Секундо. Книга 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 19

— А по ошибке отравила королеву, — спокойно добавил лекарь и лукаво подмигнул герцогине.

Та понятливо подхватила:

— И отравила королеву!

Завывающую няньку утащили в подземелье, где находились тюремные камеры и пыточная.

Уже вечером герцогиня сказала Роветте, что нянька во всем призналась. И в том, что купила отраву для короля, и что, перепутав, оставила флакон на том же столе, где стояло успокоительное для королевы.

— И Геральда успокоилась навсегда, чему рады все, кто ее знал, — гофмейстерина, теперь уже бывшая, чуть не прыгала от радости. И назидательно вздернула кверху палец: — Вот как бывает, если готовишь покушение на короля, плохо его организовав. Хотя чего еще ждать от полусумасшедшей дурочки? Хорошо, что все закончилось именно так. Не иначе, как вмешалось само Провидение. Король жив, а та, что пыталась отправить его на тот свет, очутилась там сама. Но интересно, что за гадость подлила королю Геральда во время завтрака? Не смертельное, но неприятное? Лекарь же не зря намекнул на промывание желудка?

Роветта нервно потеребила подол. Нянька никак не могла отравить свою воспитанницу. Особенно если учесть, что отравы на месте уже не было. Значит, это мог сделать кто угодно. Флакон с успокаивающим зельем стоял у всех на виду, подменить либо его, либо его содержимое мог любой. И у герцогини, принесшей его из гардеробной, тоже такая возможность была.

Но то, что королю больше ничто не угрожает, перевешивало все ее соображения. Кто бы это ни был, он сделал благое дело.

На следующий день дворец погрузился в нарочитый траур. Все придворные во главе с королем облачились в черное, которому противоречили довольные и радостные лица, на которых читалось одно: «наконец-то избавились»!

Роветте ужасно не хотелось уезжать, но от приказа матушки уклониться было невозможно. Да и должности фрейлин и гофмейстерины с гибелью королевы упразднялись, во дворце ей делать было больше нечего. После обеда довольная скорым отъездом Джасинта уложила вещи, конюхи запрягли лошадей в карету, охрана, присланная отцом, уже сидела верхом, ожидая только ее.

К отъезду все было готово, тянуть было нечего.

Ей отчаянно хотелось увидеть короля, посмотреть на прощанье в любимое лицо хоть краткое мгновенье, чтоб запомнить на всю жизнь, но это было невозможно. Ведь не может же она разыскивать его по всему дворцу? К тому же он в официальном трауре, как-никак погибла его законная супруга, мать наследника престола, и ему не до влюбленной в него девочки.

С сожалением распрощавшись с герцогиней Зорион и остальными фрейлинами, оставшимися во дворце до похорон королевы, Роветта медленно спустилась по боковой лестнице и вышла во двор. Ледяной ветер ударил в грудь, будто хотел вернуть ее под теплое укрытие стен, но она упрямо пошла вперед, отворачиваясь от летящего в лицо снега.

Застоявшиеся лошади неспокойно гарцевали, нужно было спешить. Вздохнув, Роветта в последний раз окинула взглядом дворец и оперлась на руку стражника, чтоб сесть в карету. И тут услышала громкий оклик начальника дворцовой стражи:

— Маркиза Аметти, подождите! — она удивленно повернула голову. Чуть запыхавшийся мужчина приветственно поклонился и сказал: — Король просит вас подняться к нему.

Она чуть было не спросила «зачем?», но спохватилась и покорно склонила голову. Подхватив обеими руками юбку дорожного платья из плотной теплой шерсти, торопливо зашагала обратно во дворец, сопровождаемая начальником дворцовой стражи.

Ей было не по себе. Почему ее ведут под конвоем, как арестантку? Неужто ее в чем-то подозревают? Или просто король вызывает всех, кто был свидетелем смерти королевы? Или это ее поспешный отъезд вызвал подозрения? От этих сумбурных мыслей у нее начала болеть голова, и в покои короля она вошла бледная, с опущенным взглядом.

Леран ждал ее в своем малом кабинете, один, без секретарей. Отпустив начальника стражи небрежным взмахом руки, он поспешно усадил Роветту в кресло.

— Садитесь, маркиза, вы слишком бледны, — сказав это, отошел на шаг и замолчал, сложив руки на груди.

