Мой чужой король (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 30

Хозяйкой меня не может сделать лишь его слово… Но он его и не дает.

— Ничего ведь не предпринимает… — пожаловалась.

— Выжидает. Как и вы.

— Мог бы и погнать её, — мне не было необходимости упоминать имя хрустальной.

— Так сами можете, — удивился Даг. — Не просто так, конечно, а если готовы занять это место.

— В том то и дело… Нет мне места. В замке нет, в его сердце, в постели…И Ворон слишком жесток и равнодушен, чтобы это исправлять.

— Потому никто силой его и не возьмет. Но чем-то другим… Уж этому я вас не научу, кюна.

Я лишь губы прикусила и, зайдя внутрь узкого коридора, где не столь уж было и теплее, потерла замороженные щеки.

— Постараться стать всем для того, кому это не надо?

— А когда это вас останавливало, если надо что-то вам?

Посмотрела на него пораженно… и рассмеялась. Хотя не столь уж мне смешно было… Почему вся моя жизнь — борьба? Почему никто в кубке не приносит живительную влагу просто потому, что мне? Почему все достается с таким трудом — даже каждый мой день?

«… потому что ты особенная».

Я снова задрожала.

Чей это шепот-воспоминания? Или это мои мысли?

Глупости какие, ну в чем таком моя особенность заключается? Уж лучше бы могла что-то особое совершить…

Я вернулась в свои покои и долго сидела, глядя в зеркало. Хотя не видела ничего, кроме темноты… А потом потребовала служанок и чтобы те помогли переодеться и расчесать мне волосы, чтобы заблестели как огонь.

Я решительно вышла за дверь.

— Где мой муж? — спросила Дага.

— Полагаю, в общей зале.

— Идем.

Он лишь кивнул и, как всегда, пристроился чуть позади.

А я… мне было боязно, да. Но вдруг подумалось, что не для того я выжила неоднократно, чтобы сейчас испытывать хоть какие неудобства. Я хочу воспользоваться шансом стать хозяйкой Севера.

И верно, что мне до мыслей прочих, если мне этого хочется?

В зале было многолюдно — время вечерних посиделок. Я большей частью к себе требовала еду, а так, чтобы со всеми, не на пиру — первый раз…

Ненадолго сделалось неуютно совсем — меня верно никто здесь и не ждал. Ярлы сидели особняком, переговаривались о чем-то и играли в необычно выглядящие бочонки. Воины помладше сгрудились вокруг сказителя. Жены ярлов и дочери за вышивкой собрались — меня в свой круг не звали никогда и в моем замке, так что и здесь отсутсвие приглашения не задевало.

А вот король…

Он полулежал за главным столом в обществе своих самых преданных ярлов и нескольких женщин, среди которых я увидела и Фрид. Ничего непотребного… но дыхание схватило от того, как сидела она в его ногах, хмель подливала горячий и смотрела преданно…

Словно собака, коих в долинах было немало, а здесь я не видела ни одной.

Видимо, их подменяли наложницы…

На меня все посмотрели настороженно.

Кроме Фрид… та даже не повернулась, только по застывшей спине понятно стало, что осознает мое присутствие.

Война?

Я вдруг почувствовала азарт.

Война!

Похоже, именно того мне и не хватало в моем опустошении. Желания любыми средствами растопить ледяную корону, которую, как мне было обещано, я увижу в тот день, что мою собственную корону изготовят и водрузят на мою голову…

Через седьмицу.

Желания победить не хватало.

И, судя по вспыхнувшему взгляду Ворона, он что-то понял.

Может теперь Ворон меня чувствовал, а не наоборот?

— Приветствую тебя, моя королева, — раздался его спокойный и уверенный голос.

— И тебе доброй темени, мой король, — я также не старалась быть тихой. — Хотела провести с тобой столь редкий момент передышки между делами… но, как вижу, ты снова занят?

Глаза Эгиля-Ворона чуть сузились, будто он пытался понять, какую игру я затеяла.

Не пытайся.

Я сама пока не понимаю.

Но это не мешает мне вскинуть подбородок с вызовом, впитывая образовывающуюся вокруг нас тишину.

Если обидит или погонит…

Нет. Распрямился. А потом и вовсе встал, шагнув прочь от застывшей Фрид.

