мог приказать выбросить все лишнее? Оставил бы суть, и ладно. Всем было бы легче: писарю — писать, а всем остальным — читать. Злясь, принц весь день продирался через витиеватое описание стародавней истории и к вечеру, дойдя до белого каления, все-таки разобрался в редкостно занудном тексте.

По мнению написавшего эту муть, дело было так:

Леран Восьмой в достаточно молодом возрасте женился на герцогине Аласте, происходившей из боковой ветви королевской семьи. Как утверждал неведомый хроникер, у нее были синие глаза, и она вполне могла претендовать на королевский трон. Чтоб трон не уплыл из загребущих лап правящей семьи (эта формулировка, допущенная хроникером, искренне возмутила читающего эти строки Торрена), ее выдали замуж за еще совсем юного наследного принца Лерана.

Вскоре после женитьбы старый король весьма глупо погиб на охоте, задранный диким вепрем, и Леран взошел на престол под порядковым номером восемь.

Как и большинство своих предшественников, супругу король не любил, несмотря на ее бесспорную красоту и добрый нрав. Видимо, именно поэтому он и не слишком заботился о появлении наследников. Ходили слухи, что в опочивальне королевы он был один только раз, в день свадьбы. Чем уж ему не угодила Аласта, так и осталось тайной.

Хотя, как намекнул поэт в очередных бредовых стансах, дверь своей опочивальни перед королем закрыла именно королева. Это Торрен посчитал полной нелепицей. Какое право имеет жена отказывать в близости собственному мужу, к тому же королю? Не было у женщин таких прав и никогда не будет.

У короля была официальная фаворитка. Маркиза Стэлл стала ею задолго до женитьбы принца. И даже надеялась со временем стать королевой. Или хотя бы регентшей при своем старшем сыне, ублюдке Лерана.

Но для этого нужно было избавиться от королевы, святой обязанностью которой было родить королю законного наследника, чтоб страна не погрязла в смуте и распрях. А затем и от брата короля, Авдотия, давно поглядывающего на фаворитку с презрением и подозрением.

Когда король в очередной раз со свитой отправился на охоту в свой охотничий замок, маркиза решила действовать. Время у нее было, король никогда не возвращался с охоты ранее, чем через пару недель. Аласту обманом выманили в парк, а придворные из рода Стэлл схватили ее и увезли.

Вернувшемуся с охоты Лерану никто не мог объяснить, куда делась его законная супруга. Фаворитка, уверенная, что он будет доволен избавлением от постылой жены, умильно ластилась к нему, ожидая благодарности.

Но жестоко ошиблась. Справедливого дознания потребовал брат короля, принц Авдотий. И под его жестким напором король был вынужден передать дело тайному сыску. И вскрылись все черные делишки маркизы Стэлл. И то, что она готовила покушение на королеву, и то, что собиралась занять ее место в нарушение всех законов страны.

Ее приговорили к отсечению головы, а вместе с нею всех замешанных в этом жутком деле, кроме того, к смерти был приговорен весь ее клан, включая грудных младенцев и беременных женщин.

Когда народ собрался на главной площади столицы, где на грубо сколоченном помосте высилась плаха, никто не верил, что казнь состоится. Ведь за последние двести лет никого не казнили. Объявляли о казни, доводили до плахи, даже головы на нее клали, но потом зачитывали указ о помиловании.

Дворяне даже об заклад бились, как рано будет зачитан такой указ, ведь казнили не кого-то, а официальную фаворитку короля. И когда на помост затащили упирающуюся маркизу в одной грубой полотняной рубахе со сползшим воротом, приоткрывшим белое плечо и часть груди, в толпе среди черни раздались похотливые смешки, вовсе не подобающие в столь трагическую минуту.

Когда под ударом топора ее голова отделилась от плеч, а из обезглавленного туловища ударил кровавый фонтан, никто не понял, что казнь все-таки состоялась.

Несколько минут площадь пребывала в потрясенном молчании и заголосила только тогда, когда от места казни было оттащено тело фаворитки, и к плахе был подведен ее старший брат, помогавший в похищении королевы.

Всего в этот день, впоследствии вошедший в историю Северстана как «кровавый», было казнено более ста человек из самых знатных родов. А род Стэлл был уничтожен полностью. Не пощадили никого.

Вот так закончилась история о похищении королевы Аласты, которую так и не нашли.

В заключении хроникер написал, что Леран Восьмой был уверен, что королеву похитили потому, что она ждала ребенка, который наверняка бы стал следующим королем.