Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна - Страница 33

Ничего удивительного, что вскоре я стояла у роддома. Здание было новое, отстроенное не так давно, и меня не пустили дальше порога. Туда вообще никого не пускали кроме отцов, а представляться журналистом я побоялась. Выйдя на улицу, кусая губы, набрала Рогожина. Вот тебе и легко зашёл с чёрного хода… Как ни парадоксально было признавать: но Вите действительно повезло. Хотя часть везения была спланирована заранее Натальей.

— Слушаю, — ответил Илья, что-то жуя.

— Мне нужно попасть в роддом, — решила я с места в карьер.

— Проще простого. Приезжай домой, полчаса удовольствия, и через девять месяцев ты там.

Мне было не до шуток.

— Ты можешь выдать удостоверение?

— Какое?

— Адвокатское или юридическое. Не знаю. Какие там у тебя в фирме? Я скажу, что представляю клиента.

— Где же я возьму тебе удостоверение?

— У тебя же юридическая контора.

— Вот именно, а не контора по производству поддельных документов.

— Ладно, — выдохнула я, призывая себя к терпению, — у тебя же есть удостоверение? Сможешь приехать в роддом?

— Объясни, наконец, зачем?

— Мне нужно кое-что разузнать.

— В роддоме?

— Ну… Мне нужен кто-то, кто работает там не меньше двадцати пяти лет.

Рогожин немного помолчал.

— То есть, если я тебе такого человека найду, ты удовлетворишься?

— Вполне. У тебя кто-то есть оттуда?

— Матушкина подруга там работала, я позвоню, узнаю. Это срочно?

— Очень.

— Как обычно, — усмехнулся Илья, — ладно, жди.

Перезвонил он через десять минут.

— Она дома, приезжай на Чепыгина, 17, я буду ждать во дворе.

Ага, подруга живет там же, где жили Рогожины. Надеюсь, старую знакомую я не встречу, вопросов будет не избежать. А мне сейчас совсем не до них. Тревожное чувство нарастало, не давало покоя, но я гнала и его, и мысли, вертящиеся в голове, пока ехала в маршрутке.

Илья ждал во дворе, кивнув, прошёл к подъезду и набрал номер на домофоне.

— Слушаю, — ответил женский голос.

— Это я.

— Проходите.

Дверь открылась, и мы стали подниматься по лестнице.

— Так ты объяснишь, что случилось? — поинтересовался Илья.

— Давай после, быстро не рассказать. Вы хорошо общаетесь?

— С тетей Людой? Отлично. Лет до десяти она во мне души не чаяла и наделась, что, когда вырасту, я женюсь на её дочке.

— И что же тебе помешало?

— Несносный характер, — раздался голос сверху, и я подняла глаза на женщину, стоящую в дверях квартиры.

Ей было около шестидесяти, статная, с прямой спиной, темные волосы коротко стрижены и уложены, одета в домашнее платье. Улыбнувшись, она добавила:

— Несносный характер Ильи, конечно же.

Рогожин, усмехнувшись, поцеловал женщину в щеку, она похлопала его по плечу, глядя с нежностью. Видимо, не особенно скверный характер помешал ей его любить.

— Заходите, — она прошла внутрь, мы следом, пока разувалась, чувствовала любопытствующий взгляд. — Людмила Петровна, — протянула женщина руку, я её пожала, улыбнувшись.

— Алиса. Очень приятно.

— Мне тоже. Проходите на кухню. Будем чай пить.

— Я бы руки вымыла.

Кивнув, женщина пошла вперёд, я за ней, Рогожин замыкал шествие, поглядывая то на меня, то на тетушку. Я прошла в ванную, а они в кухню, та располагалась чуть дальше по коридору. Вымыв руки, уставилась на себя в зеркало, поймав какое-то слишком серьезное выражение лица. Что я жду от этого разговора? Ведь чего-то большего, чем истории о судьбе того ребёнка? Нервно сглотнув, я нахмурилась. Не хочу думать. Не хочу. Сначала разговор, все остальное — после. Уже подошла к двери, как услышала голос женщины:

— И ещё она красавица.

— Ты решила все ее достоинства перечислить? — хмыкнул Илья, а я подумала: речь обо мне. И замерла, прислушиваясь.

— Давно вы вместе?

— Откуда такие выводы? Я же сказал: она моя знакомая.

— Брось, Илюша, кого ты хочешь обмануть? Простые знакомые так друг на друга не смотрят.

Я растянула губы в улыбке, слушая тетушку. Ну просто агент под прикрытием. Давай, Рогожин, что ты на это скажешь?

— Так это как?

