Секундо. Книга 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 21

Роветту озадачила необычная нервозность матери. Но спрашивать ее она ни о чем не стала. Если будет нужно, мать и сама все выскажет. И не ошиблась.

Герцогиня порывисто встала, подошла к двери и выглянула наружу. Затем плотно закрыла двери и подошла к дочери. Поставила рядом с ней стул, села и ласково провела рукой по ее волосам. Роветта изумилась. Что случилось? Мать никогда прежде себя так не вела. Да и выглядела она понуро и даже болезненно.

— Я ходила к колдунье, спрашивала про всех нас. Знаю, это опасно, но уж очень душа была не на месте. Так вот, у всех предсказания обычные, ничего чересчур странного. Кроме твоего. Знаешь, что сказала колдунья?

Роветта припомнила слова своей камеристки:

— «Я стану королевой, но умру от рук бывшей королевы!», — но ведь это полная чушь, мама! Королевой мне не бывать, это запрещено законом, к тому же, как можно умереть от рук того, кто уже мертв?

— Это тебе Джасинта передала? Как порой несносны бывают слуги в своем глупом любопытстве! — герцогиня не на шутку рассердилась. — Но только предсказание звучало по-другому: — «Ты станешь королевой, но умрешь смертью королевы из рук королевы»!

Роветта побледнела.

— Смертью королевы? То есть меня отравят, как ее?

— Вот этого-то я и боюсь. — Голос герцогини упал до трагического шепота. — Королевой тебе не быть, это так, но вот отравить тебя во дворце могут, уж слишком много желающих занять твое место. Я надеюсь только на одно — король скоро тебя отпустит. Он со всеми своими фаворитками так поступал…

Сердце у Роветты сначала замерло, потом гулко застучало. Как больно это слышать! Но Леран обещал… Хотя кто знает, что он говорил своим бывшим фавориткам? Вдруг то же самое, что и ей?

Заметив, как она побледнела, мать поспешила ее утешить:

— Элдормен Ветте сказал твоему отцу, что возьмет тебя любую. Так что ваша свадьба всего лишь откладывается. Думаю, на год, не больше. Вообще элдормен поступает на редкость благородно. Мне кажется, он в тебя влюблен, раз его не смущает твоя принадлежность другому мужчине.

— Я за него не пойду, — твердо прервала ее Роветта. — Этой свадьбе не бывать!

— Как это? — пораженно вскрикнула герцогиня. — Ты не можешь нарушить слово, данное твоим отцом!

— Отец больше не имеет права распоряжаться моей жизнью, мама. — Усилием воли Роветта заставила себя говорить спокойно, хотя ей хотелось кричать. — Ты забыла, что я официальная фаворитка короля, и что это звание выше герцогского?

Герцогиня прикусила губу, осознав слова дочери. Этого она никак не ожидала. Роветта всегда была спокойной и послушной. Принялась убеждать непокорную дочь:

— Но для тебя замужество с Ветте самый лучший выход, ведь после того, как от тебя откажется король, ты никому не будешь нужна.

Роветта положила руку на тяжко бившееся сердце.

— Пусть так. Но и элдормену я принадлежать не буду. Откуда ты знаешь, не станет ли он попрекать меня королем? И, возможно, даже бить, наказывая? Я этого не хочу.

— Элдормен Ветте не такой…

— А какой, мама? — Роветта агрессивно повернулась к герцогине. Ее глаза блестели то ли от негодования, то ли от непролитых слез. — Он же теперь глава тайного королевского сыска! И я точно знаю: он сам допрашивает подозреваемых! Сам их пытает! И это ему нравится! Он любит слушать стоны людей, его пьянит свежая кровь! Неужто ты думаешь, что такой человек будет со мной нежным и снисходительным?! Ты только что говорила, что сама его боишься! Поверь, не напрасно!

Герцогиня провела подрагивающей рукой по лбу.

— Я не знала, что он сам пытает людей. Похоже, он вовсе не тот, каким хочет казаться. Но как мне сказать все это твоему отцу? Он меня не поймет. И примчится разговаривать с тобой сам. И настаивать на своем.

— А я его просто не приму. Это мое право. А чтоб не было скандала, ты ему ничего о моем несогласии не говори. Зачем? Пусть думает, что все будет так, как он решил.

