Визажистка - Клюкина Ольга - Страница 7

«Глаза — как раковины», — почему-то подумала Вера, с любопытством разглядывая избранника Ленки.

Но особенно впечатляюще выглядели густые черные брови, которые словно жили на лице у Павла своей отдельной жизнью — то удивленно поднимались, то хмурились, то иронично подрагивали, при том, что его глаза даже в минуты всеобщего веселья продолжали хранить странное, застывшее выражение.

«Болеет, может быть, чем-нибудь? Странный какой-то», — пронеслось у Веры в голове в первый момент, когда Павел как-то нервно запрокинул голову и церемонно приложился губами к ее ручке.

То же самое, но уже с веселыми ужимками, как бы передразнивая старомодные манеры друга, проделал Борис, с миловидного лица которого никогда не сходила ироническая, многозначительная улыбка. Как будто бы он настолько хорошо понял, что и зачем делается на этом свете, что находил это забавным и не стоящим серьезного внимания.

— Елена! Ты прекрасна! — воскликнул Борис, театрально прикладывая руку к груди. — Я бы даже сказал стихами.

Благодарю. Это не я — это Петрарка. Аплодисментов не надо. Лучше продуктами…

— Ой, спасибо, — как-то сразу растерялась Ленка. — Пойдемте к столу — у меня тут сегодня продуктов много. А что, правда я — ничего?

— Неординарно, — сквозь зубы пробормотал Павел, и Ленка прямо-таки просияла, действительно что-то в ней такое появилось вдруг от «о, госпожи!».

— Шарман! — прищелкнул языком Борис. — Наши дамы — на все пять.

— Сколько я тебя, Борька, помню, ты всю жизнь один и тот же сонет читаешь, который в школе к Восьмому марта выучил, — заметил Павел. — Сменил бы пластинку.

— А зачем? Может, я добиваюсь подлинной глубины, а? — парировал Борис, нисколько не смутившись.

Он уже уселся за стол, сразу же выбрав место рядом с Верой, и ясным, просветленным взглядом окинул блюда с закусками.

— Копаю, можно сказать, под каждую букву? Ты же сам рассказывал, что Михаил Чехов со сцены простую телефонную книгу читал, а зрители рыдали. При чем здесь вообще слова?

Можно подумать, что Борис был артистом, а не наоборот, и это уже становилось забавным.

— Сравнил тоже, — сказал Павел хмуро. Но Борис вовсе не обиделся, а лишь лучезарно улыбнулся и принялся ловко чистить банан.

— Может, лучше скорее пожуем? — встряла Лена. — Наверное, это вы от голода сцепляетесь.

Застольное веселье набирало обороты как-то с натугой, тяжело, но водка и постоянные шуточки Бориса все же постепенно делали свое дело. Он сразу же положил посередине стола два плода киви, между ними пристроил самый большой банан, и эта эротическая композиция вызвала у Ленки долгий припадок смеха.

Павел ел как-то вяло, задумчиво оглядывал всех из-под сонных век, подолгу задерживаясь взглядом то на одном, то на другом лице, и пил только одну газированную воду.

— Везет человеку: совсем не пьет, спортом с утра до вечера занимается, на у-шу ходит. А тут — тяжелые будни журналиста, фуршеты за фуршетами, и везде выпивка на халяву, — притворно вздохнул Борис, в очередной раз разливая по рюмкам водку. А потом вдруг повернулся к Вере, спросил: — А ты, Верунчик, чем у нас в этой жизни занимаешься?

С первой же минуты он начал выказывать Вере повышенное внимание: наполнял ее рюмку первой, подкладывал на тарелку кружки апельсина и даже умудрялся временами слегка приобнимать Веру за талию, держа в другой руке то вилку, то ложку и мелькая ими в воздухе с быстротой фокусника.

Чувствовалось, что по женской части Борис был профессионалом высшего разряда — многостаночником.

— Не скажу, — ответила Вера.

Ей почему-то не хотелось сейчас объявлять, что она — простая «училка-историчка», к тому же уволенная из школы по сокращению штатов, и вообще — безработная.

