Один в поле (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 55

Одну из курток распустил на узкие полосы. Быстро свил из полученных лент прочные веревки и связал руки за спиной. Затем усадил всех троих у подножия невысокой скалы. Сам уселся напротив и принялся терпеливо ждать, когда они придут в себя.

Далее я выполнял привычную работу. Полностью освободил пленных от оружия и одежды. Беглый взгляд на огнестрельное оружие показал довольно неплохое качество изготовления. Стволы нарезные, под унитарный патрон с капсюлем. Подгонка деталей на хорошем уровне — ничего не болтается, не дребезжит, перехарядка карабинов происходит мягко. Уход на должном уровне — грязи и нагара не наблюдается, лишней смазки также. Впрочем, трофеями займусь позже, сейчас разговор.

Пленные оказались молодыми мужчинами примерно одного возраста, где-то под тридцать. Русоволосый смотрелся значительно моложе своих товарищей. Брюнеты, благодаря обильной растительности на лицах, выглядели заметно старше своего реального возраста.

Вскоре они начали поочередно приходить в сознание и через двадцать минут, что-то лопотали, глядя на меня испуганными глазами. Ну да, только что шли с оружием наперевес, и вдруг, нате вам, удар по башке, очнулись в абсолютно беспомощном положении, к тому же полностью обнаженными. Человек в одежде и человек без одежды — это два совершенно разных существа. Обнаженный чувствует себя менее уверенным и лучше поддается приемам психологического воздействия.

— Ма-алчать! — грозно рявкнул. — Все позакрывали рты! Говорить будете, когда я разрешу. — Затем я взял в руку камень и, указав на него пальцем, произнес: — Это камень. — Затем показал на себя: — Человек. — И вопросительно уставился на оператора птицы.

Для чего это делаю, догадаться несложно. Для общения с пленными, мне необходим минимальный запас слов и понимание лингвистических тонкостей незнакомого языка.

Однако блондин лишь пялился на меня, испуганно моргая глазенками.

— Ну чего непонятно?! Я показываю предмет, ты произносишь его название.

Наконец парню надоело хлопать ресницами, он немного поерзал, устраиваясь на камнях поудобнее. Затем к моему несказанному удивлению произнес по-русски:

— Господин разуметь на мертвый язык? Я немного изучать в высшая школа. Имею способие… способность к языкам. Могу мало общения на русский.

Ёхана бабай! Если бы моя задница не покоилась в данный момент на камушке, она бы непременно получила жесткий контакт с твердой поверхностью, из-за резкого расслабления икроножных мышц и потери способности стоять на ногах. Настолько я был удивлен и обескуражен. Перед глазами неожиданно появился образ полузасыпанного андроида и надпись на табличке кириллическим шрифтом.

А тут еще и Дед добавил маслица в огонь:

— Я же говорил, что аборигены могут оказаться обычными людьми. Так что все нормально, внук. Не стану тебе мешать. Продолжай допрос пленных. Заодно освой местное наречие. Пригодится.

Советчик, блин. Без него уж точно не догадался бы, что мне делать.

Троица захваченных мною в плен мужчин оказалась обыкновенными бандитами, промышляющими на большой дороге. Сначала Мурти Гелон — тот самый знаток «мертвого языка», а по совместительству маг-поисковик группы всячески отпирался и пытался представить себя и своих подельников как свободных охотников-поисковиков, но после того, как я идентифицировал бурые пятна на одежде и микроскопические следы на ножах, как человеческую кровь, принадлежавшую не им, понял, что меня пытаются ввести в заблуждение. Пришлось применить некоторые из известных мне методов полевого допроса. Изготовленное для шитья кожи бронзовое шильце, воткнутое в определенную точку тела, вызывало у парня такую боль, что врать и отпираться желание мгновенно пропало.