Роветта подняла голову, положила прохладные пальцы на пульсировавший болью висок и вопросительно уставилась на короля. Его лицо было напряжено, даже искажено, будто он готовился сказать ей что-то крайне неприятное. Она заметила тени у него под глазами и опавшие щеки. Видимо, герцогиня была права, и королева вчера все-таки что-то ему подлила. Но не отраву, потому что подействовала она вовсе не так, как ожидали Геральда со своей верной нянькой.

Почему же он молчит? Это зловещее молчание пугало ее все больше и больше. Уж пусть лучше сразу обвинит ее во всех смертных грехах, но выносить эту мертвенную тишину она больше не в силах!

Вдруг король рывком приблизился к ней и опустился на одно колено.

— Не уезжайте, прошу вас! — это был не приказ, а просьба. — Я понял, что не смогу жить без вас. Наверное, я влюбился, хотя никогда не верил в любовь.

Роветта быстро закивала, не в силах ответить из-за перехватившего горло спазма.

— Вы не против? — удивленный король взял ее руку и принялся перебирать безвольные пальчики. С горечью признал: — Я не могу на вас жениться, но могу сделать официальной фавориткой. Вы согласны?

Роветта снова закивала. По ее щекам покатились слезы облегчения.

— Не плачьте, что же вы? — расстроенно попросил он и принялся осторожно промокать ее слезы своим платком. — Я понимаю, для вашего старинного рода это вовсе не честь. Увы, нарушать вековые законы страны я не могу. Но и брать в жены кого-то из королевского рода не буду тоже, так что вы будете для меня единственной. Наследник у меня есть, так что вступать в династический брак ради потомства я больше не обязан.

Девушка с силой сомкнула веки, прислушиваясь к себе. Почему она ощущает не счастье, как должна была бы после признания в любви того, кого любила сама, а только глубокую печаль? Потому что отныне ей не стоит даже думать о детях? Ведь королевские фаворитки, кем бы они ни были, не могут иметь детей.

Леран легонько провел костяшками пальцев по ее еще влажной от слез щеке и она, распахнув глаза, положила ладонь поверх его пальцев.

— Я так рад, что ты останешься, — тихо признался он. — Я хотел тебя отпустить, хотел преодолеть это изнурившее меня чувство, но не смог. Одна мысль о том, что ты достанешься другому, сводила меня с ума. Это слабость, но я тебя отпустить не могу. Боюсь, что не смогу никогда. Насколько я знаю, твой жених элдормен Ветте?

Только сейчас вспомнив о своем женихе, Роветта покраснела и потупилась. Ей не хотелось о нем говорить. Чувство долга жестоко укоряло ее — она поступает плохо, отказываясь от того, кому была обещана родителями.

Леран поспешил смягчить ее угрызения совести:

— Элдормен любит власть, недаром он подался в эмиссары тайного сыска. — Роветта вздрогнула, услышав это. Элдормен Ветте эмиссар? Для нее это была неприятная новость. — Я дам ему должность главы тайного сыска, это, по сути, второй человек в королевстве после меня. Думаю, после этого он про тебя если и не забудет, то сделает вид. Уж слишком много возможностей перед ним откроется.

Король поднялся с колен и позвал начальника стражи. Тот явился тотчас, как всегда, ожидая приказаний короля за дверью. Понятливо взглянул на разрумянившуюся девушку, от чего та раскраснелась еще больше.

— Скажи внизу ожидающим, что маркиза Аметти никуда не едет. И что я подписал указ о назначении ее официальной фавориткой, а ее отец получит титул герцога. Пусть отправят гонца с этим известием. А сейчас пришли мне моего первого секретаря.

Главный стражник еще раз исподволь бросил любопытный взгляд на новую избранницу Лерана. Зная, что благосклонность короля слишком уж хрупка и недолговечна, заранее пожалел эту наивную девочку и ушел исполнять приказ.

Роветта благодарно улыбнулась.

— Благодарю вас, мой король, — произнесла она стандартную фразу и тут же оказалась прижатой к крепкой груди.

— Просто Леран, моя дорогая, и на «ты». Мы же договорились. — Его дыхание овеяло ее лоб, и она ощутила чуть осязаемое прикосновение его губ.