Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 71

— Вышло недоразумение, — пробормотала под нос женщина, краем глаза наблюдая за Рози. Единственный, кто не испытывал стеснений, был Киллиан, которого нарушенный покой беспокоил куда больше, чем уличение в постели с преподавателем. — Недоразумение, о котором никто не должен знать, — шикнула она то ли Киллиану, то ли скорее Рози.

— Кэр… Мисс Тринити, не горячитесь, — промычал Киллиан, застегивая на груди рубашку. Рози разрешила себе развернуться и наблюдать за обоими любовниками воочию. — Чёрт, Рози, почему ты всё ещё здесь?

— Нет, я должна уйти, — волосы закрывали большую половину лица Кэрол, но Рози заметила на её щеках стыдливый румянец. Она больше не поднимала на девушку глаз, как и на парня. Одевалась бегло, непослушные пальцы не справлялись с пуговицами на блузке. Взгляд Кэрол шарил по комнате, будто бы в поиске ещё одного элемента одежды. — Пиджак пришлешь почтой, — опустив голову вниз, произнесла женщина, намереваясь поскорее уйти.

— Вот же он, — Рози сняла пиджак с ручки двери, возле которой стояла, закрывая собой выход. Она заставила Кэрол остановиться и поднять на неё глаза. Они стояли так близко друг к другу, что Рози видела на лице женщины подтекший макияж, испытывая к ней сожаление наряду с жестокой безжалостностью. — Не спешите, иначе поскользнётесь на лестнице, — с гадкой улыбкой на лице произнесла Рози, выдерживая взгляд. Злость в неравном сражении одержала верх над неловкостью.

— Мелкая дрянь, — прошипела под нос Кэрол, грубо оттолкнув Рози плечом в сторону.

Киллиан в это время уже сидел на краю кровати, прикуривая сигарету. Вид его был скучающе безразличным. Рози всполошила его, подняла с места, но теперь это беспокойство улеглось, и он был прежним. Заметив, что поджигаемая им сигарета, была самодельным косяком, она подошла к брату и выдернула гадость между его сжатых губ, из-за чего тот начал кашлять, не сделав полноценной затяжки.

— Какого чёрта? — в который раз повторил Киллиан, наблюдая за тем, как Рози потушила сигарету прямо о прикроватный столик, прежде чем сломать её пополам и растереть по поверхности. — Да, что с тобой такое?

— Из-за твоих действий страдаю я! Ты отравляешь мою жизнь, Киллиан, и я больше не намерена держать внутри себя возмущение, — дух Кэрол испарился, будто её здесь и не было несколько минут назад. — Ты, чёрт побери, уничтожаешь всё вокруг!

— Неужели? Я полагал, это перестало быть проблемой после того, как ты съехала отсюда, — он усмехнулся, по привычке обращая слова сестры в шутку.

— Нет ничего смешного в том, что ты делаешь, — она грубо толкнула его в плечо, стерев дурацкую улыбку с лица. — Ты убил человека! — с возмущением произнесла Рози, подкрепляя каждое слово ударом.

— Ты не в себе, — Киллиан поднялся с места, обхватив запястья Рози одной рукой, остановив рваные движения. — Ты под чем-то? — приблизился, чтобы лучше рассмотреть зрачки, размер которых был привычным.

— Это ты всё время под чем-то, — она стала вырываться и толкаться, испытывая неприязнь к его грубости, что помутненный рассудок едва отличал от той, которой её сковывали несколько дней назад. — Ты убил человека, как ты можешь жить с этим? — освободив руки, Рози снова принялась бить брата по груди сжатыми ладонями.

— Ты сошла с ума! Остановись! — Киллиан снова сделал попытку схватить её за руки, но Рози сделала шаг назад. — Ворвалась ко мне в комнату посреди дня, выгнала Кэрол, а теперь ещё и обвиняешь меня, — истерический смех парня заполнял комнату, отдаваясь в груди Рози злым эхо.

— Меня пытались изнасиловать, — сквозь зубы прошипела Рози, продолжая наблюдать за тем, как выражение на лице брата изменилось. — Брат той девушки, которая покончила жизнь самоубийством, решил проделать всё то же со мной. И это всё из-за тебя!

— Я не знал, — Киллиан неуверенно почесал затылок, опустив глаза пристыженно вниз. Улыбка стерлась с его лица, смех утих. — Когда это произошло? Кто он? — он сделал шаг ей навстречу. В пустых безразличных глазах теперь горели волнение и необузданная злость. Ей стало тошно от его несвоевременного беспокойства.