— Всегда готов выслушать тебя, моя королева, — он подает мне руку, а внутри отпускает натянутая тетива. Да так, что все силы приходится приложить, чтобы не пошатнутся.

Я вкладываю пальцы в его сухую ладонь. Старательно обхожу зашевелившихся вокруг девиц и ярлов и усаживаюсь подле Ворона, ничего не видя перед собой.

Ах нет, вижу.

Полный ненависти взгляд Фрид, что спешно удаляется прочь.

Север не терпел сомнений или же промедления. Как сковывал землю ледяными трещинами, так и от прочих требовал скорых действий в белом безмолвии.

Осознав это — как и то, что только мне решать, быть ли хозяйкой в этом замке и на этой земле — я принялась за дело.

Первым-наперво объявила приставленным ко мне служанкам и охранителю, что ужинать буду теперь вместе со всеми, в общем зале.

А после отправилась на кухню, где всем заправляли рукастые женщины, глядевшие на меня исподлобья.

Я же будто и не заметила их взглядов. Внимательно все рассмотрела и пересчитала, заинтересовалась каждым очагом и хладником, изучила диковинные приборы из южных земель и остроту вертел, на которых северяне любили днями крутить крупный скот. А потом, против ожидания внимательно наблюдавших за мной кухарок и их помощниц, не потребовала сделать все здесь по-моему, не погнала прочь нелюбезных или нечистоплотных, а взяла несколько горшков разных размеров да попросила каменщика оборудовать для меня чуть отличающийся очаг.

И уже на следующий день резала и тушила, присыпала травами и истолченными порошками, что до того не используемые лежали в моем дорожном сундучке.

Интересно, на сколько их хватит?

Ненадолго.

И солнце не поднялось высоко, как старая Сёльви, до того шушукавшаяся с прочими в углу, подошла ко мне.

— Кюне не нравится наша стряпня? — спросила почти агрессивно, но я не стала тому уделять внимание.

Ответила безмятежно.

— Что ты, вкусно все — я вон скоро швы на платье распускать буду, настолько оторваться не могу от мяса и каш. Но хочу сделать приятное нашему королю, угостить его тем, что только в долинах и готовят.

— Да что там по-другому готовить могут? Его удивишь разве… — проворчала главная стряпуха.

— А ты посмотри и сама решишь, отличается моя еда или нет. И попробовать не стесняйся…

Мой расчет оказался верен. Вскоре уже все кругом собрались и пытались ухватить, как и что я добавляю в горшочки, долго ли томлю на слабом да чем сбрызгиваю.

Не сказать, что я умела отменно готовить, но в наших краях разные люди бывали, разное рассказывали, а моя мачеха, сколь ни была она надменна, хозяйкой оставалась хорошей — и с удовольствием пробовала разные лакомства, вызнавала рецепты. Что-то и мне запомнилось. Да и Нья с её отварами много премудростей пояснила — и как от ягоды какой может напиток стать и сладким, и кислым. И как горькие травы, если их должным образом высушить, превращаются в дополнение к пище, к тому же обладающее целебными для животов свойствами.

И как плотные листья могут стать хоть отваром, хоть защитой от углей — и без всякого колдовства.

Особо замечательные способы я тут же щедро показала. Еда на Севере была добротной, но пресной и однообразной. Да и вряд ли кто из стряпух задумывался о том, чтобы сделать её повкуснее — им бы целую толпу воинов накормить, не до удовольствия. Но это вовсе не значило, что им не было интересно или не хотелось бы попробовать новое.

Так что уже на третий день за ужином я наблюдала чуть удивленные лица ярлов, распробовавших медовый хлеб, кашу с зажаристым салом, моченые грибы с ягодами. Это уж не говоря о том, что мелко нарезанные клубни и овощи, томленные в горшочках с травами, по вкусу отличались от всего, что они ели прежде.

«Колдунья», — услышала я пару раз, но с иным смыслом. И улыбнулась про себя.

Фрид, конечно, это не оставило равнодушной. Да только что она могла сделать? Я в открытое противостояние не вступала, рано еще было, не привыкли ко мне — но потихоньку просачивалась в те области, что считала своими, оттесняя её в сторону.