— Не надо только вгонять старую женщину в краску, заставляя произносить вслух непотребности, — парировала Людмила Петровна, я даже рот ладонью прикрыла, чтобы не рассмеяться, — химия заметна невооружённым глазом.

— А мы вот, живя вместе, не заметили.

— Вы вместе живёте? — тетушка тут же ухватилась за мысль, а Рогожин выругался. Сам виноват, Илюша, надо думать, что говоришь.

— Это ничего не значит…

— Ничего не значит?! За всю жизнь это первая девушка, с которой ты живёшь. Что мать сказала?

— Она не в курсе, и я тебя прошу: не говори ей.

— Да ты с ума сошёл?

А я хихикнула, представив, как Людмила Петровна будет наворачивать круги вокруг телефона, пытаясь сдержать обещание. Ладно, надо выходить, пока они не заподозрили меня в подслушивании.

Парочка замолкла, услышав звук отодвигаемой щеколды.

Пройдя в кухню, я улыбнулась, глядя на хмурого Илью. Женщина смотрела на меня чуть ли не с восторгом. Ну да, в её глазах я укротила строптивого, видимо. Присев на предложенный стул и получив чай, услышала вопрос Людмилы Петровны:

— Илюша толком не поведал, что же вас интересует.

— Не так давно мне рассказали историю о том, как двадцать четыре года назад из роддома был украден ребёнок.

Рогожин тут же нахмурился, зато Людмила Петровна кивнула.

— Было дело. А я вот и не думала, что кто ещё вспомнит ту историю. Не скажете, кто вам поведал?

— Знакомая, её мать дружила с санитаркой, та в своё время поделилась этой историей. А знакомая рассказала мне… Не сочтите за блажь, но я не могу перестать думать об этих людях… Вдруг смогу найти их? А так как знакомая особенно ничего не знает, я решила отыскать того, кто может быть в курсе. И вот Илья помог.

Придумывала я по ходу и не очень-то складно, но женщина удовлетворилась моим ответом, в отличие от Рогожина, нахмурившегося ещё больше.

— Ох, — вздохнула Людмила Петровна, — порыв хороший, но вряд ли что получится… История эта облетела весь роддом, но так и осталась похоронена в его стенах. Потому и спросила, откуда информация, но вижу, вы толком ничего не знаете… В новогодние праздники это было, я не работала, но тему эту тогда так замусолили, что все знали, что к чему. Ночью девчонка вваливается, еле живая, с кровотечением, рожает. При себе ни документов, ни вещей, ничего. Ну что прикажете делать? Само собой, повезли в родильную, решили делать кесарево. Родилась девочка, здоровенькая, а вот девушку сразу перевели в реанимацию. Никто же не знал, что и как с ней, почему кровотечение? Имя, фамилию записали, вопросы задали, так она у врача не наблюдалась, анализов нет, никакой истории. Кричала только, умоляла ребёнка спасти. В общем, перевели в реанимацию, а к обеду она умерла, так и не придя в себя…

— Умерла? — не удержалась я и тут же сжала зубы. Умерла. Значит, вот так. Людмила Петровна моего состояния не заметила.

— Да. Жалко было её, совсем молоденькая, лет восемнадцати… Но там в тот момент уже не до неё было, ребёнка украли из роддома. Это же что-то неслыханное. Сейчас-то роддом новый, туда просто так не пройдёшь, а тогда он в другом месте был, несколько зданий, и, честно сказать, шастали все туда-сюда. Но чтоб ребёнка украсть… Как поняли, что случилось, сразу главврача вызвали, он мужик ушлый был, говорит, подождём, вдруг кто объявится. Все-таки, ясно, раз на таком сроке пропала, одна дорога: в роддом. Тело быстренько в морг пристроили, у главврача там знакомый заведовал. Только никто не объявился, а нам всем велено было молчать. И молчали, а что делать? Развал советского союза, чего ждать — непонятно, а дадут истории ход, так головы полетят… Вот и вышло по итогу, что ни девушки не было, ни ребёнка… Все данные о ней удалили, с трупом, видимо, тоже разобрались, а в роддоме все молчали, за пределы не выносили, боялись. С одной стороны, вроде и надо кого-то искать, родных, а с другой, никто за ней не пришёл… Но раз ребёнка выкрали, значит, кто-то знал, что рожает, и цель у такого воровства должна быть. В общем, с месяц-другой ждали все чего-то, а потом улеглось и забылось… А главврача, кстати, потом посадили, оказалось, он занимался незаконной трансплантацией органов, вот такой ужас, — женщина вздохнула, сделав глоток.