— Это всё неважно. Мне пришлось забрать заявление, чтобы не возобновили твоё дело. Тому парню ничего не будет, ровным счетом, как и тебе, поэтому причины злиться есть только у меня, — Рози сложила руки на груди, удерживая внутри себя всю ненависть, что копилась годами, спрятанная за маской безразличия и твердости. — Я не жду от тебя отмщения, всего лишь человеческого понимания. Хочу, чтобы ты почувствовал хотя бы долю вины за то, что сделал, потому что это ненормально. Умер человек! Ты заставил кого-то желать себе смерти!.. — Рози подалась назад и ударилась спиной о приоткрытую дверь, когда Киллиан сделал шаг ей навстречу.

— Если я того не показываю, это не значит, что я не чувствую вины, — намного спокойнее произнес парень. — Я не хотел, чтобы она умирала, но… Я не могу думать об этом всё время. Моя жизнь продолжается.

— Ты невыносим, Киллиан! Ты просто невозможен, — обнаружив краем глаза расположенную в углу бейсбольную биту с подписью Аарона Джаджа, подаренную отцом на тринадцатое день рождения парня. Рози знала, что брат дорожил этой битой, не разрешая кому либо прикасаться к ней, но теперь ей было плевать на это. — Ты жалкий, — она замахнулась битой и ударила со всей силы по столу, где лежал ноутбук парня, на котором тут же появилась вмятина. — Эгоистичный, — несколько ударов пришлось и по полкам с коллекцией виниловых пластинок. — Мерзкий, — от приставки не осталось и следа. — Глупый, — тяжело дыша, Рози замахнулась и на встроенный в стену шкаф, сломав его раздвижные дверцы. — Я ненавижу тебя!

— Что происходит? — в комнату вбежал отец, не успевший даже сбросить с плеч пальто, на котором быстро таяли снежинки, оставляя серые пятна. Гудвин немало испугался, услышав вверху шум.

Картина, развернувшаяся перед глазами, была не самая утешительная. Побледневший Киллиан стоял у двери, сложив руки перед собой, и с ужасом наблюдал за действиями сестры, которые не намеревался остановить или предотвратить. Он был безучастным в том ужасе, что создавала Рози. Увидев дочь в верхней одежде с бейсбольной битой в руках, крушащей всё вокруг, Гудвин и сам испугался, не уверенный в том, был ли смысл останавливать её от разрушения. Всё ничего, только бы этот ураган не покинул четырех стен комнаты парня и не сделал нашествие на гостиную, уготованную к предстоящему пиршеству.

— Тебя я ненавижу ещё больше за то, что позволяешь ему всё это делать, — она остановилась, чтобы перевести дыхание и посмотреть на отца. Вид девушки отражал всецело то сумасшествие, что сводило с ума изнутри. Взъерошенные волосы, красные глаза, тяжелое сдавленное дыхание. — Я ненавижу вас, — отбросив на кровать биту, Рози ладонью поправила волосы, что не улучшило ситуации.

Она иссякла, растратила все свои силы. Злость осталась в обломках, что Рози оставила по себе. Ей было жарко, млостно и не по себе. Руки безвольно опустились вниз, но голову она продолжала держать прямо, питаясь недоумением и страхом в глазах обеих мужчин. Ей стало легче, но Рози знала, что это было временно. Разрушение не поможет забыть обо всем, но в то же время выпустить пар было необходимостью, в которой девушка не могла себе отказать.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — Гудвин придержал дочь за руку, когда та вознамерилась уходить. — Что на тебя нашло? — сквозь зубы процедил мужчина. — Благо тому, что тебе хватило ума не заявиться завтра — в канун Рождества, чтобы испортить всем праздник. Это было бы очень на тебя похоже.

— Перед кем ты устраиваешь сцены в этот раз? — двинув плечом, Рози сбрасила руку отца, ответив охрипшим голосом. — Здесь все свои.

— Оставь её в покое, — отозвался и Киллиан. — Пускай уходит.

— Что произошло? — Гудвин озадаченно спрашивал у детей, переводя взгляд от одного к другой. Рози же не стала дольше задерживаться. Она, не медля больше, вернулась домой.

Рози не спускалась в тот вечер к ужину. Оказавшись дома, даже не стала включать свет, двигаясь по квартире в полумраке ранней ночи. Сбросила на пол тяжелое пальто, как-нибудь разбросала влажные ботинки и двинулась в гостиную, проводя рукой по стене. Здесь её не встречали рождественские теплые огоньки, большая раскинувшая пушистые ветки ель, распространяющая вокруг приятный лесной запах, полный холода и приятных воспоминаний, или разноцветная мишура, блестящая под светом флуоресцентной лампы. И Рози не ощущала большой необходимости в празднике, но это было лишь упрямое убеждение, в которое она через силу заставляла себя верить.