Барнеби Радж - Диккенс Чарльз - Страница 57
- Предыдущая
- 57/171
- Следующая
Миссис Варден ответила, что имела честь познакомиться с ним и что он – очень приятный и красивый молодой человек.
– Миссис Варден, вы – мать, – промолвил мистер Честер, беря понюшку табаку, – и понимаете, что я чувствую, когда хвалят моего сына. Правда, он меня несколько заботит… даже сильно заботит… У него такой непостоянный нрав, миссис Варден! Порхает, как мотылек, с цветка на цветок, от одной любви к другой. Впрочем, молодость – пора легкомыслия, сударыня, и не следует слишком строго судить ее за это.
Он посмотрел на Долли. Она очень внимательно слушала. А ему этого только и нужно было!
– Единственное, что заставляет меня сожалеть об этой слабости Нэда… Кстати говоря, я вспомнил, что хотел вас просить уделить мне минутку для разговора с глазу на глаз… Да, единственное, в чем я упрекаю Нэда, это в неискренности, которую неизбежно влечет за собой ветреность. Из любви к нему я стараюсь скрыть это от себя самого, но не могу не думать об этом постоянно. Для меня лицемер – последний человек. будем всегда искренни, дорогая миссис Варден.
– И добрыми протестантами, – подсказала шепотом миссис Варден.
– И, конечно, добрыми протестантами. Будем искренни, глубоко благочестивы, будем строго блюсти нравственность и справедливость (не забывая притом о милосердии), будем честны и правдивы – и мы только выиграем от этого. Разумеется, это немного, но все же кое-что: мы, так сказать, закладываем этим фундамент, на котором зиждется великое здание духовного совершенства.
«Вот поистине замечательный человек!» – мысленно говорила себе миссис Варден. Она уже видела в мистере Честере идеал кроткого, добродетельного и стойкого христианина. Обладая всеми качествами, которые так трудно даются людям, он сумел сохранить в себе все основные добродетели, так сказать насыпав им соли на хвост, чтобы не улетучились, – и притом ничуть не ставит себе этого в заслугу и стремится к еще большему совершенству! Добрая женщина, как и многие, принимала за чистую монету его притворную скромность, позу человека, якобы не придающего значения своим великим заслугам, небрежный тон, словно говоривший: «Вот я какой, я не горд, не считаю себя лучше других, – не будем говорить об этом». Именно потому, что мистер Честер говорил о себе словно нехотя, покоряясь необходимости, речи его произвели на слушательницу такое впечатление.
Сообразив это – ибо мало кто мог в таких случаях соперничать с ним в наблюдательности, – мистер Честер усилил атаку и провозгласил еще несколько неоспоримых истин – правда, довольно неопределенного и общего характера и смахивающих на затрепанные и банальные сентенции, но высказанных так мило, с такой задушевностью, что они подействовали как нельзя лучше. И это ничуть не удивительно: пустые сосуды при падении издают гораздо более мелодичный звук, чем полные, и точно так же пустые слова часто звучат в мире громче всего и больше всего нравятся людям.
Картинным жестом вытянув руку с открытой книгой, а другую руку положив на грудь, мистер Честер разглагольствовал, чаруя всех своих слушателей, как ни различны были их мысли и чувства. Даже Долли, сильно смущенная его плотоядными взглядами и «гипнотизирующим» взором Сима Тэппертита, сознавалась себе, что никогда еще не встречала такого красноречивого джентльмена. Даже Миггс, в душе которой боролись восхищение мистером Честером и смертельная зависть к хозяйской дочке, и та в конце концов была умиротворена. И мистер Тэппертит, хоть и был, как мы уже говорили, поглощен созерцанием своей дамы сердца, невольно отвлекался от этого занятия, плененный голосом чародея. А миссис Варден мысленно твердила себе, что ничто в жизни никогда еще не действовало на ее душу так благотворно, как речи гостя. Когда же мистер Честер встал и попросил разрешения поговорить с нею наедине, а затем, предложив ей руку и отступив на полшага, повел ее торжественно наверх, в парадную гостиную, она решила, что он – сущий ангел во плоти.
– Дорогая миссис Варден, – сказал он, галантно под нося к губам ее руку, – присядьте, прошу вас.
Миссис Варден села, призвав на помощь все свое знание светских обычаев.