Ложь от правды меня научили отличать еще в учебном центре под Владимиром во время начальной военной подготовки. К тому же через мои органы зрения, слуха и обоняния нейросеть тщательнейшим образом фиксировала реакции допрашиваемого. После каждой попытки что-либо утаить или соврать следовал укол в очередную болевую точку. Как результат — громкий ор, сопли, слезы и поток необходимой мне информации

Мурти сто раз пожалел, что признался в своем знании русского. Но даже с том случае, если бы он его не понимал, рано или поздно мы непременно нашли бы общий язык, поскольку нейросеть уже начала сбор и обработку лингвистического материала и вовсю внедряла мне напрямую в мозг методом гипнотических практик. Для этого я время от времени заставлял Мурти дублировать на его родном языке всё сказанное им по-русски.

Если кому-то мои методы покажутся излишне жестокими, хочу сразу сказать, меня эти парни шли грабить, пытать и убивать, как уже ограбили и замучили до смерти двадцать шесть ни в чем неповинных искателей.

Мурти Гелон и еще двое отъявленных отморозков — братья Порвач: Добли и Кром создали преступную группу, в народе именуемую «банда». Нет смысла рисковать здоровьем и жизнью в крайне опасной пустыне, если можно с помощью пистана — той самой птицы, которой я недавно открутил голову — отыскать возвращающего с удачной охоты поисковика. На крупные группы охотников бандиты не нападали, действовали исключительно против одиночек, команд, состоящих максимум из трех человек. Несчастных обирали до нитки, предварительно основательно покуражившись над ними, мертвые тела закапывали в песок. Великая Пустыня скроет следы любых преступлений.

После столь откровенных признаний, сделанных отнюдь не по доброй воле, в моей душе поднялась буря негодования. Однако внешне я старался сохранять спокойствие. Даже пообещал бандиту отпустить всех после нашего разговора, дабы не лишать надежды, соответственно, желания общаться.

Поначалу братья Порвач что-то кричали, буянили, пытались качать права. Пришлось мне прописать им по порции крепких затрещин и заткнуть рты их собственными грязными носками и трусами — мне это добро ни к чему. Немного успокоились. А после некоторых моих манипуляций с их товарищем и вовсе стали пай-мальчиками, лишь испуганно таращились и даже попыток развязать узлы на руках не предпринимали — вот что шило животворящее делает. Вообще-то для меня эта безжалостная парочка абсолютно неинтересна. Я бы их тут же и прикончил, узнав, об их некоторых ненормальных наклонностях — уж очень они любили измываться над своими пленниками в самой извращенной форме. Но пока нельзя этого делать, чтобы не смущать Мурти.

О себе Мурти Гелон рассказал, что родился в небольшом королевстве Вертана, что на материке Широхо в семье мелкого госслужащего. В двенадцать лет во время обязательной проверки детей у него был выявлено наличие магического Дара. Он был тут же отправлен в специальную школу для одаренных, где провел восемь лет. После её окончания успешно сдал экзамены в специализированный колледж, где проучился три года по специализации менталист и маг жизни. После окончания учебного заведения перед ним открывались радужные перспективы, но, как это часто бывает, парню не повезло. Выкинули его из стен Альма-матер за банальную кражу и сбыт имущества, принадлежавшего учебному заведению. Что делать нищему студенту, если хочется жить хорошо, а денег для этого нет, и честным трудом их не заработать? Короче, попался парень на сущей ерунде — ночью с мешком постельного белья за спиной. Ректор решил о случившемся в полицию не сообщать, скандал не раздувать, а от проштрафившегося студента избавиться по-тихому.

После отчисления вороватому юноше стало и вовсе худо. Жрать хочется, о выпивке и продажных девках остается только мечтать. Получить достойную работу без диплома невозможно. Наконец прибился к бродячему театру. Официально числился артистом, нелегально же практиковал магию. Лечил заболевших коллег-артистов, оказывал легкое ментальное воздействие на зрителей, чтобы те не жалели монет. Однажды на дороге нашел птенца пистана, брошенного по какой-то причине родителями. Выкормил и от нечего делать занялся его дрессировкой. Вскоре понял, что между ним и птицей образовались прочные ментальные узы, вплоть до того, что Мурти мог видеть глазами своего питомца и управлять полетом на расстоянии.