Кивнув в знак согласия, мать задумчиво сказала:

— Меня смущают слова колдуньи. Она произнесла их в трансе. Это было так страшно… Боюсь, что они сбудутся.

— Мама, ты только что сказала, что я здесь самое большее на год. Так почему тебя беспокоит какое-то предсказание?

— Не знаю. Просто нехорошо на душе, меня гнетет какое-то тяжкое предчувствие. — Герцогиня прикрыла глаза, вспоминая колдунью, и нервно передернулась. — Я не верю, что ты станешь королевой, но вдруг?

— Леран никогда не нарушит закон, — с горечью проговорила Роветта. — И он никогда не возьмет в жены женщину не королевского рода. Так что беспокоиться не о чем. — И тоном гостеприимной хозяйки спросила: — Ты не голодна? Приказать накрыть на стол, перекусить чего-нибудь легкого?

Кому предлагают перекусить перед обедом, но не приглашают на него остаться? Герцогиня была слишком хорошо воспитана, чтобы не понять, что ее попросту выпроваживают. Поднявшись, она, повинуясь этикету, присела в реверансе и с сожалением принялась прощаться:

— Спасибо, дорогая, но мне пора. Даже не знаю, хорошо ли то, что ты здесь. Мне за тебя очень беспокойно. Единственная надежда — что это ненадолго. Я уезжаю в новое поместье, оно далеко, поэтому увидимся мы не скоро. Но, — она помедлила, колеблясь, но все-таки твердо продолжила, будто поклялась: — Если вдруг ты станешь королевой, я сделаю все, чтоб предсказание колдуньи не сбылось!

Поцеловав дочь, она ушла, а Роветта почувствовала облегчение. Она любила мать, но не тогда, когда та равнодушным тоном заявляла о ее неизбежном расставании с Лераном, любовью всей ее жизни.

О жестоком предсказании даже не задумалась, оно сразу представлялось ей полной бессмыслицей. Мало ли что показалось колдунье? Нет, не зря их все-таки уничтожают. За одно это глупое предсказание, лишившее покоя ее мать, колдунью вполне можно отправить на костер.

Едва в покои вошел король, как она кинулась к нему и прижалась всем телом. Леран крепко обнял ее и недовольно сказал:

— Тебя расстроила твоя мать, я вижу. Увы, но от близких людей страдаешь гораздо больше, чем от чужих. Не переживай. Чтоб она тебе не говорила, знай, это не так. Я тебя люблю, и это единственное, что имеет значение.

Прошел обещанный герцогиней год, но король и не собирался отпускать Роветту. Герцогиня, в очередной раз приехавшая ко двору, была удостоена высочайшей аудиенции по приглашению короля, на которой ей прямо было сказано, что ее надежды напрасны и что ее дочь останется официальной фавориткой еще весьма неопределенное, возможно, очень долгое, время. Слово «навсегда» не прозвучало, но оно упорно витало в воздухе.

Герцогиня Аметти не сдалась, уверенная, что чем раньше король отпустит ее дочь, тем будет лучше для всех, и предприняла некоторые весьма вольные действия, в которых ей помогала герцогиня Зорион, знающая и дворец, и прислугу куда лучше.

В один из дней король пришел к Роветте и застал ту всю в слезах.

— Что случилось? — вид плачущей фаворитки не на шутку его встревожил.

— Я понесла! — выдавила она, с ужасом понимая, что сейчас будет. — Но я не знаю, как это могло случиться. Я каждый день пью зелье от беременности. И не пропускала ни разу! Но оно почему-то не помогло. Я выпила зелье, изгоняющее плод, но и оно не подействовало. — И она жалобно посмотрела на короля.

Тот побледнел и с силой сжал кулаки. Роветта напряглась, но покорно встала перед ним, опустив плечи и ожидая безжалостного удара в низ живота. Она ни о чем не просила, зачем? Все будет напрасно. Как бы Леран ее ни любил, оставить ребенка он не имеет права. У королей не может быть бастардов, так же как и у членов королевского рода. Так что виновата она или нет, но отвечать за ненужную беременность ей одной.

Но вместо этого Леран погладил ее по щеке, поцеловал в лоб и вышел, ничего не сказав.

Она обессиленно прилегла на ложе, молясь, чтоб он не прислал королевского палача. После его удара она вряд ли выживет.

Но никто не пришел. Короля не было тоже, и это расстроило ее больше всего. Если б она и вправду была виновата!