– Вы догадываетесь, о чем я хочу говорить? – спросил мистер Честер, придвинув свой стул поближе. – Вы поняли меня? Дорогая миссис Варден, я – любящий отец.
– Сэр, я в этом ничуть не сомневаюсь, – отозвалась миссис Варден.
– Благодарю вас, – мистер Честер постучал пальцем по табакерке. – Миссис Варден, на родителях лежит великая моральная ответственность!
Она развела руками, тряхнула головой и устремила взгляд на пол с таким выражением, словно смотрела сквозь весь земной шар в необозримые просторы вселенной.
– С вами я могу быть совершенно откровенен, – продолжал мистер Честер. – Я люблю сына, нежно люблю. Любя его, я не желал бы, чтобы он причинил зло. Вы знаете о его привязанности к мисс Хардейл. Вы даже помогали им, – это очень великодушно с вашей стороны. Я вам глубоко признателен за ваше участие к Нэду. Но, дорогая моя, поверьте, вы поступали опрометчиво.
Миссис Варден, запинаясь, пробормотала, что очень сожалеет…
– Нет, нет, дорогая миссис Варден, – перебил ее мистер Честер, – не сожалейте о том, что делалось с самыми лучшими намерениями, со всей свойственной вам добротой. Но очень серьезные и веские причины, важные семейные соображения и, кроме всего прочего, различие вероисповеданий делают этот брак невозможным, совершенно невозможным. Мне следовало сообщить об этом вашему мужу, но он – простите мою вольность – не обладает вашей быстротой соображения и такой глубиной нравственного чувства… Какой у вас превосходный уютный дом и в каком порядке он содержится! Для меня, старого вдовца, все эти признаки присутствия в доме женской заботливой руки и женского глаза имеют невыразимую прелесть.
Миссис Варден (не отдавая себе отчета, почему) уже начинала думать, что прав Честер-старший, а Честер младший кругом виноват.
– Мой сын, как я слышал, пользовался услугами вашей прелестной дочери и даже вашего доброго простодушного мужа, – продолжал искуситель, пуская в ход все свое обаяние.
– Меньше всех помогала ему я, сэр, – сказала миссис Варден. – Гораздо меньше, чем другие. Меня часто одолевали сомнения. Мне казалось, что это…
– Что это – дурной пример, – подхватил мистер Честер. – И вы совершенно правы. Конечно, дурной! Ваша дочь в таком возрасте, когда особенно опасно видеть, что в столь важном вопросе, как брак, дети не повинуются родительской воле. Да, да, вы совершенно правы. И как это мне самому не пришло в голову? Сознаюсь, я совсем упустил это из виду. Насколько женщины прозорливее и мудрее нас, мужчин!
Миссис Варден сделала такую глубокомысленную мину, как будто она действительно сказала что-то очень мудрое и заслужила его похвалу. Она в это уже твердо верила, и уважение ее к собственному уму значительно возросло.
– Миссис Варден, – продолжал мистер Честер – Вижу что с вами я смело могу быть откровенным. В этом вопросе мы с сыном совершенно расходимся. Так же не согласен с выбором мисс Хардейл ее опекун, заменивший ей отца. И, наконец, мой сын во имя сыновнего долга чести, во имя всех священных уз и обязанностей должен жениться на другой.
– Значит, он обручен с другой! – воскликнула миссис Варден, воздевая руки к небу.
– Дорогая миссис Варден, к этому браку его готовили когда растили, воспитывали, учили… Говорят, мисс Хардейл – очаровательная девушка?
– Кому же это знать, как не мне, – ведь я ее выкормила. Другой такой на свете нет! – ответила миссис Варден.
– Я в этом ничуть не сомневаюсь. И вы, такой близкий ей человек, обязаны подумать о ее счастье. Судите сами, как я могу допустить (это самое я сказал Хардейлу, и он со мной вполне согласен), чтобы она связала свою судьбу с юнцом, у которого нет сердца? Называя его бессердечным, я его этим ничуть не позорю – таковы почти все молодые люди, погруженные в легкомысленную суету большого света. Только к тридцати годам в них может заговорить сердце. Пожалуй, – даже наверное, – и я в возрасте Нэда был бессердечен.
- Предыдущая
- 57/171
- Следующая