— А я и так, сам отгадаю! — не отставал Бориска, у которого, видно, были свои, хорошо накатанные приемы знакомства с симпатичными девушками. — Спорим? У меня такая профессия, что я всех людей насквозь вижу.

— Попробуй, — сказала Вера, а про себя подумала: «В самом деле, а чем я занимаюсь? Да ничем! Ни за что не отгадает».

— Мне кажется, ты занимаешься рекламой в каком-нибудь агентстве. Или на телевидении. Где-то я тебя видел. Правильно? — широко улыбнулся Бориска, и на щеках его еще сильнее обозначились прелестные ямочки.

— Нет, не угадал, — покачала головой Вера.

— Ага, тебе штрафная, — тут же придумала новую игру Ленка, наполняя до краев рюмку водки. — Пей до дна.

— Ой, мама родная, за что? — притворно взмолился обрадованный Борис. — Тогда вот что: я почти уверен, что Вера — врач. Точнее, нет — работает фармацевтом в аптеке, в общем, где-нибудь в белом халатике на каблучках ходит, ножки красивые всем показывает.

— Чего это тебе вдруг в голову взбрело? — удивилась Ленка. — Да ты только посмотри на мою соседку, разуй глаза! Ее бы в фотомодели отдать, а ты — в аптеку!

— Ага, значит, фотомодель пока отпадает, а напрасно, — сделал вывод Борис. — Павлуша, выручай — я столько не выпью.

— Мне кажется, что Вера… — начал Павел, — ну, что-то вроде биолога. Цветы где-нибудь выращивает.

— Пей до дна! — приказала Ленка.

— Не буду. — Павел посмотрел на всех строго и печально.

— Ну хоть губы помочи. У тебя что, торпеда, что ли, вшита? — хмыкнула Ленка.

— Не буду, — повторил Павел. — Не хочу.

А Вера подумала, что догадка Павла была «горячее» — после школы она сильно колебалась между биофаком и истфаком и не сразу сделала выбор.

— «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны», — вспомнила Вера вслух стишок из детской книжки, которую непонятно почему одно время обожал Антоша, заставляя до одури читать про то, как «Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал».

Происходящее за столом чем-то сильно напоминало диалог из стихотворения Михалкова и уже начинало порядком утомлять.

— Ну конечно! Ты же у нас молодая кормящая мать, как я сразу не догадался! — разочарованно воскликнул Борис.

— Сыну восьмой год. Но все равно — кормящая, и почему-то приходится кормить все больше и больше, — сказала Вера с улыбкой.

— Но все же — кто? — спросил снова Борис, и на какое-то время за столом повисла неприятная тишина.

Вера даже смутилась, потому что еще не придумала, что сказать, слишком заигралась.

— Ладно, так и быть, придется расколоться, — пришла тогда на выручку подруге Ленка. — Она у нас классные прически делает, и особенно макияж всякий. Мастер мирового класса во всех направлениях красоты.

— Стилист-визажист? — подсказал Борис.

— Точно. Настоящая визажистка. В салоне одном работает. К ней народ валом прямо валит, не протолкнешься.

Ленка уже изрядно выпила и ощущала в себе насущную, естественную потребность красиво сочинять. А точнее — врать.

— Но вообще-то так не говорят — «визажистка», это неграмотно, — отчего-то усомнился Павел. — Говорят — «визажист».

— А у нас — визажист и К°, в смысле, компания. У меня компаньоны есть, — пришла Вера на помощь соседке.

— Однако! Мне это очень даже нравится! — заулыбался Бориска. — Модная профессия. Может, салончику в нашей газете рекламу организуем?

— В рекламе не нуждаемся! — с гордым видом отрезала Ленка.

Разговор вскоре переключился на другую тему, и Вера облегченно вздохнула.

Павел ни с того ни с сего сердито заговорил о каком-то спектакле, который, кроме него, все равно никто не видел, то и дело называя постановку «идиотской» или «глюками старого маразматика». Остальные ели, делая вид, что им интересно.

— Слушай, Павлик, а ведь нам как раз для рекламы понадобится хороший визажист! — вдруг перебил его Борис. — Я все равно хотел куда-нибудь идти договариваться, а тут мастер под рукой.